«Вот же поганки – совсем мелкие, а уже научились взрослым вертеть – быстро поняли, что дядька Андрей этим их «страданиям» сопротивляться не в силах! И ведь наверняка он сам понимает, что они хитрят и притворяются. Но все равно подыгрывает и не откажет им… Ох, мужи! Вот так они этих козявок балуют, а потом диву даются – откуда девки ломучие да капризные берутся и жены дурные? Отсюда и берутся, коли их никто вовремя не окоротит! Привыкнут вот так сызмальства, что их ужимки действуют, все им за них прощается и многое позволяется, и потом так же отроками и мужами вертеть пытаются. И сами же потом удивляются: за что оплеухи получают? Мужи и парни-ровесники – не дядьки и отцы, они-то кривлякам потакать не станут. А то, что в этаких малявках умиляет, в повзрослевших девицах смотрится отвратительно. Впрочем, иной муж и во взрослой жене ничего не замечает, особенно, если люба она ему. Это бабам друг друга такими заходами не обмануть!»
– Ну-ка, красавицы, хватит глазки строить! – насмешливо окликнула она сестренок. – Признавайтесь, чего у дядьки Андрея выпросить хотите?
Андрей поглядел на нее с легкой укоризной, а девчонки расстроенно насупились.
– Ну, Арин, ну зачем ты всегда наперед все угадываешь? – обиженно шмыгнула носом Фенька.
– И ничего не угадала! – дернула ее за рукав Стешка. – И ничего мы не выпросить… Просто спросить…
– Так разве я вам запрещаю? – вскинула брови Арина. – Наоборот, говорю – спрашивайте. Это вы в дверях чего-то мнетесь, как не свои.
– Ну так мы у дядьки Андрея про добычу хотели… Ой! – выпалила Фенька и тут же скривилась, так как получила чувствительный тычок от сестры.
– Что? – уже на самом деле удивилась Арина. – Какую-такую добычу?
– Из-за болота которая… Там проволока серебряная… – вздохнула сокрушенно Стешка, окончательно отбрасывая свои хитрости. Видно, младшая сестра своим признанием всю их задумку поломала.
– Какая ещё проволока? И вам-то откуда ведомо, что там вообще должно быть?
Арина всерьез встревожилась: с какой стати девчонки о той добыче вспомнили, да и откуда они знать могут, что там есть? Она сама понятия не имела, что именно передал Корней для Андрея. Нет, скотина да рухлядь, которой сразу требовалось в хозяйстве место найти – это одно. А вот серебро… Была среди прочего шкатулка, как раз вроде бы с ним. Но она ее, даже не приоткрыв, сразу же прибрала в сундук подальше, да и забыла – не до нее. Хотя надо было Андрею хотя бы сказать, конечно. Когда навалилось всё сразу, такие мелочи из головы вылетели.
«Неужели девчонки тайком залезли? Тогда совсем не дело – за такое придется их наказать так, чтобы на всю жизнь запомнили! И Андрея тут нельзя слушать – он-то за них еще заступаться вздумает! Вон, по глазам видно, уже и это спустить им готов!»
– Да у всех, кто за болото ходил, есть!.. – поспешно затараторили сестренки, перебивая друг друга.
– Любава слышала, как дядька Макар тетке Вере сказывал…
– Всем поровну поделили…
– Думали просто переплавить, а она!..
– Ага! А Кузнечик умеет…
– Он бабочку сделал боярыне показать. И сережки Любаве та-а-акие…
– Как живые. Только не тают… И нам обещал…
И закончили хором:
– Там ее совсем чуточку надо!
Вот теперь Арина уже ничего не понимала. Ну, кроме того, что сестренки тайком в вещах не рылись, и заподозрила она их в этом напрасно. А вот остальное требовало прояснения, да и Андрей заинтересовался всерьез. Пришлось вспоминать, в каком сундуке она ту шкатулку припрятала. Хорошо, Арина не стала отправлять обратно часть вещей, а оставила их в тереме, раз уж они всей семьёй в крепости остались, а не вернулись в дом на посаде вместе с холопами, дедом Семёном и Ульяной. Нашёлся и этот сундук. Шкатулка лежала в самом низу – сама ее туда пристроила поглубже.
И впрямь, в шкатулке среди прочего обнаружился моток серебряной проволоки – тонкой, словно льняная нить. Как стало понятно из ответов сестренок на Аринины уточняющие вопросы, эту проволоку между ратниками просто поделили поровну – на каждую долю довеском, потому что куда ее такую приспособить, никто не знал. Кое-кто, наверное, уже в слиток переплавил, а кто и так оставил – серебро, оно серебро и есть. Кто и зачем потратил немалые силы и умение, чтобы вытянуть его в нить (а нашли той проволоки, похоже, прилично, раз всем по хорошему моточку досталось), никого особенно не заинтересовало. Главное, что себе от нее пользы ратнинцы не видели, кроме как той, что можно будет по весу серебром на торгу с купцами рассчитываться.
Вот и Макару, как и всем остальным, такой моток достался в той доле, что наставникам с похода полагалась. А Тимка, благодаря такой же проволоке, что кто-то из наставников принес в переплавку, в самый первый день в крепости отличился – починил Анькины сережки, да так, что у всех девок засвербело и себе такое же получить.
Эту историю Арина совершенно пропустила и услышала сейчас впервые. И неудивительно: почти сразу же после этого в крепость примчался гонец из Ратного с известием о находниках – тут уже всем стало не до сережек, да и потом забот хватало. Даже боярыня Анна, похоже, забыла, что велела Тимке показать свое умение. Или не забыла, но решила, что пока не к спеху, ибо других, неотложных, дел полно.
Тем более, что и Лавр, и Кузька, способные дать оценку умению мальчишки, (который, как ни крути, не мастер еще по возрасту, и не подмастерье, а всего лишь ученик), ушли в поход. Правда, перед самым уходом то ли в шутку, то ли всерьез Кузьма велел Тимке в его отсутствие присматривать за кузней, и к тому, что тот там постоянно вертелся, разжигая горн, все уже привыкли. Мальчишка-то не баловством там занимался – делом.
Арина слышала, что ножи он точит хорошо – к нему многие обращались именно за этим, даже Юлька свой инструмент доверяла. А вот если кому что по хозяйству из кузнечного дела требовалось – на это у плотников кузнец имелся, Мудила, к нему и шли при нужде, но у того своя кузня оборудована, за крепостными стенами, возле лесопилки.
То, что младший девичий десяток и прочие ребятишки, включая Прошку и Красаву с Савушкой, в свободное время в кузне вместе с Тимкой частенько крутятся, тоже никого не удивляло, но чем они там все заняты, до поры до времени никто из взрослых толком не знал.
Сам же Тимка, оказывается, наказ боярыни показать свое умение не забыл, но вот способ его исполнить нашел не сразу. Моток серебряной проволоки, потребной ему для работы – все-таки не простой кусок железа. Тот, с помощью которого он починил сережку, Кузьма с помощниками перед своим уходом прибрали куда-то – может и хозяину вернули, так как переплавить не успели.
Серебряных сережек тоже больше взять негде было – к взрослым девкам из-за того, что им теперь приходилось и работать по хозяйству, и учиться, и караул нести, и раненых развлекать и обихаживать, хоть не подходи – разве что дикими рысями не рявкают, а кто и подзатыльник отвесит, не дослушав. Да и серебряные сережки имелись далеко не у всех – больше медные. А проволоки и вовсе у девок спрашивать не стоило.
