Он покачал головой:
– Я так никогда не делал.
– Да, ты у нас…
– И вы!
– И я, – согласился я. – Но я от небрежности.
А так я ничего плохого не вижу, что мужчина делает маникюр. Я вот стригу ногти,
а кто-то еще и маникюрит.
Грид вздохнул, перестал прятать накрашенные ногти, такое не
утаишь, но лицо оставалось хмурым.
– Это не все. В последнее время у меня стала очень чувствительна
грудь. У нас, мужчин, это атавизм, красивая отделка на теле, бесполезная вещь,
но… я ж говорю, у меня и в размерах слегка увеличилась и, как бы сказать, я
чувствую ее как-то особенно. Раньше когда касался это все равно, что колена или
пятки, а теперь когда берусь за соски – в теле начинает разливаться истома. А
стоит слегка помять, потереть – странное томление растекается настолько явно… Я
никогда ничего подобного, потому что я мужчина, а теперь с ужасом понимаю, что
во мне заговорили женские инстинкты… Но я не педераст!
Я поморщился:
– При чем тут педераст? У нас у всех есть женские
гормоны. В каждом. В тебе их не больше, чем во мне. Думаешь, зря еще древние
греки придумали миф о гинандроморфах? Это такие перволюди, в них мужчина и
женщина были слитно, но потом боги испугались мощи гинандроморфов, напоили
допьяна и разорвали каждого гинандра на две половинки, после чего разбросали их
по свету. Осталось воспоминание, что, только обретя вторую половину, человек
станет равным богам. С тех пор половинки бродят по свету, ищут друг друга.
Встречаются, примеряются всеми выступами: совпадает или не совпадает линия
отреза… идут дальше… В каждом из нас внутри женщина. Расслабься и получай
удовольствие. Тебе повезло, можешь оргазмить и как мужчина, и как женщина!
Радоваться надо, а не конфузиться, Грид!
Грид ушел, все еще встревоженный, но все-таки спина
выпрямилась, не такое уж он и чудовище, оказывается, а я долго сидел в
отупении, подпирая чугунную голову кулаками. Ни фига себе монстра породили… А
всего лишь собирались малость подзаработать.
Обедали, как обычно, вместе, я поглядывал через голову
Кулиева на сидящего на дальнем конце столовой со своими подчиненными Грида,
вспомнил его проблему, поинтересовался:
Кто помнит древний и прекрасный мир о гинандроморфах?
Николай принял из рук официантки большую миску с парующим
борщем, принюхался и поинтересовался:
– Это которые всю жизнь ищут свою половину?
– Ну да, встречаются, примериваются, не находят и ищут
снова.
– В смысле, трахаются?
Официантка посмотрела на него с укором, но с явным интересом
и постаралась наклониться так, выкладывая на середину стола ломти хлеба, что
могучие сиськи едва не вывалились ему на ладони.
– Грубый ты, – сказал Ворпед с
неудовольствием. – Конечно, и трахаются, совокупляются, имеются, но это
все в простейшем телесном плане. Главное же – совпадают или не совпадают
зубчики душ.
Официантка посмотрела на него с недоумением и вопросом в
глазах: это как еще, что за зубчики, Николай фыркнул:
– Знаешь ли, на земле восемь миллиардов человек!
Половина – женщины. Это мне надо перетрахать четыре миллиарда, чтобы найти свою
половину?
Официантка посмотрела с неодобрением и, забрав поднос,
удалилась, задорно двигая вздернутым задом. Скоффин достал калькулятор.
– Погоди-погоди, ты слишком пессимистичен. Из этих
четырех миллиардов пятая часть – дети, а три четверти старухи. Учти,
народонаселение стареет, если верить ЮНЕСКО. Остается, грубо говоря, всего
миллиард…
Николай зачерпнул борщу, попробовал осторожно. Лицо
оставалось задумчивым.
– Знаешь, – сказал он в сомнении, – мне
кажется, что и миллиард тоже не потяну.
– Эх ты! Ладно, если отказываешься, тогда отбросим
негров и китайцев, вряд ли ты наполовину другого цвета. Останется всего двести
миллионов, это уже ерунда. А если отбросить прочие расы, типа индийцев,
индейцев и латиносов, то останется где-то в районе двадцати миллионов. Это ты
осилишь, вон какой шнобель… Правда, останется проблема пространства. Все-таки
даже представители нордической расы разбросаны хрен знает где. Вон даже в Южной
Африке буры…
Кулиев сказал с беспокойством:
– А отбрасывание негров не будет антисемитизмом? Я не
хотел бы оказаться в патриотах. Лучше уж демократом. Хоть и смеются над этими
клоунами, но не трогают.
– Нет, – заверил Скоффин, – это ж не
политика, а чисто медицинская проблема. По политике мы все умные, а по медицине
негры все-таки тупые, им только в баскетболе можно. Так что сбрасывай. И
чинганчуков разных тоже, там твоей половины нету…
Я хлебал свой суп, слушал, веселился со всеми, а потом
внезапно пришла мысль, что все верно, мы как раз сейчас то и делаем, что
находим всему человечеству недостающую половину.
– Знаете, – сказал я, – кто у нас отвечает за
пиар-кампанию? Нужно забросить в умы идею, что виртуальными женщинами решаем
самую главную проблему, так мешающую людям жить. И вообще отравляющую им жизнь.
Я говорю о семейных скандалах! Сколько из-за них загублено жизней, открытий,
изобретений! Если бы не выяснения отношений с женами, сколько бы ученые сделали
великих открытий? Вот Леонардо да Винчи был не женат, потому так и преуспел! И
Аристотель на баб даже не смотрел. И Ломоносов, потому и все науки изучил, во
всех успел сделать фундаментальные открытия… А если бы жена каждый день
доставала насчет новых туфель?
Николай важно кивнул:
– Все верно. Когда я захожу в Реальный Мир, там ни одна
женщина не достает меня своими проблемами, ни одна не капризничает, ни у кого
не болит голова… Да, наши половинки, увы, все там.
Увы, подумал я. Вот именно это «увы».
Глава 6
Когда-то, помню, был грандиозный прорыв в науке: бэби в
пробирке. Сейчас, через много лет, удалось сделать второй шажок: возможность
родить точную копию родителя. Мальчика или девочку – неважно. Выращены методом
генетической инженерии абсолютно стерильные яйцеклетки, которые дают только
питательные вещества, ничего не добавляя иного. Таким образом гордый папаша
получает абсолютную копию того ребенка, каким его самого принесли из роддома. И
вырастет он, повторяя по внешности, склонностям, характеру и врожденным
задаткам самого папашу в абсолютной точности.
Первые полгода был ажиотаж: абсолютное большинство бросилось
выращивать своих двойников: каждый уверен в своей исключительности, потому
жаждет, чтобы ребенок был похож на него, а что он к этому возрасту еще не стал
ни президентом, ни миллиардером – так это бабы помешали, случай, родители,
школа, дружки… словом, он этого ребенка убережет от соблазнов, и тот под чутким
руководством отца станет и президентом, и миллиардером, и футболистом, и
скрипачом, и актером…
