– Кто бы говорил, – счастливо заулыбалась Эмма.
Она и не думала, что буквально задохнется от радости, увидев старых друзей. Что бы кто ни говорил, но дружба – это просто здорово! Любовь – любовью, но хорошая дружба не менее важна!
– Здравствуй, сын! – негромко и как-то осторожно произнес Шереметьев.
Эмма оглянулась и увидела на щеках этого давно уже не молодого человека слезы. Она и сама чуть не плакала, видя лица любимых друзей. А что чувствовал Шереметьев, почти всю жизнь разыскивающий и пытающийся спасти своего единственного сына?
– Привет, отец! – Федор немного наклонил голову и больше ничего не добавил.
– Я не знаю, что сказать, – устало и как-то горько признался Шереметьев.
– Ничего и не надо говорить. Ты мой отец, я твой сын. Тут больше ничего не надо добавлять. У нас есть информация, которая будет важна для вас. Но сначала я хочу еще кое-что сказать. Вот эта девушка, Таис, – моя невеста. Как только вся эта заваруха с роботами закончится, мы поженимся, отец. Ну, просто чтобы ты знал, что у тебя не только я один.
– Отлично, сын. – Шереметьев улыбнулся. – Значит, жизнь будет продолжаться.
– Конечно. Жизнь всегда продолжается, – согласно кивнул Ник и положил ладонь на плечо Эммы.
3
Федор оставался серьезным, но Эмме все время хотелось улыбаться. Несмотря на множество страшных и опасных событий, несмотря на расстояние и сопротивление машин, фриков и людей, эти двое встретились.
Отец нашел сына – это походило на чудо.
Но Эмма не знала, что надо делать теперь. Как должны вести себя отец и сын, как разговаривать, как относиться друг к другу? С одной стороны, они – родные люди, у них схожая ДНК и общие предки. А с другой – что их связывает? Они ничего толком друг о друге не знают. Федор – взрослый парень, который не очень-то и нуждается в чьих-то наставлениях и подсказках. И самый близкий человек для Федора – это Таис, тут и сомневаться не стоит.
– Мы создали новые программы, которые полностью изменят роботов, – рассказывал между тем Федор. – Это совместная работа. Мы полностью отформатировали Третью станцию, укрепили ее обороноспособность, перезапустили цех и теперь имеем боевую крепость, на которой производятся новые боевые катера. Мы сможем выдержать многочисленные атаки синтетиков, но мы не хотим воевать и тратить драгоценные ресурсы на битву. У нас есть особенный план. Кое-что новенькое для роботов.
– Это отлично, Федор! – Шереметьев от этой информации весь буквально засветился. И теперь неясно было, чему он радуется больше: тому, что нашел сына, или тому, что сын оказался таким толковым. – Что у вас за план? Что вы собрались делать?
– Мы хотим запустить вирус, способный полностью переформатировать основной мозг роботов. Перезапустить их главный интеллект. Вирус у нас уже имеется, и мы его уже опробовали на Третьей станции.
– Интересно… – Шереметьев озадаченно отодвинулся от голограммы и забарабанил пальцами по краю пульта. – Уверен, что это сработает? Уверен, что планета не рухнет в хаос?
– Насчет хаоса… – Федор поморщился, устало потер плечо. – Насчет хаоса не уверен. Но черт и с ним, разгребем после. Не первый раз.
– В смысле не первый раз? Ты уже что-то успел натворить? – удивился Шереметьев.
– Папа, поздно читать нотации. Вирус готов, и мы его запустим. Нам лишь не хватает мощности, чтобы войти в пресловутый поток информации роботов. Это единственная проблема.
– Ну, положим… – медленно протянул Шереметьев и щелкнул по подлокотнику кресла. – Положим, мощность – это как раз не проблема. Если запустить и синхронизировать работу всех трех станций, то мощности хватит запустить вирус хоть на Марс. Главное, чтобы хватило мозгов все настроить.
– С мозгами у нас все в порядке, папа! – И Федор ухмыльнулся.
Где-то рядом раздались смешки остальных подростков, и Эмма заметила с края голограммы рыжие патлы Егора.
– Это хорошо, сын! – Шереметьев наконец и сам растянул неулыбчивые губы, и в уголках глаз у него собрались веселые морщинки. – Тогда работайте мозгами. Расскажи мне о вашем вирусе. Что вы там придумали?
Глава 8
Таис. Все роботы будут принадлежать нам
1
Спать хотелось ужасно, и даже пятая кружка крепкого кофе не помогала. В голове словно бы гремел колесами робот-погрузчик, и от этого в висках больно кололо, а веки стали тяжелыми и неподвижными.
Но времени на сон не было ни у кого. Потому что корабли синтетиков приблизились на расстояние удара, и требовалось мобилизовать все силы для управления станцией.
Таис уже приходилось отражать атаки, она знала, как это работает. На станцию Моаг тоже нападали, и тогда интеллект станции по имени Мартин сам справился с обороной.
Но теперь полномочия Питера сократили, и важные решения приходилось принимать самим.
– Силовое поле включено, – доложила Френси, ероша свои и без того торчащие непослушными перьями короткие волосы. – Станция защищена. Это отнимает слишком много ресурсов, поэтому нижний уровень пришлось отключить. То есть света там нет, и ничего не работает.
– Отлично, – кивнул Федор. Он говорил коротко и зло, его тоже клонило в сон, и даже энергетические коктейли уже не помогали.
Таис обработала его раны, наложила на них скобы и залепила пластырем, но плечо все равно болело, и обезболивающая мазь не улучшала жизнь. Федька двигался вяло и медленно, этим он сильно напоминал Люка.
Из общей болтовни ребят Таис знала, что Люк и Жак братья, да и по их внешнему виду это мог понять даже дурак. Похожие глаза, цвет кожи, темные, слегка вьющиеся волосы не оставляли никаких сомнений: эти двое из одной семьи. Они переговаривались на незнакомом, мягком и певучем языке и понимали друг друга с полуслова.
Жак, тот, что был помоложе и поулыбчивей, к пультам не притрагивался, но зато у него отлично получалось наводить порядок и обуздывать наглых и болтливых пацанов, обитавших на Третьей станции.
Братья Вильям и Оливер тоже походили друг на друга и даже гадости говорили с одинаковым зверским выражением лица. Дай этим двоим волю, они бы, кажется, взорвали весь мир, лишь бы не мешал им заниматься собственными глупостями. И еще эти двое обожали печенье. Их карманы все время топорщились от припасенной еды, они чавкали, сорили и вытирали рты похожими движениями.
Иными словами, Вильям и Оливер мусорили и говорили глупости, больше от них толку не было. Жак старался держать их подальше от пультов и мониторов, потому что иногда мальчишкам припадала охота нажимать первые попавшиеся кнопки или разливать сладкую газировку прямо на кресла или столы, причем делали они это вовсе не из злого умысла, если можно было так сказать. У них так получалось.
