Николай вздохнул.
– С первым и первым насильственным назначением…
Интересно начинается наша работа. Что-то дальше будет?
Глава 8
Ворпед вышел вслед за Киричем на балкон, я ревниво
прислушался, очень не хочу, чтобы чем-то обидели, писатели – народ ранимый,
вдруг повернется и уйдет, а он уже доказал, что умеет генерировать идеи не
только в книгах. В самом деле, всего лишь заменить магов священниками – уже
новинка, которой нет ни в одной байме! А сделать это просто, только одеть
иначе, крест на пузо и рясу не забыть. Кстати, ряса и так смахивает на длинные
халаты магов…
Сквозь распахнутую дверь донесся деликатнейший голос
Ворпеда:
– Петр Васильевич, а вы верующий?
Кирич даже отшатнулся в великом удивлении:
– Я? Да неужто похоже?
Ворпед сказал торопливо:
– Нет, я не имею в виду, посещаете ли церковь, читаете
ли молитвы, а как бы вообще… Вон как вы против магии!
– А-а-а, – сказал Кирич, – ну, если в этом
смысле, то такими верующими охотно признавали себя Ньютон, Эйнштейн, Рассел,
все великие мыслители, да и сейчас признают. Я тоже в этом смысле верующий, так
как верю в добро, в необходимость справедливости, верю в то, что наши корабли
полетят к Марсу…
– Ну, это несколько иная вера…
Он пожал плечами.
– Первый шаг к вере – отрицание зла. Перестаньте
расписывать стены в подъездах непристойностями – вы уже на шажок к вере.
Остановите того, кто расписывает, – вы уже верующий!
Ворпед оглянулся в дверной проем на оставшихся за столом.
Брови полезли на лоб. Похоже, уже представил их с молитвенниками и бьющими
земные поклоны, мы же не можем без этого, противодействие пропаганде равно силе
ее натиска.
Кирич вздохнул, вернулся в комнату. На него подняли взгляды,
прервав разговор, он широко улыбнулся, показывая желтые полустертые зубы, но
еще целые, толстые и крупные, и сказал с неожиданной мягкостью:
– Надо быть экстремистами, – сказал он. –
Потому что пока сделаем, наш экстремизм уже им не будет. Весь мир катится… гм…
в нужную сторону. Я рад, что мы нашли общий язык.
Я незаметно поглядывал на лица Кулиева, Скоффина, Ворпеда –
они ближе всех к Киричу и самые активные, но и по глазам Аллодиса, Секиры и Николая
вижу, что крайне левая… или крайне правая, кто их разберет в этой сумятице,
позиция Кирича нашла отклик.
– Я тоже рад, – сказал Скоффин.
– И я, – добавил Ворпед.
– Я тоже, – сказал Николай с широчайшей улыбкой на
и без того широкой добродушной роже.
Я видел, как перевел дыхание Аллодис, стараясь не показывать
виду, что у него отлегло от сердца. Огромный камень скатился и с моих плеч.
Кирич все-таки величина, и как бы ни потешались над его экстравагантными
выходками, но у него это выплескивается излишняя мощь, как у нас ночью во время
поллюций. Другого бы погубили, а Кирич успевает и митинг устроить на Красной
площади, и книги, что приносят неплохой доход, пишет легко и быстро. Книги в
самом деле рульные, раскрутка или скандальный промоушен и близко не лежали. –
И напоследок, – сказал Кирич, – чтобы уже не оставалось неясностей.
Вроде бы уже знаю ответ, но все же уточню: делаем игру для высоколобых или «для
всех»? Дело в том, что я сам пишу две серии: одна для умников, за которую меня
все очень-очень уважают, но мало платят, так как тиражи небольшие, в ней я
выказываю всю интеллектуальную мощь, и вторая «для всех», которая дает тираж в
миллион экземпляров каждый год, большие гонорары плюс роялти и немалую
известность.
Мне кажется, мы все-таки будем делать для всех, ориентируясь
на общие вкусы, так? В этом случае предлагаю взять за основу цикл моих романов,
ориентированный на общие вкусы. Сэттинг беру на себя. Цикл пользуется великим
успехом и выходит большими тиражами. Там противостояние страны гордых воинов,
страны колдунов и страны, покрытой лесом, где живут загадочные лесные люди. К
ним примыкает небольшое княжество, где правит герой другого цикла, через это
образование связанный с тем миром. Всех популярных героев моих книг, которые
пользуются любовью читателей, предлагаю сделать НПСами, которые дают квесты и
пр. Это и всех фанов этой серии заставит стать игроками.
Мы слушали внимательно, Кулиев пробормотал:
– Да, это все замечательно…
Кирич поинтересовался с легкой улыбкой:
– Что хочу за свое участие, хотите спросить, да все из
деликатности не решаетесь? Зарплата меня не интересует, так как я один из самых
высокооплачиваемых авторов вообще, а не только в жанре фэнтези, но раз уж
беремся за дело, на успех которого только надеемся и урожай будет через несколько
лет, то я должен разделить все риски и возможность провала. То есть я в доле,
размер которой вы определите сами, просто вам виднее, для меня разработка игр –
новый мир. А вам я доверяю и потому, что вообще с великой симпатией отношусь к
создателям игр, и потому что вы лично мне очень-очень понравились.
Сперва всем почему-то казалось, что каждый будет работать
дома, сейчас же эпоха Интернета, раз или два в неделю, а то и в месяц –
собираться у меня, но я взял в аренду небольших размеров офис, сказал настойчиво,
что все работаем здесь. А Интернет для того, чтобы и после рабочего времени
можно было позаниматься любимой работой дома, а мусорные ведра пусть жена с
тещей выносят.
Впрочем, понимая, как мы вообще работаем, я, помимо
стандартных столов, компов и могучего сервака, купил еще и пару широких кожаных
диванов, а также несколько удобных кресел. В них можно не только вытянуть
натруженные ноги, но и двумя движениями скрытого рычага превратить их в
диваны-кровати.
Компы сейчас достаточно мощные, чтобы для создания игры не
покупать что-то особое, чем пользуется разве что Пентагон, однако Аллодис
сказал, что для начала хватит и трех мощных Ксеонов. Я тут же взял телефонную
трубку, но Аллодис уточнил раздраженно, не сдурел ли я, только ламеры покупают
готовое, а нам нужны лишь комплектующие.
Он сам составил список, и, когда все это железо прибыло во
множестве коробок и коробочек, они собрали именно ту конфигурацию, что нужна.
Полдня выкидывали коробки и пенопласт. Хорошо, дисплеи не собирают, привезли
прямо со склада. Правда, только один в двадцать один дюйм, зато остальные –
двадцатидюймовые. Конечно, роскошь, я и на своем семнадцатидюймовом вижу то же
самое, но Аллодис, как специалист, уверяет, что от крутизны железа зависит если
не все, то намного больше, чем я могу предположить.
Когда убирали пустые коробки и толстые хрустящие вкладыши,
похожие на застывшую пену, Кулиев вдруг остановился с большим куском пенопласта
в руках.
– Кстати, – сказал он вдруг, – как назовем
байму?
Все начали оглядываться друг на друга, я видел по их лицам и
заблестевшим глазам, что сейчас посыплются названия вроде «Пылающие Мечи»,
«Убийцы Драконов» или что-то подобное кроваво-ужасное, сказал с тоской:
