А крестьяне, как то ни странно, хоть их и пообещали всех уничтожить, вздохнули с облегчением, увидев и услышав, что Ксантипп остаётся с ними.
11
Хризолай не обманул. Начавшийся вскоре штурм действительно оказался страшным. Но Ксантипп остался этим доволен. Разозлённый им наместник почти сразу бросил свои войска в атаку. Если бы он подождал и получше подготовился, то атака всадников Цербера была бы ещё страшней. И тогда ополченцы вряд ли бы выдержали.
На этот раз у всадников Цербера имелось десятка полтора таранов, вытесанных из толстых деревьев. Сложенная из камней стена не долго смогла бы выдержать удары этих таранов. Наверно, для усиления эффекта с полсотни всадников Цербера тащили с собой кирки и заступы.
Наместник Хризолай на этот раз лично руководил штурмом, стоя в отдалении, окружённый сотней рослых воинов. Они выглядели профессионалами по сравнению с общей толпой всадников Цербера. Доспехи у всех были македонского образца. Они с хищными усмешками смотрели на штурм.
Ополченцы стреляли из луков, метали дротики и камни, но не могли остановить всадников Цербера. Те тоже засыпали стрелами все бойницы, не давая вести прицельную стрельбу. И вот тараны уже бьют в стены. Стены под ударами рушатся. Образовался один пролом, затем другой… Те всадники Цербера, у кого имелись кирки и заступы, активно расширяют проёмы. Ор и вой стоят несусветные.
– Придётся отступать за вторую стену! – сказал Ксантипп Оресту.
Он пока сам не вступал в бой, лишь изредка кидая дротики. Зато Меленон, который неотлучно находился за его спиной, почти опустошил свой колчан. Уже второй. Стрел не хватало. Теперь в основном приходилось использовать стрелы противника.
– Похоже, это наш последний бой, – вздохнул и затем грустно произнёс Орест. Он не был спартанцем, и подобное проявление эмоций было ему простительно.
– Не грусти, Орест! Ещё поживём! – хлопнул спартанец по плечу Ореста. В бою он чувствовал себя, как рыба в воде.
Всадники Цербера лезли в проломы. На грудах камней закипела битва. Ополченцы уверенно работали копьями, перекрывая проломы. Орест и Ксантипп носились от пролома к пролому, поддерживая обороняющихся, иногда сами вступая в схватки. Копьё Ксантиппа несло смерть, останавливая напор. Орест тоже был неплох, хотя до хозяина в бою явно не дотягивал.
– Всё! Не удержаться! – решил Ксантипп. Ополченцы гибли, хотя всадников Цербера погибало в три раза больше, но их и было больше. – Отступаем! Орест, уводи ополченцев! Я буду прикрывать отход!
Ксантипп отступал, медленно сдерживая натиск обезумевших от ярости всадников Цербера. Он сломал уже второе копьё, после чего принялся рубить врагов махайрой. Его щит пока держался, но избит был так, что от узоров и следа не осталось. Вскоре и щит раскололся, пришлось его бросить. Без щита он сильно рисковал получить стрелу в живот.
«О-па! – подумал Ксантипп. – А как я переберусь за стену? Пока я беспомощно буду пробираться сквозь узкое отверстие, меня проткнут копьём, как жука иголкой!»
Меленона и ещё нескольких оставшихся с ним ополченцев Ксантипп заставил пробираться за стену, сам прикрывал их отход. Враги наседали, спартанец вертелся юлой, отбивая удары. Щека и левый бок у него были в крови, правда, удары врагов лишь располосовали кожу. На боль внимания Ксантипп не обращал, а для жизни ранения опасности не представляли.
Но начинало нервировать другое. Спартанец начал уставать, дыхание стало прерывистым, пот застил глаза. Ряд ударов он принял на наручи. Доспехи гоплита сдержали ряд пропущенных ударов. Ксантипп уложил ударами махайры троих всадников Цербера, те заосторожничали. Похоже, ждали лучников, чтобы расстрелять слишком опасного врага.
Спартанец, чтобы не ждать, когда его превратят в подобие ежа, приготовился броситься в гущу врагов, собираясь как можно больше прихватить их с собой.
– Господин, держите! – раздался громкий крик Ореста.
И со стены за спиной Ксантиппа опустилась толстая верёвка. Спартанец отреагировал мгновенно, подпрыгнул как можно выше, ухватился за канат, и его сразу втащили через стену. Всё произошло так быстро, что всадники Цербера не успели толком среагировать. Лишь один из них метнул копьё, которое зацепило левую икроножную мышцу Ксантиппа.
Тут же на головы стоявших под стенами всадников Цербера посыпались камни и полетели стрелы с дротиками. Те поспешили отступить, оставив десятки трупов.
Пока Ксантиппу перевязывали ногу, он говорил Оресту и Тимею:
– Да, они прорвались за стену, но какой ценой! У всадников Цербера выбыло из строя сотни четыре убитыми и ранеными!
– У нас тоже с полсотни убитых и почти столько же раненых, – печально сказал Тимей. Ему было очень тяжело, всех погибших он знал и помнил с детства.
– Вы же готовы были погибать! – строго посмотрел Ксантипп на Тимея.
– И мы будем погибать! Просто мне, старому человеку, тяжко видеть, как гибнет молодёжь. Лучше бы меня поразила стрела или копьё злобных всадников Цербера! – глаза старейшины были полны слёз.
Отдохнуть и прийти в себя не дали, всадники Цербера вновь устремились на штурм. Расстояние между стенами не давало возможности для серьёзного разбега, поэтому удары таранов получались не слишком сильными.
– Все на стены! Отбивать атаку! – крикнул Ксантипп, встал сам и, прихрамывая, принялся подгонять ополченцев.
Стена вряд ли долго выдержит. Это понимали все, поэтому старались убить всадников Цербера как можно больше, прежде чем сойтись с ними в последнем бою.
– Если они прорвутся сквозь эту стену, то нам придётся отступать к пещере, где укрылись женщины, дети, старики, где лежат раненые. Там нам придётся дать последний бой, и там придётся либо умереть, либо победить! – Ксантипп был как никогда серьёзен.
Ситуация казалась безнадёжной, но он видел и то, как падают сражённые всадники Цербера, как их становится всё меньше и меньше. Если бы не та элитная сотня, что держал при себе Хризолай, то Ксантипп почти не сомневался: всё могло ещё обойтись, и ополченцы отбились бы от врагов.
Но он слишком хорошо представлял, что будет, когда в бой вступят мощные профессиональные воины. А он будет вынужден выставить против них остатки израненных, измученных, измождённых обычных крестьян. Нет, теперь уже не обычных! Ведь их учил настоящий, истинный спартанец, потомок великих ариев, учил сражаться и ценить свободу, учил презирать смерть и ценить жизнь!
Стена в нескольких местах стала рушиться, камни раскатывались во все стороны. Ксантипп стянул всех своих ополченцев в один кулак. Выстроил их в пять шеренг, позади которых пристроились оставшиеся лучники, пращники и метатели дротиков.
– Вы должны стать единым целым! Помните, что от вас зависят жизни ваших родных – детей, жён, родителей! Пусть вы погибните, но они останутся живы! – говорил Ксантипп ополченцам, пока всадники Цербера перебирались через проломы.
