Арина мельком пожалела ее и сама удивилась своей жалости: люди вокруг гибнут, вон баба в кустах лежит с лицом, рассеченным боевым кнутом чуть не надвое, и дите рядом в крови ползает, а она тут про лошадь беспокоится! Хотя у той бабы подле руки топор валяется…
– В лошадь не попадите! Не виновата она…
Дай-то бог, чтоб девки случайно болт не всадили – нарочно-то никто животину не покалечит.
Лучник с телеги хотел остановить наступающих мечников: он сразу понял, что как только они освободят мост, два десятка конных с кнутами переберутся через реку, и тогда всему бунту конец. Хотя и без того у них что-то не задалось.
Конечно, двести человек холопов – хоть и вместе с бабами и детишками – из тех, кто работал на подсеках, да те, кто их на выселках поддержал – сила немалая, но ведь они толпа, а не воины. К тому же у многих в Ратном оставались дети и жены – за ними-то сейчас бунтовщики и ломились в ворота. Мало того, Аристарха и немногих мужей, способных воевать, в Ратном не было.
«Да чего же он, старый хрен, удумал? Какая сейчас охота?! Зачем он всех мужей из села увел? Сам же говорил: нам бы только сотни дождаться, Корней уже на подходе… Свежатинкой, что ли, воинов хотел встретить? Встретит теперь… Ладно, отобьемся… Вон, Листвяна на стене, как она с животом-то не боится? И Варвара рядом с ней, отсюда видать… Бабы-то в Ратном с луками и самострелами не хуже мужей управляются! И с дальнего конца, похоже, в село кто-то ломится…»
Что именно происходило у других ворот, Арина не видела, но поняла, что там тоже шел бой. Видимо, поэтому на мосту через Пивень и оказалось всего несколько человек, готовых и умеющих воевать – откуда они, кстати, взялись в толпе холопов? – а остальных просто гнали вперед, как скотину. Тому лучнику, что оказался перед мостом, ее стрела не дала даже выпрямиться, а следующие положили еще троих, попытавшихся подхватить своего товарища. Четвертый вой залез под телегу, когда убедился, что клятая баба и навесными бьет не менее прицельно, чем прямыми.
Именно лучников, хоть бы и с легкими охотничьими луками, она с самого начала опасалась более всего, но, к счастью, остальная часть холопов, бесновавшаяся на всем склоне пригорка, на вершине которого стояло Ратное, на воев совсем не походила. Просто обезумевшие люди, вооруженные топорами, вилами и дрекольем – в основном холопы, приведенные из-за болота, ну и кое-кто из старых. Поддались уговорам или побоялись воспротивиться бунтовщикам?
Вперемешку с людьми – угнанный скот и телеги, набитые добром, прихваченным, вероятно, на выселках, да еще орущие от страха дети. В общем, больше всего это напоминало то ли городской пожар, то ли торг, посреди которого бык сорвался с цепи.
Только воин, которого Арина положила, и те, кто был рядом с ним, из общей массы выделялись как соколы среди воробьёв. И шлемы на них надеты, и кольчуги справные – откуда они у холопов взялись бы? И лук боевой, не однодревка.
Теперь она внимательно высматривала, не мелькнут ли где еще в толпе возле реки воинские шлемы: кто-то ведь эту ораву сюда согнал, вон и у ворот кто-то холопами вовсю командовал. Да и телегу, на всякий случай, старалась из виду не упускать: убит лучник или ранен – неизвестно, но лук-то его вполне могут подобрать. Там, конечно, как раз самая давка образовалась – не до стрельбы, а если на телегу опять кто полезет, она успеет снять. Но то ли больше не нашлось там воинов, то ли изготовиться не смогли в общей суматохе – обошлось.
Тем временем отроки, деловито и размеренно, как на учении, орудуя боевыми кнутами, сгоняли в кучу тех, кто успел перебраться через Пивень. Бунтовщики кинулись врассыпную, увидев, как из леса на них несутся всадники, а что половина там девки и мелкота из Сенькиного десятка – не разглядели сразу: девки-то все в портах да в шлемах воинских. Прямо с седла и дали первый залп из самострелов, не разбирая, в кого чей болт попадет.
Крики раненых и умирающих отшвырнули толпу, рвавшуюся в лес, назад на мост, навстречу тем, кто пер с другого берега, стремясь поскорее переправить через не замерзшую еще толком реку семьи и телеги с добром. Это, судя по всему, были в основном беглые с выселок – их бабы и дети при них, на телегах. Им в Ратное не надо.
Похоже, тот лучник, которого Арина сбила с телеги, и его сообщники как раз и оказались у моста, а не рядом с воротами, потому что пытались таких умных остановить и от моста погнать обратно, под тын. Когда же увидели, что пришла подмога из крепости, решили заткнуть мост человеческой пробкой, но не преуспели: вопящая толпа рванула назад, спасаясь от мечников.
Арина не заметила, как стала отдавать команды девкам да сама бить людей, будто зверя на охоте. Её стрелы густо, одна к одной, ложились в толпу на мосту – на несколько шагов перед идущими воинами, расчищая им дорогу. Крик перешел в вой и визг, обезумевшие люди посыпались через перила в ледяную реку, над которой морозный дымкой клубился утренний туман. Завизжала на том берегу раненая свинья, в которую угодил улетевший мимо моста болт, вслед за ней остальное стадо рвануло врассыпную, топча людей и добавляя суматохи.
Иней на пожухшей траве на обоих берегах Пивени таял от лившейся на него крови.
– Арина! Уф, насилу мы с Макаром на телеге за вами поспели… Анна Павловна тебя велела держаться! – запыхавшаяся Верка встала рядом, споро изготавливая лук для стрельбы. Арина и не знала, что она тоже стрелять умеет.
– От моста их отгоняй… Лук-то у тебя откуда?
– Эт еще матушкин, – усмехнулась Верка и подмигнула. – Али я не ратнинская? Как ты, в глаз, не смогу, но по телеге с десяти шагов не промажу!
Говоруха вскинула лук. Может быть, меткости ей и не хватало, но силы и сноровки – вполне. Лишними ее стрелы не оказались.
Тем временем Андрей с Титом и Прокопом дошли до телеги, возле которой образовался главный затор, усугубляемый несчастной лошадью, храпящей и бьющейся в спутавшейся упряжи. Андрей, оказавшийся ближе всех к несчастной скотине, взмахнул мечом над ее головой. Арина чуть не вскрикнула, ожидая, что та рухнет под его ударом, но вместо этого упали сдерживавшие ее оглобли, и освобожденная животина галопом помчалась по настилу к берегу, сшибая остатки толпы с моста, а воины, легко перескочив через телегу, по расчищенному ошалевшей конягой настилу вышли на другой берег Пивени.
Там уже в дело пошли кнуты. Андрей с Титом сменили на них мечи, и вскоре перед ними образовался полукруг в десяток шагов, свободный от людей. В нём остались лежать двое замешкавшихся холопов с перебитыми спинами, да еще трое уползали с воем, оставляя за собой на жухлой траве окровавленный след. Андрей кивнул Титу с Прокопом, а сам отступил назад, к телеге, все еще перегораживавшей мост, двумя ударами кнута перешиб поручни напротив нее, подналег с другого края плечом и, расчищая проезд, столкнул ее в воду вместе со всеми пожитками, нагруженными рачительными хозяевами.
Арина вскочила в седло.
– Десяток, слушай мою команду! Взять коней и под их прикрытием на ту сторону по двое бегом! Вера, за мной держись! – и, вскинув наизготовку лук с наложенной на него стрелой, направила своего Мороза по освободившемуся мосту на другой берег.
