При каждом движении ее полное тело перекатывается под тканью и кажется, что попугаи шевелят крыльями и щелкают клювами. Так и ждешь услышать – «Попка дурак».
– Наверное.
– Ты чего это так вот запросто дверь открываешь? А вдруг чужой кто? Ты бы хоть в глазок сперва выглядывал или цепочку набрасывал. Сам знаешь, какое сейчас время.
– Угу, – неопределенно киваю в ответ.
– А невеселый чего? – тревожно взглянула она, как будто угадав от какого занятия меня оторвала. – Весь такой в тоске-печали. Может, случилось что?
– Да погода такая, – отмахиваюсь левой рукой с все еще зажатой бритвой. – Хмурая.
Соседка от вида блеснувшего перед глазами лезвия вздрогнула, но тут же улыбнулась.
– Вот это правильно. А я еще тебя в беспечности упрекаю, – указала она пухлым пальцем на бритву. – А ты вишь, перестраховываешься. И правильно. Правильно, – зачастила тетя Гала. – Жизнь сейчас такая… Не приведи Господи. Вон в соседнем доме квартиру на прошлой неделе обчистили. Так не поверишь – хозяин дома был. В туалете сидел. А они, бандюки эти, входную дверь тихонечко отмычкой вскрыли, да и начали не спеша вещички выносить. Хозяин-то просек, что дело неладно, но побоялся из туалета-то высунуться. Так и сидел бедолашный пока те не ушли.
– А что ж грабители в туалет не сунулись?
Широко улыбаюсь, представив человека сидящего на унитазе и дрожащего от страха. Можно сказать, что в чем-то ему даже повезло – по крайней мере, унитаз рядом был.
– А чего там искать? – расплылось в удивлении круглое лицо соседки все еще хранящее следы былой красоты.
– Мало ли где народ заначки делает.
– И то верно Димочка. Спасибо тебе за совет. Сама бы во век не догадалась.
– Вы проходите теть Гала, – приоткрываю дверь и делаю шаг в сторону.
– Я Димочка, на минуточку, – засуетилась она, отчего попугаи еще активнее замахали крыльями и защелкали клювами. – Мне позвонить надо. Можно? Мне телефон уже пятый год обещают установить, да все никак очередь не доходит. Да чего я тебе рассказываю? Сам все знаешь.
– Что за вопрос? Конечно можно. Только у меня тут не прибрано.
– Жениться тебе надо, – назидательно прозвучал голос тети Галы уже из комнаты. – Вот тогда и порядок будет и всухомятку питаться перестанешь.
– Хватит с меня и одного раза, – отвечаю скорее для себя, чем для нее. – Наженился по самое нехочу.
– Зря ты так категорично. Женщины разные бывают. Ну не повезло в первый раз, ну и что?
–Женщины то разные, но я один и тот же.
Не желая слушать женскую трескотню, закрываю дверь на кухню. Сейчас начнется привычное перемывание косточек неизвестной мне невестки Люды, ее неумения готовить и басни о том, какой ее сыночек Славочка хороший и добрый мальчик. А то, что он, накачанный дебил, купивший школьный аттестат, а теперь косящий от армии, старику-ветерану из тридцать второй квартиры нос разбил за напоминание о том, что окурки не стоит по подъезду разбрасывать, так это ничего, это мелочи, нечего было сыночком командовать.
От вынужденного задержки взял старую газетенку с холодильника. Даже не помню, как она там оказалась. Газета оказалась желтой, местами до неприличия. Взглянул на дату выпуска – «10 марта».
«Комары гораздо гуманнее некоторых женщин. Уж если комар пьет твою кровь, он, по крайней мере, перестает жужжать.» – прочитал я на последней странице в разделе «Потешные фразы» и улыбнулся, невольно вспомнив о своей жене… Бывшей жене. На редкость удачная формулировка.
Соседка давно уже ушла, плотно прикрыв за собой дверь и напомнив о том, что необходимо закрыться на замок, а я все еще стою у окна, и смотрю сквозь дождь на плотный, не смотря на воскресенье, поток машин, гудящий по проспекту. Где-то вдалеке свистнул одинокий поезд. Снова скрежетнула по стеклу ветка тополя. Я стараюсь не смотреть на хмурое небо. Кажется, что стоит лишь коснуться его взглядом и эта клубящаяся серость тут же наполнит душу, вытесняя из нее остатки ярких красок – наших светлых чувств и эмоций. Любовь, преданность, доброта, сострадание, радость – все исчезает, лишь прикоснувшись к серой тоске.
Я ненавижу это небо… этот город… этот мир… эту жизнь.
Засвистел закипевший чайник.
Струйка кипятка уже готова ринуться в чашку с отбитой ручкой, на донышке которой притаился бархан дешевого чая, в котором больше мусора чем чайных листьев. Я замер как изваяние с булькающим чайником в руке.
Хочу в люди!
Эта мысль всплыла из ниоткуда, но сразу же стала самой важной. Суперприоритет!
Меня охватило непривычное ощущение… Непреодолимое желание оказаться в утробе бурлящей толпы, почувствовать себя ее частицей, жить ее сумбурной жизнью, попадать в течения, тонуть в водоворотах. Главное забыть обо всем и стать крохотным кусочком чего-то большого. Хотя бы на время почувствовать себя таким же как все…
Я не хочу быть один!
Позабыв о ранее намеченных планах, начинаю хаотично метаться по квартире, собирая разбросанные вещи. Бритва заняла привычное место на полочке в ванной комнате. Надеюсь, что в ближайшее время я буду использовать ее исключительно по назначению.
Я еще не знаю куда пойду… Главное чтобы там были люди. Много людей.
Глава 3.
Из приоткрытой двери, над которой висит помпезная вывеска, гласящая о том, что это заведение никак не меньше чем бар «Кардинал» льется тихая музыка. Изрядно промокший я застыл у входа, не решаясь войти.
«Кардинал» – ближайшее питейное заведение, именно поэтому я его и выбрал. Честно говоря, на большее у меня просто фантазии не хватило. Сколько я не напрягался, но так и не смог придумать, куда еще можно пойти в воскресенье в середине дня. Культурные мероприятия я не уважаю, поэтому кино, театры и выставки отбросил сразу. Бар это конечно не толпа, но никаких митингов или других массовых собраний народа сегодня не предвидится. Эпоха бесконечных очередей уже прошла, а жалкие ручейки, вьющиеся у касс супермаркетов и супершопов для меня интереса не представляют. Можно конечно было выбраться на футбол, сегодня кто-то с кем-то играет, но я не люблю подобные зрелища. Меня начинает душить зависть от вида такого количества молодых парней гоняющих по полю мяч. Невольно напрашиваются вопросы «а чем я хуже?» или хотя бы «чем заслужил то, что имею?».
Не было ни малейшего желания трястись в общественном транспорте, поэтому одну остановку, разделяющую мой пятиэтажный дом и увеселительное заведение, решил пройтись пешком, не смотря на боль в ноге. Пожалеть пришлось уже через несколько минут, когда вначале приутихший дождь предательски обрушился на непокрытую голову. Зонтик я естественно забыл дома, а легкая куртка из плащевки наброшенная поверх свитера грубой вязки с высоким воротником оказалась слабой защитой от непогоды. С промокших волос за шиворот потекли холодные ручейки.
