– Вики! – Цой встряхнулся, будто вспомнил что– то важное. – А то, что Шкатов гнал на твою бабушку, это не может быть правдой? Они не могли быть заодно? Она была так страшна в битве со Зверем.
– Цой, ты же слышал мой рассказ. Баба Люба чуть не погибла, сражаясь со Шкатовым за тебя. Он отстрелил ей руку. Если бы не Ванин папа, ее бы похоронили сегодня. Я и думать не хочу о бреде, который он нес! – взвилась я.
– Ладно-ладно. Прости. – Воскресший медведь Цой неуклюже попытался меня обнять.
Возникла неловкость. Я была страшно виновата перед ним. Я была счастлива, что он снова стоял рядом. Я очень любила его, как друга. Но не могла ответить на его чувства. И это было мучительно. Я была очень благодарна Ване, который подскочил к нам, чтобы пообниматься с ожившим другом. На самом деле мы все очень устали, пока откапывали его, а Катя еще и совсем замерзла. Пришла пора прощаться. Я отошла с Анжело от разрытой могилы Цоя. Нам даже удалось спрятаться ото всех за чьим-то широким памятником и быстро поцеловаться. Это был самый холодный поцелуй из всех возможных, и в то же время он был страшно горячим. И соленым. Когда же эти мои слезы закончатся, наконец? Я пожаловалась Анжело, что не могу теперь снять его кольцо с указательного пальца.
– И не сможешь, – серьезно сказал он, – я же предупреждал, что снять его можно только один раз. Теперь оно вросло в тебя, стало частью тела и души.
Мы еще раз поцеловались, и Анжело сказал:
– Нам пора.
Как будто ему было пора идти в кино или он опаздывал на футбол, а не собирался оставить меня навсегда, еще и прихватив с собой моего Цоя.
Когда мы вернулись к ребятам, на плече у Цоя уже сидела эта чертова ворона, которую я заприметила еще на похоронах.
– Это Карма, – объявил Цой, как будто я сама не поняла, кто это, – она раскаялась и просит меня взять ее с собой.
Черные бусинки птицы опять блестели фальшивыми слезами. Но как такое возможно, ведь я своими глазами видела, как Анжело разрубил ее пополам?
– Я не та Кармалита, что принесла вам столько бед. Я душа Кармы, которую очистил огненный меч ангела смерти. Разрешите мне быть с моим любимым, ваше высочество!
Ну, это уже было слишком! Я не могу быть со своим любимым, а эта подлая ворона опять всех обманула и улетит с Цоем! Да ни за что! Эх, надо было сразу поджарить ее взглядом. Но вместо этого я сказала:
– Конечно!
Потом я обняла Цоя и еще раз попросила у него прощения. А он у меня. А потом они улетели. Растаяли в ночном небе над кладбищем. Цой теперь умеет летать. И я умею. Но не хочу летать без Анжело. Нам втроем пришлось зарывать обратно гроб Цоя в могилу и убирать следы нашего вандализма. С последним нам очень помог снегопад. Даже колдовать не пришлось. Возвращалась я домой совершенно без сил. Еле долетела. И вот теперь сижу пишу. Буду писать, пока сон меня не свалит. Надеюсь, сегодня обойдется без кошмаров. Мне очень плохо. И очень жалко себя. И я не понимаю, чем я так провинилась, что на меня свалились все эти несчастья! Раньше, когда я была безответно влюблена в одноклассника Федю Лаврова, думала, что несчастная любовь – это когда ты любишь, а тебя – нет. А теперь понимаю, что несчастная любовь – это когда двое любят друг друга, но не могут быть вместе.
Засыпаю, глаза закрываются… Завтра, то есть уже сегодня, поеду к своей героической бабушке в боль.
История 26, последняя в этой книге, но далеко не последняя в героической и полной приключений жизни Виктории Адамсон, промчится быстро, как скорый поезд «Аллегро» от Санкт-Петербурга до Хельсинки
Встретиться с бабой Любой не получилось. В больнице объявили карантин из-за эпидемии свиного гриппа в городе. Даже Ма-Машу теперь к ней не пускали. По телефону баба Люба пожелала Вики счастливого пути. Так что теперь послушная Вики сидела у окна в вагоне фирменного поезда «Аллегро», мчавшегося на всех парах в столицу Финляндии, маленький, тихий город Хельсинки. За окном мелькали дачные домишки, голые деревья и снежные поля. Поезд без остановок летел до старого финского города Виипури, давно уже ставшего российским Выборгом. На вокзал девочку с утра провожала не только вся семья – папа, Ма-Маша и Фил, – но и Ваня с Катей, полковник Зверский и даже Труготы с пуделем Доротеусом. И еще совершенно неожиданно пришел Федди. Полгода назад она бы умерла от счастья. А теперь он стал ей совсем не нужен. Все в классе уже знали, что Вики из-за гибели Цоя уезжает на реабилитацию в Финляндию. Федди говорил что-то важное для себя, краснел и даже брал Вики за руку для пущей важности. Но она его не слышала. Думала о своем. Провожавший ее папа выглядел совсем потерянным. Как он будет руководить орденом после шкатовских фокусов? Это его бы по-хорошему нужно отправить на реабилитацию. Зверь и родители сказали, чтобы Вики ни о чем не волновалась. Просто вышла в Лаппеенранте, а на перроне ее встретят. И все будет хорошо. А как только они будут уверены, что ей ничего не угрожает, она сможет вернуться. Виза у нее в загранпаспорте стоит годовая, совсем как настоящая. Никто не подкопается. Зверь обещал.
Про Цоя и Анжело Вики старалась не думать. Не получалось. Мысли не слушались. Она спасла Цоя. Цой спас ее. Анжело спас Цоя. Теперь они вместе будут спасать мир. А она, возможно, их больше никогда не увидит. Никогда. Это слово «никогда», оно страшное, как смерть. А может, даже страшнее. Зачем она себя обманывает. Она никогда их не увидит. Но все– таки какая-то надежда на встречу остается. Пусть слабая. Пусть безумная. Но она знает – в жизни бывает все. Так что пока есть лучик надежды на встречу против кромешной тьмы слова «никогда», она будет верить в этот лучик. Верить и ждать. И ради этого будет жить. Назло всем «никогда». Вот так. Вот так.
Бородатый толстый сосед Вики, сопя заложенным носом, достал ноутбук, поставил на откидной стол перед собой и принялся что-то там с интересом изучать. Краем глаза девочка увидела стихотворение на экране. «Ведьма на троне»? Не может быть! Вики впилась глазами в экран ноутбука. Сомнений не было. Ее сосед со скучающим видом изучал зеркальное пророчество из Змеиной книги! Скан отсутствующего куска на латыни и на бумаге с розовыми прожилками гласил:
Пять невиновных страшно уйдут.
Пять виноватых с собой заберут.
Ведьму света в ссылку отправят,
И если ошибку она не исправит,
Тьма Однорукая сядет на трон.
Все колдуны из Астралии – вон!
Хаос всю землю охватит петлей,
Мудрость змеи да пребудет с тобой.
Чтоб Посвященных от бойни спасти,
Ведьму на трон ты не допусти.
Она только-только успела прочесть стихотворение, как сосед резко захлопнул ноутбук, убрал его в сумку и с трудом встал.
– Знаете, здесь в вагоне-буфете чудесная красная рыба. Пойду перекушу Это, кстати, вам.
Толстяк подал взбудораженной Вики, с трудом переваривающей прочитанное, большой белый конверт и ушел не оглядываясь. Вики торопливо вскрыла конверт. На листке бумаги, сделанной ручным способом из тряпок (баба Люба привозила ей похожую из Амальфи), красивым почерком, витиеватыми фиолетовыми буквами было написано еще одно стихотворение, на этот раз на русском языке:
