Книга Забытое убийство, страница 79. Автор книги Марианна Сорвина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Забытое убийство»

Cтраница 79

Стремясь предупредить нападки правых радикалов, Де Гаспери логично возразил, что не стоит опасаться появления на базе университета нового центра итальянского ирредентизма, поскольку именно отказ от культурного равенства и приводил ранее к националистическим волнениям итальянской стороны. Отношение «популистов» к университетскому вопросу он назвал «политикой бессердечного упрямства». Де Гаспери объявил, что пора наконец принять решение и «покончить с туманным состоянием между надеждой и тревогой».

Закончил он свою речь предупреждением:

«Тот, кто хоронит идею факультета, навлекает на свою голову новые проблемы, потому что факультетский вопрос будет восставать из могилы вновь и вновь» [390].

Пока эти двое изощрялись в афористичности, позади каждого из них росла группа сторонников, что превратило университетский вопрос в политический тупик. Риторическая дуэль окончательно сделала их антагонистами, после чего австрийскому парламенту оставалось довольствоваться ролью зрителя или в крайнем случае статиста, выходящего на сцену с предложением подавать на стол.

Эта борьба за итальянские интересы продолжалась до 1914 года и стала одной из роковых проблем Габсбургской монархии – государства-колосса, поглотившего множество национальностей и в конце концов погребенного под их спудом.

Но внутренние трудности и противоречия в решении таких проблем показала именно полемика между Де Гаспери и Баттисти, представителями одной национальной группы. Первый предлагал поэтапную работу вместе с правительством, второй провоцировал развал страны, отмежевание итальянцев и войну.

Де Гаспери видел будущее многонациональной империи в равновесии национальных прав и постепенном замещении немецкого превосходства на конгломерат центра и национальных меньшинств. Готовность к компромиссу Де Гаспери объяснялась стремлением к легитимности, то есть реальному праву на существование международных союзов. Разнонациональные сообщества с политической и прагматической точки зрения должны быть готовы к переговорам. В этом будущего политика Де Гаспери не смог переубедить даже двадцатидневный арест в Инсбруке, временно приравнявший его к бунтовщикам и революционерам. Тем более что в камере, как мы помним, он писал не революционные манифесты, а курсовую работу по «Фаусту».

12 августа 1914 года депутат Венского парламента доктор Баттисти с женой и тремя детьми вышел из своего дома в Тренто и добрался до итальянской границы. Они поселились в Милане. Как раз в это время Италия объявила о своем нейтралитете.

28 июля 1914 года закрылся Венский парламент, а в сентябре в Риме появился Де Гаспери. Это произвело ошеломляющее впечатление на его земляков. В письме своему товарищу Джованни Педротти [391] Чезаре Баттисти сообщает: «Сегодня я натолкнулся на депутата Де Гаспери. Когда я его увидел, на меня будто затмение нашло. Будь со мной тогда какой-нибудь молодой человек, я бы его отправил за ним проследить» [392]. Он был уверен, что Де Гаспери – австрийский шпион.

С октября 1914 года до мая 1915 года Баттисти ездил по городам и выступал с политическими лекциями в университетах Италии, всюду встречая восторженное признание. На его митинги охотно собиралась возбужденная толпа – та самая «la folla criminale», о которой писал его соотечественник Сигеле.

* * *

После объявления войны в августе 1914-го совсем недолгий отрезок времени, меньше года, Де Гаспери ощущал свою значимость и достиг, казалось, расцвета собственной личности как политик и католический дипломат. Это был тот самый недолгий и зыбкий период нейтралитета Италии до мая 1915 года, когда трентинский филолог и парламентарий стал полезным звеном переговорных процессов. Он много выступал, участвовал в общественных мероприятиях, встречался с деятелями итальянской и австрийской политики. По словам немецкого историка Михаэля Фёлькля, «В Де Гаспери по обе стороны границы видели ценного партнера, высокопоставленного чиновника от католической Народной партии и законного представителя большей части итальянскоязычного населения многонационального государства. И кульминацией этих контактов стала, конечно же, частная аудиенция у только что избранного Папы Бенедикта XV, с которым Де Гаспери обсуждал ценность мирной политики» [393]. Не только Баттисти, но и все бывшие трентинские соратники Де Гаспери усматривали в его избыточной активности некие скрытые мотивы – замаскированные личные цели и даже заговор. Относительно первого предположения они были правы. Даже в объятия социал-ирредентистов в начале века рационального Де Гаспери толкнула личная цель – стремление к публичности: едва ли он мог стать заметным политиком, опираясь только на свою германскую филологию или трентский епископат. В провинциальном Тренто сделаться яркой политической фигурой означало – присоединиться к националистам.

Но в 1914 году ирредента воспринимает Де Гаспери с холодной и ревнивой настороженностью. Тогда-то и появляется версия, что католический нейтралист, ратующий за невмешательство, на самом деле австрийский двойной агент, подыгрывающий обеим сторонам в расчете на политическую карьеру.

Вслед за своим мужем сторонницей этой версии стала и Эрнеста Биттанти [394]. В пику ей – или, наоборот, своему наставнику и политическому предшественнику Де Гаспери? – премьер-министр Андреотти заявлял, что Де Гаспери не только не австрийский агент, но даже не нейтралист, удерживавший Италию за руку. Потому что Де Гаспери – самый первый сторонник «Grande Guerra», он впереди других эту войну с Австрией приветствовал [395]. Политика, право, удивительная вещь, а политики еще удивительнее: для них оказать медвежью услугу ближнему – порой первейшая задача.

Впрочем, Де Гаспери никогда не был простой фигурой. Хотя бы из-за его юношеского увлечения взглядами мэра Люгера, которые ему припоминают до сих пор. Некоторые его высказывания времен Муссолини тоже кажутся подозрительными с точки зрения демократичности и толерантности. Даже теперь, полвека спустя после его смерти, активно обсуждается вопрос о его антисемитизме в Австрии, о статьях в «Il Trentino», приветствовавших антисемитские законы австрийской империи, о некоторых одобрительных высказываниях по отношению к фашистским расовым установкам уже в Италии. Раньше об этом предпочитали не вспоминать или делать вид, что этого не было. Теперь сторонники прояснения всех акцентов в истории XX века ссылаются на грядущее полное издание его трудов, в том числе и статей, написанных для «Il Trentino»: бессмысленно, дескать, отрицать написанное.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация