Большая часть из них с трудом держится на ногах, заплывшие от побоев лица – туронские копейщики и стрелки оторвались сполна за пережитый страх, и только обещанное за каждого пленника вознаграждение удержало их от убийства, – грязные бинты с ржавыми пятнами крови, но бросаемые по сторонам взгляды далеки от смирения. Звери! Битые, но не сломленные хищники! За два дня плена раненых никто не удосужился осмотреть и оказать им помощь, перевязывали друг друга сами, как умели, и от воспалившихся ран шел тяжелый дух. Альгерд сморщил нос и поднес к лицу платочек, смоченный эльфийскими благовониями. Удивленно сморгнул. В толпе нугарцев он разглядел несколько зеленокожих лиц. Орки?! Маркграф натянул поводья.
– Ты, ты и ты, выйти из строя! – ткнул он пальцем в орков.
Вышли шестеро. Двое из орков были изрублены настолько, что не могли передвигаться самостоятельно и их поддерживали – буквально тащили на себе! – под руки. Удивительно, что они с такими ранами еще живы.
– Повесить!
Орков схватили за руки – они и не сопротивлялись! – и потащили к ближайшим деревьям. Добровольцы полезли на деревья, укреплять веревочную снасть. Закачались четыре веревочные петли. Орков подтащили ближе, связали им руки за спиной и подкатили под импровизированную виселицу телегу.
Маркграф с холодным интересом наблюдал за зловещими приготовлениями. Отер со лба выступивший пот, чертыхнулся по поводу жары и замолчал, обдумывая внезапно посетившую идею. Мысль показалась занимательной, он взглянул в небо, прищурив глаза под палящими лучами солнца, и усмехнулся. Усмешка не обещала приговоренным ничего хорошего. Он распорядился:
– За ноги.
Исполнительные слуги замерли на миг, но тут же засуетились с удвоенной скоростью. Вскоре первое тело заболталось в петле вниз головой. Следом повисли остальные.
– Ваша светлость? – вопросительно повернулся к маркграфу один из слуг и красноречиво провел паль цем по горлу.
– Не стоит. Так будет забавнее.
Полюбовавшись на покачивающуюся на веревках композицию, маркграф перевел взгляд на стоящую перед ним парочку людей, тех, кто поддерживал раненых орков.
– Ну, а с вами мне что делать? – задал он риторический вопрос.
Здоровенный, с роскошными, тронутыми сединой усами до подбородка пленник смачно плюнул под копыта коня. Второй – невесть как прибившийся к нугарцам ополченец лет двадцати пяти – худощавый, невысокого роста и от того выглядевший еще моложе, чем он есть на самом деле, саркастически хмыкнул:
– Интересуетесь нашим мнением?
Маркграфа позабавил дерзкий тон говорящего, и он решил немного развлечься. Ответил кротко:
– Допустим. Что вы предлагаете?
– Ну… – ополченец сделал вид, что задумался, потом растянул в улыбке распухшие, покрытые коркой запекшейся крови губы и продемонстрировал обломки передних зубов. – Если выбор за нами, то… отпустить!
– Ополченец, ты какой-то неправильный ополченец, – задумчиво проговорил Альгерд и махнул рукой на испуганную толпу мужиков, держащихся наособицу от всех остальных пленников. – Совсем на них не похож.
«Неправильный ополченец» сказал:
– А с чего я должен быть на них похож? Я бывший наемник.
– И что же бывший наемник делал в ополчении?
– А то сами не знаете – льготы. У меня родители и дом в Амели, а жизнь там дорогая, вот и приходится крутиться.
Альгерд оглядел пленных, проговорил:
– Ты предлагал отпустить вас? Нет, так нельзя.
Вон, следом за вами и остальные запросятся, и что я буду делать? К себе взять? – Седоусый громила вновь метко плюнул под копыта. Маркграф метнул на него раздраженный взгляд, но голос его, когда он продолжил, остался спокойным: – Так вы неправильные какие-то человеки, странные, с орками якшаетесь. Подозрительно это. Нет, раз вы так с ними дружны, то и разлучать столь верных друзей негоже. Или не толь ко друзей?
Раскатистый хохот раздался со стороны прислужников маркграфа. Посыпались насмешки и комментарии. Даже кто-то из пленников фыркнул, из столичных дворян – пленные ополченцы боялись звук подать в присутствии столь важного господина, а нугарцы хранили угрюмое молчание, они ценили храбрость и обращали не слишком большое внимание на цвет кожи или наличие-отсутствие выпирающих клыков.
Альгерд дождался, когда смех стихнет, и продолжил:
– Составите оркам компанию – без вас им, наверное, скучно.
Два подвешенных за ноги тела присоединились к четырем другим.
– Ну, что, дружище, видать, судьба у нас такая: и бились вместе, и помирать рядом будем. – обратился один из орков к седоусому громиле.
– Что ж, против судьбы не попрешь, – философски отозвался тот, если бы он не раскачивался вниз головой, то еще бы пожал плечами. – Она, зараза, все одно на своем настоит.
Орк хохотнул.
Альгерд Турон не стал прислушиваться к их разговору, маркграф потрепал по гриве коня, наклонился вперед, готовясь дать шпоры, но тут взгляд его зацепился за куцый строй пленников, что-то его насторожило. Он непроизвольно положил руку на рукоять меча. Заметив его жест, напряглись и его рыцари, кто-то потянулся за булавой, кто-то последовал примеру сюзерена и взялся за меч, самые нетерпеливые и вовсе потянули оружие из ножен. О причинах недовольства Альгерда не знал никто из его сподвижников, но бросаемые ими красноречивые взгляды на кучку пленных ясно показывали, кого считают виновником. Маркграфу стоило только подать знак, и воины готовы были изрубить на куски всех пленников.
Маркграф знака не подал. Он не собирался уничтожать всех захваченных в бою врагов.
– Он! – указал Альгерд.
Воины бросились вперед, словно спущенные с поводка гончие, растолкали в стороны нугарцев, не слишком-то торопящихся уступить дорогу, и выволокли из строя бледного до синевы воина, с трудом стоящего на ногах. Когда его подтащили ближе, в нос ударил тяжелый запах гниющей плоти, и маркграфу вновь пришлось прибегнуть к помощи надушенного платка. Раненого грубо толкнули вперед, и он, неудержавшись на ногах, плюхнулся в пыль под копыта коня.
– Урвальд, добей! – распорядился туронский маркграф.
В толпе пленных нугарцев возникла какая-то возня. Кто-то рвался вперед, отталкивая товарищей, но те крепко ухватили его за руки и не пускали.
– Шеп!
Распростертый в пыли воин завозился, с трудом приподнялся, но встать на ноги не хватило сил. Но и стоять перед туронским мятежником на коленях воин не собирался, поэтому уселся прямо на землю, упираясь в нее руками, чтобы не упасть. Шепет повернул голову в сторону нугарцев и выкрикнул:
– Сэр, смерть придет за каждым. И когда я служил у вас, то всегда знал, что однажды она придет за мной.
Так же как когда-нибудь – надеюсь, скоро! – она при дет и за этим ублюдком.
