Я распахнула тумбочку и присвистнула. А дальше
начинается ложь. Все пространство, небольшое, довольно узкое, под завязку
забито альбомами. Моне, Гоген, Тициан, Врубель, Репин. Огромные толстые подарочные
издания занимали шкаф полностью. Как, скажите на милость, Ася, полноватая
девушка, сумела уместиться тут, да еще закрыть дверцы? Подобный вариант мог
быть возможен только в одном случае, если бы горничная оказалась размером со
школьную тетрадь. Но Ася весьма крупная особа. Сомнительно, что она ухитрилась
бы поместиться даже в пустом отсеке, а уж в набитом альбомами… Да, это явное
доказательство ее вранья. Все остальное лишь размышлизмы. Могла Рада наорать,
не могла… А шкафчик – хороший аргумент.
Я аккуратно закрыла кабинет и пошла к себе. Не
скрою, очень хотелось побежать назад в домик, притащить в кабинет наглую врунью
и, ткнув ее носом в стеллаж, грозно поинтересоваться:
– По какой причине набрехала? Рада
сделала тебе что-нибудь плохое? Или кто-то заплатил за лжесвидетельство? Ну-ка,
называй имя!
Но большие часы в кабинете только что
торжественно пробили два часа ночи. Дом погружен в дрему, мне неудобно будить
людей, совершенно не хочется, чтобы народ узнал о моем расследовании, да и
самой пора спать. Выбить из Аси правду можно и утром, никуда она не денется.
Зевнув, я пошла к себе, легла под уютное
одеяло и преспокойно удалилась в мир грез.
Около восьми утра по этажам понесся
нечеловеческий крик. Не стряхнув остатки сна, с гудящей головой и смутно соображающими
мозгами, я скатилась с кровати, споткнулась о домашние тапки, упала, пребольно
стукнувшись лбом о пол, уронила будильник, тут же вскочила и понеслась в
спальню Ефима, откуда летел вопль. Лучше бы я осталась в коридоре и подождала,
пока появится кто-нибудь из домашних. Но нет! Руки толкнули дверь, ноги внесли
меня в спальню сына Глеба Лукича.
Посреди ковра валялся поднос с разбитыми
чашкой, молочником и тарелкой. Хорошо поджаренные тосты разлетелись в разные
концы спальни. Абсолютно целые масленка и вазочка с джемом стояли возле стула,
и сильно пахло кофе, который вытек из перевернутой джезвы. У стены, навалившись
на комод, находилась горничная, не Ася, другая, Зина. Это из ее горла рвался
вой, похожий на вопль раненого животного.
– Что случилось?
Не переставая визжать, Зина ткнула пальцем в
сторону огромной кровати, расположенной возле окна. Я проследила за ее рукой и
ухватилась за косяк. Понадобилось мобилизовать всю силу воли, чтобы не грохнуться
в обморок.
Роскошное постельное белье в кружевах и рюшах
– пододеяльник, наволочка, простыня, честно говоря, больше подходившие для
девушки, чем для зрелого мужчины, – все было залито кровью. А на подушке
виднелось желто-синее лицо Ефима.
Дверь рванули, из коридора появился Макс.
– Что стряслось? – напряженным
голосом спросил он. – Надеюсь, вы увидели мышь?
– Не пускай сюда Кару, – прошептала
я и потеряла сознание.
Дальнейшее помнится смутно. Вроде приехала
«Скорая помощь», и врач колол мне что-то в руку, потом вновь появилась милиция,
затем отчего-то примчалась наша ветеринарша Лена, хмурая, без привычной улыбки
на лице. Стали скликать собак и кошек. Вновь материализовался доктор и сделал
мне невероятно больной укол, от которого меня тут же повело и затошнило. Без
конца хлопали двери, урчали моторы машин и раздавались возбужденные голоса.
Вдруг неожиданно со двора послышались выстрелы и крики.
– Убегает, ловите…
– Катастрофа, – орала Лиза, –
все погибнут!
– Жуть! – вторил ей Кирюшка.
– Надо предупредить народ! –
подвывала Тина.
Кое-как, чувствуя, что под ногами пол ходит
ходуном, я выползла в холл и увидела там незнакомого милиционера с табельным
оружием в руке, детей, Макса, Анжелику, Настю, ветеринаршу Лену и всех собак с
кошками, кроме Эми.
– Ты как? – участливо спросил
Макс. – Можешь стоять?
– Вроде. Объясните, что случилось.
– Ужас, – заломила руки Лиза, –
я на всю жизнь запомню этот день!
– Я тоже, – хором подхватили Кирюша
и Тина.
– В чем дело? Ефим…
– Ты лучше сядь, – посоветовал Макс
и подтолкнул меня к небольшому диванчику.
Я не удержалась на ногах и плюхнулась в узкое
пространство между кожаными подлокотниками. Макс принялся излагать события.
Через минуту я обрадовалась, что он усадил меня, потому что ноги противно
задрожали и стали мягкими, словно из пластилина.
– Ефим мертв. Скончался он ночью, ему
перегрызли горло.
– Перегрызли? – дрожащим голосом
поинтересовалась я. – Кто? Тут нет диких животных типа волков или тигров,
да и дом закрывают на ночь.
– Это сделала Эми.
– Что? Вы с ума сошли!
Лена кивнула головой:
– Понимаю, что это звучит дико, но
поверь, дело обстоит именно так, как сказал Максим. Эми больна бешенством. Ее
нашли под кроватью Ефима в совершенно невменяемом состоянии: собака рычала,
пыталась кидаться на всех, морда в крови…
– Господи, – прошептала я, –
какой ужас! Но у Эми крохотный рост, мелкие зубы.
– Вполне достаточные для того, чтобы
разорвать горло, – вздохнула Лена. – Даже твои мопсихи способны
прокусить ногу до кости.
– Они такого никогда не сделают!
– Согласна, но ведь теоретически могут.
– Теоретически и я могу разорвать зубами
кого угодно!
– Скорей всего, – хмуро пояснила
Настя, – Ефим впустил Эми в спальню и заснул. А у той начался приступ, и
она напала на спящего.
Я дрожала на диванчике. Боже, зачем я
подобрала монстра у ворот? Словно подслушав эти мысли, Лена сказала:
– Ты тут ни при чем. Между прочим, я
осматривала собачонку и сочла ее здоровой.
– Она могла мгновенно взбеситься? Так
бывает?
– Всякое случается.
– Наши животные!
– Уже сделали уколы собакам, кошкам и
людям.
– Никто не заболеет?
– Будем надеяться, – мрачно заявила
Лена, – очень хочется думать, что пронесет. Во всяком случае, тщательно
следите за животными, если кто-то вдруг станет отказываться от воды или
начнутся судороги…
– Куда дели Эми? – неожиданно
отмерла Анжелика.
Я вздрогнула. Надо же, ледяная статуя
заговорила, удивительное дело.
