Володя молча повозил по пластиковой столешнице
одноразовый стаканчик.
– Ладно, ты права. Долг платежом красен.
Хорошо, я все узнаю и позвоню.
– Когда?
– Через пять минут.
– Правда? – обрадовалась я.
– Естественно, нет, – вздохнул
Вовка. – Завтра, в течение дня.
– У тебя не вылетит из головы моя
просьба?
– Я всегда все помню! Никогда ничего не
забываю! – взвился майор.
Ага, кроме ключей от дома и машины, документов
на раздолбанный «жигуленок», зонтиков и несметного количества зажигалок.
Повернув к дому, я заметила у ворот маленькую рыжую
собачку неопределенной породы, явно дитя не запланированного скрещивания, а
плод спонтанной любви. Она сидела, жалобно поскуливая, поджав под себя переднюю
лапку. Я притормозила, открыла дверь и спросила:
– Эй, собака, ты чья?
Песик зарыдал и поплелся ко мне на трех лапах.
Мигом в сердце вползла жалость. Я подхватила тощенькое тельце, покрытое мягкой
шерстью, отметила, что глаза и уши у собаки совершенно чистые, и сказала:
– Похоже, ты не из дворовых!
Найденыш замахал довольно крупным, похожим на
метелку хвостом.
Ладно, сейчас отнесу его в дом, вызову
ветеринара, а затем развешу по всему Алябьеву объявления, скорей всего, песик
удрал у кого-то с дачи, представляю волнение хозяев.
Я внесла собачку в холл и посадила в кресло.
Из столовой доносились голоса. Позвонив ветеринару, пообещавшей приехать через
час, я пошла туда, где все уже сели ужинать.
Во главе стола, на том месте, которое обычно
занимал Глеб Лукич, сидела очаровательная старушка, та самая, похожая на
булочку.
– О, – сказала она, – а вот и
милая гостья, представьте нас друг другу!
Ефим, более мрачный, чем обычно, буркнул:
– Может, обойдемся без Малого театра?
Бабуся не заметила грубости, а может, просто
не поняла, что ей нахамили. Ее лицо сияло самой радостной, приветливой улыбкой.
Кара попыталась загладить бестактность муженька:
– Роза Константиновна, это Лампа. Лампуша
– это мама Ефима, Роза Константиновна.
– Ах, у вас интересное имя, –
заморгала бабушка, – никогда не слышала подобного. А полностью, если с
отчеством, как вас величать? Лампада?
Я глянула на старушку, та цвела улыбкой. Нет,
похоже, не издевается, и впрямь не знает.
– Евлампия Андреевна, но лучше просто
Лампа.
– Ах, ах, ах, Евлампия! Ну надо же, так
звали мою бабушку, вот уж не предполагала, что встречу в нонешние времена
молодую женщину с подобным именем. Хотя, помнится, когда Фимочка был маленьким,
мы ездили каждый год на Рижское взморье, в те годы считалось очень полезным
снимать дачу на Балтийском море. Так вот, жили у старой латышки Эльзы. У той,
только представьте себе…
– Роза Константиновна, – перебила
свекровь Карина, – я вам положила чудесное мясное суфле, Евгений теперь
специально для вас будет готовить диетическое. Кушайте, остынет.
– А я не люблю горячее, – не сдалась
старушка и, ковыряя вилкой нежное мясо, продолжила: – У этой Эльзы имелось
четыре сына, а муж во время Отечественной войны сотрудничал с фашистами.
Кстати, латыши встретили немцев с распростертыми объятиями, надеясь, что Гитлер
победит коммунистов. Но вышло по-иному.
– Мама, ешь! – грубым тоном сказал
Ефим.
– Да, да, спасибо, чрезвычайно
вкусно, – закивала головой Роза Константиновна. – Мужа Эльзы,
естественно, посадили, она одна поднимала детей. Первый мальчик…
Голос старухи, неожиданно громкий, звонкий,
какой-то въедливый, проникал в меня почти до печени. Иногда, когда собеседник
начинает вываливать мне на голову кучу ненужных сведений, я, старательно
изображая на лице полнейшее внимание, просто отключаюсь, начиная думать о
своем. Впрочем, наверное, всем встречались на жизненном пути редкостные зануды,
которые на дежурный вопрос: «Как дела?» – мигом начинают рассказывать вам о
всех своих проблемах. Но Роза Константиновна обладала тем редким тембром
голоса, о котором мечтают политические деятели. Господь наградил даму явно элитными
голосовыми связками. Во-первых, если закрыть глаза, то создается полное
впечатление, что кричит молодая женщина, а во-вторых, от ее рассказов,
казалось, некуда деться. Уйти в себя невозможно, голос навязчив и громок, а
убежать из столовой просто неприлично, все-таки даме явно за семьдесят!
– Второй сын оказался более
удачным, – гремело под потолком, – у него родилось двое детей, ну да
о них потом.
Ефим встал, молча взял тарелку с недоеденным
мясом и ушел.
– Он сначала пытался работать
врачом, – сообщила Роза Константиновна, перекрывая гудок электрички,
проносящейся мимо Алябьева, – но Эльза…
– Ой, – подскочила Кара, – надо
же, я совсем забыла!
Качая головой, она вынеслась за дверь.
– Эй, погоди, – выкрикнула Тина,
кидаясь за ней, – ты мне нужна!
– Нам тоже! – проорали Кирюшка с
Лизаветой и, прихватив со стола по два пирожка с капустой, спешно ретировались.
– Ее возмутило, что невестка не подает
ему завтрак, – не останавливалась бабуля, – и она…
Максим судорожно закашлялся:
– Извините, мне надо выпить микстуру,
простыл.
Через минуту в столовой остались только
беспрестанно болтающая Роза Костантиновна, я и Настя, не сумевшие найти повода
для бегства. Впрочем, мне повезло. Не прошло и пяти минут, как в дверь
заглянула горничная Ася и вежливо сообщила:
– Евлампия Андреевна, там к вашим
собачкам ветеринарша приехала.
Обрадовавшись сверх меры, я понеслась на
выход, голос Розы Константиновны подталкивал меня в спину, словно железный
кулак. Впрочем, старушку не смутило, что у нее осталась лишь одна
слушательница, бедная Настя. Бабушка повернулась к ней и воскликнула:
– Деточка, сейчас все расскажу!
Последнее, что я увидела, закрывая дверь
столовой, это абсолютно несчастный взгляд девушки, предназначенной в жертву
говорливой старушонке.
