Ксантипп не стал ждать, когда они разрешат эту проблему, и прыгнул с каменной стены прямо в повозку. Его не заметили – с улицы очень активно забрасывали камнями, палками и даже яблоками. Это спутники Ксантиппа старались изо всех сил! Из всадников Цербера всего один теперь отстреливался из лука. Вот ему-то на шею и приземлился спартанец, вонзил кинжал в горло, одновременно вспарывая мечом живот другому, который собирался взмахнуть поводьями. Сам Ксантипп не удержался и полетел из повозки на землю.
Один из всадников попытался ткнуть его копьём, но спартанец закатился под повозку. Другой всадник Цербера, проявив сообразительность, испугал лошадей, впряжённых в повозку. Те, заржав, дёрнулись с места. Ксантипп еле успел пригнуть голову. Повозка откатилась, и он оказался без прикрытия. От одного копья Ксантипп успел увернуться, второе вонзилось в левое бедро, по счастью, не задев кость. Стиснув зубы, спартанец перерубил древко поразившего его копья, вырвал обрубок из раны и со всего маху погрузил его остриё в брюхо коня, на котором восседал всадник с копьём.
В этот момент он был более опасен. Конь взвился на дыбы, дико заржал и рухнул, придавив своего наездника.
Последний всадник Цербера отбросил обрубок копья (Ксантипп бы придумал, как использовать и его) и схватился за двустороннюю секиру-лабрис. Но этих мгновений хватило, чтобы спартанец успел подняться на ноги. Всадник махнул лабрисом, но Ксантипп перехватил скрещенными руками его руки, не дав опуститься лезвию секиры. Спартанец поднажал, сминая кисти рук врага, всадник Цербера заорал, выпуская лабрис из рук. Ксантипп рванул посильнее, и противник полетел вслед за секирой. Подняться ему спартанец не дал, вонзив свою махайру в грудь.
Покончив с противниками, Ксантипп осмотрел всадника Цербера, придавленного трупом коня. Тот был без сознания, но жив.
«"Язык" не помешает!» – подумал Ксантипп. Он всё ещё мало знал про всадников Цербера.
Тут он опомнился: совсем забыл о повозке с наконечниками для стрел и копий! А лошади тем временем уже вывезли повозку за ворота. Но её сумели остановить Крикс и Фиола. Увидев это, Ксантипп первым делом связал всё ещё валяющегося без сознания всадника Цербера.
– Легенды о спартиатах не врут! – сказал Эмирес, подходя ближе. – Не видел я ещё подобного воина за всю свою долгую жизнь! За таким вождём люди пойдут с радостью. Засилье всадников Цербера терпеть больше невозможно!
– Я ещё не самый лучший воин Спарты, – ответил Ксантипп и рассказал историю о том, как к матери Брасида Аргилеониде пришла делегация из Хамсиды и принялась восхвалять её сына, как самого лучшего, самого смелого, самого умного и самого достойного. На что Аргилеонида ответила: «Спасибо за высокую оценку моего сына! Но в Спарте много ещё более достойных мужей!» Хотя она явно, по-спартански, поскромничала.
– Брасида? Его звали, как и тебя? – удивился Эмирес. И тут Ксантипп вспомнил, что он представился под другим именем!
«Забылся! Надо быть осторожнее с великими именами!»
– Меня в честь того Брасида и назвали, – выкрутился Ксантипп, в свою очередь удивившись, что Эмирес не слышал о том Брасиде. Даже римляне знали о подвигах в Пелопонесскую войну Брасида, сына Телмеда. Впрочем, в этом глухом малоазийском городке могли о многом, происходившем в Элладе, просто не слышать, особенно о том, что происходило почти две сотни лет назад.
– Надо торопиться! – сказал Эмирес. – Мы произвели много шума! В соседних домах народ заволновался. Скоро могут появиться стражники, а с ними тоже лучше не сталкиваться.
– И городские ворота могут перекрыть! – добавил Ксантипп. – А нам теперь чуть ли не обозом придётся ехать!
Ксантипп решил не оставлять добычу, поэтому к повозке добавились и лошади. Этому очень обрадовались крестьяне – Крикс и Руфл. В крестьянском хозяйстве конь очень нужен, а купить лошадку не позволяла бедность. Хорошо, если у кого-то был ослик или волы. У Руфла даже руки затряслись, и заикаться он начал, когда понял, что один из скакунов может стать его собственностью. Ксантипп, как и полагается полководцу, начал делать подарки своим сподвижникам.
– Я начну собирать добровольцев для борьбы с всадниками Цербера уже завтра! – Эмирес был настроен решительно.
Деметрий и Хор с жаром его поддержали. Ксантипп кинул быстрый взгляд на Хора, но ничего не сказал. Хор перехватил этот взгляд и всё понял, но ответил благодарно – искренне извиняющимся видом. И выглядел при этом очень убедительно.
Так что, подумал Ксантипп, может быть, Хор не совсем потерянный человек, и его одномоментная трусость преходящая. И даже произошедшее к лучшему, так как Хор теперь сделает всё, чтобы подобное никогда не повторилось. «Простим ему эту человеческую слабость!» – подумал Ксантипп, решив, что был излишне строг к Хору.
Они уже собирались отправиться в путь, когда из темноты ночи появился кузнец Тиар со всем семейством.
– После того, что случилось, – произнёс он, стараясь говорить осторожно из-за разбитых губ, – мне и моей семье нельзя больше оставаться в этом городе. Заберите нас с собой!
– Пусть будет так! – только и оставалось произнести Ксантиппу. И ещё положиться на везение, чтобы его и спутников не повязала стража у ворот.
Он договорился с Эмиресом, что тот за неделю соберёт, какое сможет, ополчение. Ксантипп же пошлёт к этому времени проводника, который и проводит всех до лагеря, где укрывается Ксантипп с остальными. Место пещер, где были женщины и дети, спартанец решил не указывать.
– Вам же лучше! – сказал он. – Если, не дай Зевс, вы попадёте в лапы всадников Цербера, то ничего не сможете выдать!
Им повезло. Колесница и повозка успели проехать городские ворота за полчаса до того, как поступило распоряжение наместника перекрыть все выходы и входы в город.
Часть III
1
Прошло три дня, как Ксантипп вместе со своими спутниками и присоединившейся к ним семьёй кузнеца Тиара, которая включала его самого, жену, двоих сыновей, дочь и стареньких мать и отца, вернулся в пещеры у моря, где прятались крестьяне. И сразу развил бурную деятельность.
Каменная стена на подступах к пещерам росла не по дням, а по часам. Тренировки ополченцев стали ещё более суровыми. Спартанец сгонял с них по семь потов. У Ксантиппа появилась надежда на победу над всадниками Цербера. И он делал всё, чтобы шансы на успех стали как можно больше.
Орест не отставал от хозяина – руководил строительством оборонительных сооружений, вёл тренировки, проверял караулы. Раненому в бедро Ксантиппу было бы трудно успеть везде самому. Рана причиняла серьёзную боль и не спешила затягиваться. Если бы спартанец соблюдал постельный режим, то процесс заживления протекал бы значительно быстрее, но, опасаясь нападения всадников Цербера, Ксантипп не мог себе позволить лежать.
– Он, наверное, железный! – восхищённо сказал молодой коренастый крестьянин Аромас. И лишь рана на ноге опровергала эти слова.
