– На всякий случай напоминаю тебе, – продолжал Подгорный, не обращая на него внимания, словно его тут и не было, – что по канонам тех же романов обставить настоящего сыщика – дело чести. От души надеюсь, что ты найдешь, кто убил Женьку. Хотя до сих пор ты почему-то не рвешься расследовать ее смерть, а тихо-мирно стоишь в сторонке. И я задаю себе вопрос: почему? – Он театрально закатил глаза. – Неужели моя ужасная догадка была верна и наша милая детективщица таки приложила руку, а заодно и орудие убийства к гибели лучшей подруги?
– Лев, – серьезно спросила Виктория, – я давно хотела тебя спросить: почему ты такой вредный? Ты ведь, кроме всего прочего, пишешь сценарии, получаешь во много раз больше, чем мы, скромные сочинители книжек. Откуда в тебе столько злости? Ты же не всегда был таким.
«Начинается, – с тоской подумал Кирилл. – Она взывает к его совести, а всего-то и надо – врезать ему сильнее, чем я сделал».
Мгновение критик раздумывал, и по его лицу Виктория видела, что ему очень хочется сказать что-нибудь желчное и злое. Однако Лев сумел пересилить себя.
– Деньги – это еще не все, – сказал он. – У меня, если ты не забыла, были разные идеалы, когда я пришел в эту долбаную литературу. Мне просто обидно, что мои идеалы никому не нужны. Лично против тебя я ничего не имею, хотя ты и пишешь ахинею. Но пока будешь ахинею писать, одобрения от меня не дождешься.
– А если я скажу, что мне плевать на твое одобрение? – Когда надо, Виктория умела разговаривать очень жестко и совсем не по-интеллигентски.
– Врешь, – усмехнулся Подгорный. – Потому что все вы, писатели, одинаковы. Да и люди вообще, надо сказать. Все любят, когда по шерсти, никто не любит, когда против. Кстати, на кого ты ставишь?
– В смысле?
– Кто, по-твоему, мог убить Женьку? Зря я, что ли, тут старался, развивал теории заговора и прочее?
– Ты меня спрашиваешь? – сердито спросила Виктория.
– Я спрашиваю автора детективов, которому вроде бы полагается знать, почему люди убивают друг друга. Нет?
– Да глупости все это, – отмахнулась Виктория. – Если речь идет о Жене, то… Не знаю, кто и почему мог ее убить.
– А я ведь привел несколько истинных мотивов, ты не заметила?
Однако его собеседница покачала головой.
– Нет, – сказала она, – это все не то. И вообще…
Но она не успела развить свою мысль, потому что всеобщее внимание привлек спор между Олегом Кошкиным и профессором Свечниковым.
Глава 9
Находка
Началось все с того, что профессор, глядя на остановленные часы, сказал:
– Кажется, эти часы не идут.
Он сделал машинальное движение, чтобы взглянуть на наручные часы, но тут же вспомнил, что отказался от них давным-давно, когда началась эпоха мобильных телефонов. К чему таскать с собой сто разных приборов? Посмотрел на дисплее мобильного, который час, и все.
Поэтому профессор полез в карман за мобильником, но его не нашел и раздраженно обернулся к Илоне Альбертовне.
– Я куда-то задевал свой мобильник… Кажется, уже поздно, и вообще пора по домам. Да!
Однако тут вмешался Олег Кошкин.
– Никто никуда не уйдет, пока я не получу ответы на свои вопросы. А с вами у меня будет особый разговор, – обратился он к профессору.
Толя Владимиров, который не упускал ни единого слова своего бывшего коллеги, повеселел и приосанился. «Знает, что профессор не просто совершил ошибку, а нарочно дал неверное заключение», – подумал он.
– Очень интересно! – воскликнула Илона Альбертовна, с вызовом встряхнув седыми кудрями. – Вы что, молодой человек, всерьез поверили в смехотворную идею, что кто-то из нас мог убить Евгению?
Олег Кошкин обернулся и смерил ее чрезвычайно внимательным взглядом.
– Поверил ли я? Об этом пока рано говорить. Но ваш муж был уверен, что его жену убил один из вас.
«Ух ты, как они все сразу примолкли», – подумал Кирилл. Он заметил быстрые взгляды, которыми обменялись Лиза и Филипп, Надя и Дмитрий, Илона и профессор. Ира смотрела на Макса, Макс хмурился и глядел в сторону. Домработница машинально вытирала руки о фартук. Глаза у нее были красные. У Виктории отрешенный вид, но Кирилл уверен, что на самом деле она сконцентрирована и не прекращает размышлять: кто? Кто же из них?
– Валентин Степанович умер, – сдавленно напомнил Дмитрий Каверин.
– Как-то очень вовремя, – с задумчивым видом заметил Подгорный. – Даже если бы я не читал детективов, я бы и то заподозрил неладное.
– Вы гнусный провокатор! – прошипел Филипп.
– Полегче, парень, полегче, – ухмыльнулся критик. – Ты вообще меня должен благодарить за свое семейное счастье. Потому что папа Адрианов одно время активно сватал свою дочку мне.
Ах ты черт, в полном расстройстве подумала Виктория. А она-то в свое время гадала, почему между Валентином Степановичем и ее приятелем Львом словно черная кошка пробежала. Вот где, значит, истоки его крайне оскорбительного отзыва на последнюю книгу Адрианова. Старые счеты! Просто старые счеты, и больше ничего!
Не выдержав, Лиза громко заплакала. Надя Каверина бросилась к ней.
– Лиза, ну что ты… Лиза! Не обращай внимания на этого дурака.
– В самом деле, – пробормотал Филипп. – Ты что, не понимаешь, что ему нравится нас стравливать?
Гости, отвлеченные очередной провокацией Подгорного, не сразу обратили внимание на то, что Олег Кошкин уже стоял возле стола и, хмурясь, рассматривал на свет содержимое бокала, из которого старый писатель пил незадолго до смерти.
– Ой, – сказала Ира несмело. – Кажется, он что-то нашел.
– Бокалы все чистые, – проворчала домработница, по-своему истолковав движение капитана. – Никакой грязи там быть не может.
Кирилл шмыгнул носом и покосился на Викторию.
– Кажется, он обнаружил на бокале наклейку «цианистый калий», – рискнул пошутить бизнесмен. – Тебе не кажется?
– Что там? – подал голос Толя Владимиров.
– Сам не пойму, – коротко ответил Кошкин. – Какой-то осадок.
Профессор Свечников подошел ближе.
– Вы не в курсе, что в вине может быть осадок естественного происхождения? – осведомился он саркастически.
– Вся проблема в том, – серьезно ответил Кошкин, – что этот осадок не кажется мне естественным.
– А что это лежит под столом? – спросила Надя внезапно. – Вон, что-то блестящее…
Олег Кошкин нагнулся и осторожно подобрал лежавший у ножки стула кусок фольги, который при ближайшем рассмотрении оказался оберткой какого-то лекарства.
– Вам известно, что это такое? – спросил он у профессора.
Свечников холодно посмотрел на него, затем на первые буквы, отпечатанные на фольге, и ответил:
