– В чем дело? – растерялся он. – Она плачет?
Взгляд, который Кирилл бросил на капитана, не сулил тому ничего хорошего, но Виктория поспешила успокоить своего друга.
– Мы говорили о Жене… о том, как ее убили. Нервы у меня ни к черту, – извиняющимся тоном промолвила она.
«Знал бы, что все так обернется, – с тоской подумал Кирилл, – ни в жизнь бы сюда не поехал».
Вслух, впрочем, он сказал:
– Вам бы лучше спуститься вниз, капитан.
– Это почему? – спросил Кошкин.
– Домработница качает права. Требует, чтобы мы убирались из дома ее дочери. Орет, что сжигать картины Евгении – их право, а если мы возьмем картины, она подаст на нас в суд. Дикость какая-то, – вздохнул Кирилл.
– Хорошо, – сказал Олег, – я спущусь.
Он поднялся из-за стола.
– Вы бы взяли с собой оружие, – посоветовал бизнесмен, косясь на него. – Мало ли что. У меня создалось впечатление, что просто так с этой стервой не сладить.
– У меня нет оружия, – ответил Кошкин и, подумав, уточнил: – Сейчас нет. Видите ли, – он усмехнулся, – я ведь играл роль обычного секретаря, и никто не предполагал, что все обернется таким образом.
Уже на лестнице Олег и его спутники расслышали громкие голоса, доносящиеся из холла. Спустившись туда, они застали очаровательную картину: рассвирепевшая домработница выбрасывала за порог шубы и вещи гостей, которые столпились вокруг и пытались ее урезонить.
– Развели тут! – визгливо кричала она. – Свой порядок, понимаешь! Ничего! Мы и сами наведем порядок, какой нам надо! Это наш дом!
– Послушайте, – вмешалась Илона Альбертовна, – что вы себе позволяете?
– Убирайтесь! – вопила Наталья Алексеевна. – Здесь все наше! Вашего тут ничего нет! Дождалась-таки… после стольких лет унижений! И теперь я никого тут не потерплю! – Она подбоченилась и топнула ногой.
– Интересно, куда вы прикажете нам идти? – возмущенно спросила Надя. – У нас украли мобильники, испортили машины! Мы не можем уехать отсюда!
– Вот собирайтесь в кучу и топайте до станции! – заверещала домработница. – Ничего у вас не отвалится, если своими ногами дотопаете!
Дмитрий Каверин первый заметил появление Кошкина и бросился к нему.
– Олег Петрович, сделайте что-нибудь! Эта особа уже всех достала!
– Плевать я хотела на вашего Олега Петровича! – взвизгнула Наталья. – Вот!
И в подтверждение своих слов она плюнула на пол.
– Не плюйте на свою собственность, милочка, – процедила сквозь зубы Илона Альбертовна. – Проплюетесь!
Не ожидая, чем закончится эта душеспасительная дискуссия, Кирилл вышел во двор и подобрал со снега шубу Виктории и свою куртку. Домработница попыталась захлопнуть дверь, но он отшвырнул рассвирепевшую бабу и вернулся в дом.
– Вон! Я сказала, все вон! И мусора своего прихватите!
– Так, – внезапно объявил Лев. – Предлагаю вариант из «Убийства в Восточном экспрессе». Сейчас возьмем нож и зарежем эту дрянь вместе с ее дочкой. Каждый для верности нанесет по удару, а Олег Петрович, точь-в-точь как Пуаро в вышеназванном романе, благородно закроет глаза на это дело. Как вам мой план?
Наталья Алексеевна попятилась.
– Ах так! Вы мне угрожаете! – пролепетала она, но в ее тоне уже сквозил страх, и самоуверенности в нем явно поубавилось.
– В доме и так куча трупов, – поддержал критика Дмитрий, посмеиваясь. – Одним больше, одним меньше – какая разница?
Домработница обвела взглядом лица гостей, и они ей не понравились настолько, что она решила искать защиты у «мусора».
– В вашем присутствии, кстати сказать, меня обещают убить! – крикнула она. – А вам хоть бы что!
– Правда? – изумился Кошкин. – Лично я ничего такого не слышал.
Судя по всему, капитан в случае надобности обладал завидной способностью становиться совершенно глухим.
– Ну, ничего, – проскрежетала Наталья. – Мы найдем на вас управу! Маша! Маша! Ты где? – И она побежала звать дочь и союзницу.
Филипп, хромая, вышел наружу и стал собирать вещи. Часть гостей последовала его примеру.
– Филипп! – взывала Илона Альбертовна. – Не помни мою шубку! – Она сокрушенно покачала головой. – Боже, какую же гадость держал в доме все эти годы бедный Валентин!
– Не обращайте внимания, – посоветовала Надя, собирая свои вещи и вещи мужа. – Дорвавшиеся хамы – они все такие.
Но тут Илона Альбертовна заметила, что ее зять стоит, недоуменно озираясь, и вновь переключилась на него.
– Филипп! В чем дело?
– Шубы Лизы нигде нет, – нервно признался он.
– А! – хищно обрадовалась старушка. – Так Наталья еще и воровка! Миленько, миленько!
Кошкин оглянулся.
– Кстати, – обронил он, – самой Елизаветы Валентиновны здесь тоже нет. Где она?
И в следующее мгновение все услышали вопль, от которого кровь застыла в жилах.
– Что еще такое? – пробормотал Макс.
Вопль повторился. Вмиг позабыв про шубы, толкаясь локтями, гости поспешили туда, откуда доносился крик.
– Вот будет номер, если Лизку тоже того, – тихо сказал Лев Виктории.
Однако это была не Лиза.
Войдя в бильярдную, где по-прежнему повсюду лежали и сохли картины Евгении, гости увидели престранную сцену. На бильярдном столе, прижавшись щекой к картине, полулежала мертвая Маша Долгополова. Ноги ее свешивались на пол, одна рука почти касалась ковра. Холст, на котором покоилась ее голова, был прорезан по диагонали, и изо рта Маши на него капала кровь.
Возле дочери с безумным лицом стояла Наталья и, поднеся руки ко рту, кричала, кричала, кричала, не переставая. Она умолкла только тогда, когда подошел мрачный Кошкин и, отодвинув ее в сторону, потрогал запястье девушки.
– Скажите, она жива? – вцепилась в него Наталья. – Она ведь жива?
Очень осторожно капитан перевернул тело, увидел раны на груди, нож с длинным лезвием, лежащий на холсте в луже крови, и покачал головой.
– Это же нож из кухни! – пролепетала Ира. – Такой же, как те, которыми мы ели утром!
– Да, – машинально ответила Виктория, глядя на закапанный кровью холст. – «Сирени на закате»… Кто бы мог подумать! Ведь это самая лучезарная из ее работ.
Глава 24
Исчезновение
В сущности, картина преступления нарисовалась довольно скоро.
– Когда вы в последний раз видели вашу дочь живой?
– На кухне… Она плакала, потом стала ругаться… Потом взяла нож… и ушла.
– Что за нож? Тот, с которым ее нашли?
