А тут еще пришлось то и дело уклоняться от мокрой листвы, да прыгать по корням, чтобы ноги не замочить и подол не изгваздать. Осенние дожди на лужи богаты, недаром говорят, что весной ведро выльешь – грязи с наперсток, а осенью наперсток плеснешь – и грязи с ведро. Опомнилась только когда услышала сзади сдавленный детский вскрик и звук падения. Оглянулась и охнула: девчонка, похоже, бежала за ней вприпрыжку, споткнулась о какой-то корень да шлепнулась со всего маху.
– Сильно убилась? – Арина присела возле Красавы, которая вскочила было на ноги, но тут же скорчилась, хватаясь за коленку. – Да не бойся, дай погляжу!
– Я и не боюсь! – возмущенно вскинулась та. – Ничего…
– И чего ты молчала? Окликнула бы… – покачала головой Арина, видя, как раскраснелась и запыхалась маленькая волхва. – Я же привыкла на охоте за мужами поспевать, а у них шаг широкий, ждать не будут. Да покажи ногу-то – не рассадила? Если что, подорожник приложим.
Красава хоть и пыхтела, как ежик, и иголками так же топорщилась, но все-таки послушно задрала подол, стала разглядывать ногу и не очень упиралась, когда Арина прощупывала ее колено. К счастью, никакой беды не случилось, даже ссадины не обнаружилось – разве что синяк вскочит. Ну, и одежку испачкала.
Но дальше девчонка шла, слегка прихрамывая, правда, Арина отправила ее вперед, чтобы самой опять не забыться и не опередить ее. Малявка из-за своего упрямства окликать не стала бы, а Арине пришлось бы все время на нее оборачиваться – вдвоем там никак не пройти. Красава засопела, надулась, но послушалась.
Арина шла следом, глядела на то, как напряжена спина девчушки, как она вздрагивала при каждом звуке, доносящемся сзади, непроизвольно пыталась втянуть голову в плечи, словно ждала, что ее ударят, ущипнут или еще какую гадость сделают, и с трудом удерживалась, чтобы не оборачиваться.
«Наверно, она не из вредности меня вперед послала, просто не хотела, чтобы я у нее за спиной оказалась. Ну, не любит она меня, понятно, но с чего так боится? Вон, словно щенок пришибленный. Не ударю же я ее, в самом деле?!»
Как бы ни относилась Арина к Красаве после всего, что о ней узнала, но сейчас никак не могла отделаться от обычной бабьей жалости к ребенку, которому приходится очень несладко.
«Даже в крепости она, как зверек дикий: не обижают ее, конечно, напротив, угождают, но любить-то по-настоящему никто не любит. Алексей из-за сына привечает, она у него в доме даже ночует, но что там за жизнь? И что там за дом без хозяйки? Сам хозяин больше в крепости, в доме на посаде вдовая холопка за хозяйством присматривает – молчаливая, угрюмая и запуганная. Она тоже в Красаве совсем не дите видит, а волхву.
Этой волхве еще в куклы играть, да к матушке ластиться… Материнский спрос часто оборачивается лаской, которую потом всю жизнь вспоминаешь с нежностью, а тут… Сирота… Как и мои сестренки… Ну так у них я есть, а к ее бабке-то, поди, не подластишься, на коленях не посидишь и на ухо свои тайны не пошепчешь…»
– Я гляжу, ты тут часто ходишь. Не страшно одной?
– Нет, – Красава, не оборачиваясь, пожала плечами. – Сама бойся – тут секач старый шастает. Я рытвины видела…
– Не здесь. Это к дубраве ближе. И волка я недавно слышала. Но они сейчас не опасны и сами нам на глаза не покажутся. Медведица вот только не забрела бы с медвежатами. Стерв говорил, что видел тут неподалеку, но трогать не стал.
– Та медведица у болота кормится… – отмахнулась Красава, – там сытнее. Да и лето кончается, вон, люди и то добрые…
Девчонка изо всех сил старалась показать, что ей ну просто совершенно наплевать, есть у нее кто за спиной или нет, но чувствовалось, что на самом деле ей спокойней слышать Аринин голос, чем просто молча идти впереди. Потому и разговор поддерживала, как могла.
– А раз все добрые, то ты-то чего такая сердитая?
– И вовсе я не сердитая! – Красава чуть не подпрыгнула от возмущения. Даже остановилась и ногой топнула.
– А ногами ты от доброты топаешь? – усмехнулась Арина. – Вон, лягушонку сейчас раздавишь.
– Где? – девчонка испуганно уставилась на тропинку, а потом надулась. – Врешь ты все, нет тут никаких лягух. Улитки только…
– А улиток давить можно? – улыбнулась Арина, глядя, как потешно, совсем по-девчоночьи ее маленькая провожатая приоткрыла рот и захлопала глазищами, в растерянности от такого поворота. – Подружку бы тебе, девонька…
– Да ничего твоим улиткам не сделается! – снова ощетинилась Красава. – Нашла кого жалеть! И подружек мне не надо никаких! Обойдусь! У меня Мишаня есть, вот! – и с вызовом уставилась на Арину, а та едва успела закусить губу и состроить серьезную гримасу, чтобы не рассмеяться.
– Пошли лучше, а то бабуля ругаться будет, что долго, – удовлетворенно буркнула девчонка, сочтя, что наконец-то сразила свою спутницу наповал, и не оборачиваясь затопала по тропинке.
«Да она же меня Михайлой стращала! Так мальцы задираются перед приятелями, которых сами победить в драке не могут: мол, не лезь, у меня брат старший есть – он тебе как задаст! Совсем еще малая! И ведь задела я ее, похоже, и впрямь ей без подружек плохо… Потому и к девчонкам моим она лезет, что хочется и колется, а дружить-то и не умеет. Волхва, поди, учит многому, но только не такому, вот и не получается у нее ничего. Она же всех пытается подчинить своей воле, а разве так подружишься?
А с другой стороны, какие подружки, если ей предстоит стать такой, как Нинея? Придется повелевать теми подружками, да и не только ими. Значит, нельзя ни к кому привязываться… Может, из-за этого моя бабка меня и пожалела? И учить не стала?..»
Ошибиться в том, какой именно дом в веси принадлежит Нинее, было бы невозможно при всем желании. Подворье волхвы сразу выделялось – Арина этого и ожидала. Ее другое поразило: то, что у волхвы, оказывается, еще дети есть, все младше Красавы. На первый взгляд ребятишки, как ребятишки – носы конопатые, вихры во все стороны торчат, мордахи загорелые. Они сидели у крыльца под навесом, перебирали что-то в корзинках – то ли грибы, то ли еще что. Красава только зыркнула на малышей, они сразу молча поднялись, подхватили свои туески-корзинки и ушли куда-то на задний двор. Ни писка обычного, ни любопытства к незнакомому человеку. Арина поежилась, глядя им вслед: что-то ей почудилось – аж мурашки по спине забегали. Или показалось?
А Красава уже тянула ее в дом, где, сидя за столом в натопленной горнице, ждала гостью Великая Волхва.
– Птицу принесла? – первое, что спросила Нинея, величественно кивнув в ответ на поклон. – На стол положи… Я ее сама потом отнесу, куда надобно – тебе этого не надо знать.
Волхва на краткий миг накрыла ладонью фигурку, которую Арина послушно положила перед ней, отняла руку, и на столе ничего не осталось, как не бывало. Но Арину это действо не поразило – напротив, разочаровало.
«Ой, тоже мне… А то я не знаю – не колдовство это вовсе! Бабка показывала, как такое сделать – невелика хитрость…»
