– Тщеславная! – шепчет Агнесса собственному отражению с улыбкой. – Да-да, ты тщеславна.
Но она не успевает как следует укорить себя за этот грех – раздается звонок в колокольчик, которым главная фрейлина созывает всех девушек. Поспешно набросив на плечи плащ из голубого бархата, она бежит по ступенькам, ведущим к Большому залу, вместе с другими, которые, как и она, находятся в радостном волнении и предвкушении чего-то особенного.
Выход короля происходит очень торжественно и пышно – два десятка серебряных труб возвещает о его прибытии, и это производит большое впечатление на Агнессу и других фрейлин, которые в восхищении смотрят на него. Король идет медленно, с достоинством, держа спину прямо, – здоровый, уверенный в себе мужчина, кивающий направо и налево, он улыбается и приветствует своих подданных. В зале собрались музыканты. Они поют, подыгрывая себе на лирах, тамбуринах, скрипках, флейтах, тромбонах и трубах, которые Агнессе нравятся больше всего. Король недостаточно высокий, чтобы она могла рассмотреть его как следует в толпе, поэтому девушка сосредотачивается на музыке. Инструменты звучат изумительно – настоящий altа capella, как тот, который был у них при дворе в Неаполе, ведь король Рене всегда очень внимательно следовал моде. Королевские дворы соперничали в том, что касалось музыки, и музыканты французского короля слыли легендарными среди ее ценителей.
Рядом с королем, держась за его вытянутую руку, идет королева Мария, такая непохожая на свою блиставшую красотой мать, Иоланду. Мария маленькая, бледная, одетая в черное, что, однако, не может скрыть ее полноты – результата многочисленных беременностей.
За королевской четой следует двадцатилетний дофин Людовик, облаченный в черный бархат. Юный Людовик худ и мрачен, к его черной шляпе большой брошью приколото белое страусовое перо. При виде дофина Агнесса инстинктивно отшатывается и молится, чтобы он ее не заметил – ей не хочется вновь встречаться с ним после того неприятного разговора на похоронах в Анжере. Рядом с ним, едва дотягиваясь до его высоко поднятой руки, идет его нежная жена, дофина – Маргарита Шотландская, при виде которой собравшиеся вдруг начинают аплодировать. Она мило улыбается и поворачивает голову то вправо, то влево, слегка кланяясь, приподнимая подол своего темно-синего платья, к которому замечательно подобраны крупные сапфиры. Агнесса замечает, как дофин оскаливает зубы, и шепчет Мари де Бельвиль и Жанне де Клари, которые стоят позади нее:
– Я слышала, ему не нравится его жена – вы знаете, почему? У нее такая сияющая улыбка, такая, как будто она хочет обнять каждого… Я обязательно узнаю, почему. Королева Иоланда говорила мне, что она замечательная. Мы должны помогать ей во всем, Мари, в чем только сможем.
Ее подруги улыбаются и соглашаются, а она прикладывает палец к губам.
Большой зал заполняется элегантными придворными, их яркие одеяния заслоняют маленькую компанию демуазель из Лотарингии, и девушки пытаются приблизиться к тому месту, где стоят король и королева. Толстый бархат всех цветов радуги, богатый алый цвет и золотая парча, королевский синий, который постепенно переходит в бирюзовый. Шелка – от светло-зеленого до розового, от голубого до сиреневого, от желтого до оранжевого. Платья придворных дам отделаны мехом по подолу и рукавам… и у многих на головах модные эннены, к кончикам которых прикреплены ленты тонкого, почти прозрачного шифона. У одних ленты достают до плеч, у других спускаются до самого пола. И драгоценности! На шеях у всех переливаются колье из драгоценных камней и жемчуга, у многих золотые цепочки идут по груди крест-накрест от одного плеча к другому и спускаются вниз по рукавам.
Фрейлины не могут сдержать тихого восторженного шепота. Агнесса слышит, как девушки делятся друг с другом шепотом сведениями о том, что почти все эти прекрасные ткани, меха и украшения приехали в сундуках королевского купца, Жака Кера, их любимого гостя при дворе в Неаполе. Она думает – интересно, а сейчас он здесь, в Тулузе?
Интересно, как он встретит ее? Ведь шесть лет прошло с их последней встречи – ее не было в Нанси, когда он приезжал даровать земли Карлу Мэнскому.
Но разве может быть не теплым воссоединение Рене и короля – ведь они знают друг друга с самого детства! Рене восклицает «Сир!» и элегантно кланяется, а король отвечает ему «Мой дорогой кузен и старый друг!» – и мужчины крепко обнимаются. А потом демуазель видят, как Рене поворачивается к жене своего друга детства:
– Дорогая Изабель, что в Неаполе сделало ваши и без того необыкновенно прекрасные глаза еще более красивыми?
Она опускается в глубоком реверансе перед ним и почтительно склоняет свою очаровательную головку.
Мари и Агнесса одновременно восхищенно вздыхают.
В течение трех последующих дней три королевских двора – двор короля и королевы Франции, легендарный двор Бургундии во главе с герцогиней и двор Лотарингии – сливаются воедино, словно так было всегда. Фрейлины видят вокруг много новых, незнакомых лиц – когда у них хватает на это времени, потому что вообще-то они очень заняты демонстрацией того, что их леди Изабелла и ее свита ни в чем не уступают остальным, особенно в том, что касается очарования. «Очарование, – часто говорила госпожа им в Неаполе, – требует очень много времени и тщательной подготовки». И это действительно так!
Агнесса с растущим беспокойством замечает, что взгляд короля останавливается на ней все чаще.
– Мари, скажи мне пожалуйста, но только правду, а то я очень боюсь, что король смотрит на меня… у меня что-то не так с платьем? Или я неподобающе веду себя?
Но Мари уверяет девушку, что с ней все в полном порядке.
– Успокойся, моя дорогая Агнесса. Я слышала, что он разглядывает всех новичков при дворе. Тебя должно волновать только то, что говорит наша госпожа, – отвечает она.
Агнесса всеми силами старается избежать королевского взгляда, но он по-прежнему внимательно изучает ее. И она вдруг замечает, каким он выглядит уставшим. Когда она делится этим своим наблюдением с Мари, та отвечает:
– Так ведь ему сорок лет! И он воевал, выиграл много сражений с англичанами за последние пять лет. Такое бесследно не проходит.
Агнесса понимает, что подруга права, но продолжает исподволь разглядывать короля.
Он не следует моде и не носит рейтузы с короткими шароварами в сочетании с короткими жакетами и тугими поясами, вместо этого на нем длинный камзол из превосходного темно-красного дамасского шелка, отделанный вокруг шеи и запястий мехом куницы.
– Видишь, у него мех внутри рукавов? Может, он страдает ознобом? – шепчет Агнесса Мари. Они обе любят мех и рассматривают короля с удовольствием. На свое минимальное жалованье Агнесса может только издалека восхищаться подобным мехом, хотя Изабелла щедра и иногда отдает ей что-нибудь из своего платья.
Мари и Агнесса с любопытством разглядывают теперь французскую королеву, стараясь делать это максимально незаметно.
– Она выглядит такой больной и старой, – говорит Агнесса. – Но кажется, она снова беременна? Тринадцатым ребенком, да?
