Николай разрабатывал систему миссионерства, которого,
кстати, не знало православие, в то время как западный мир вырос на нем и во
многом сформировался благодаря ему. Миссионеры несли Слово Божье во все уголки
планеты, их убивали, сажали на кол, заживо сдирали кожу, распинали, сжигали, но
они все шли и шли, самоотверженно проповедуя и встаскивая целые народы на более
высокую ступень культуры.
И хотя все вроде бы делали одинаково, как выглядело со
стороны, но миссионеры выплескивались волнами из разных монастырей, более того
– разных религиозных направлений, и потому Николай самозабвенно наделял одних
способностью файболить, другие призывали магию воды, миссионеры других
конфессий могли подчинять диких зверей или замораживать на долгое время целое
племя язычников… на уже принявших христианство это не действовало, и так далее,
и так далее всем что-то да находил оригинальное.
Ему рьяно помогали Скоффин и Аллодис идеями, открыв, к
своему изумлению, в миссионерстве гораздо больше возможностей, чем обладали
языческие колдуны, маги и прочие визарды.
Секира посматривал со стороны с недоверием, а потом и сам
явился с идеей:
– А самые-самые, ну, рейд-боссы или супербоссы
континента будут дохристианскими языческими богами!..
Николай сказал твердо:
– Только не нашими! Наших не трожь.
– Да какие наши? – удивился Секира. – Мы ж
христиане вроде?
– Вот и бей своих еврейских богов, – отрезал
Николай. – Или исламских. Даже скандинавских можешь, но нашенских
славянских не смей. Я такую разрабатывать не стану.
Секира скривился, потом махнул рукой:
– Ладно, патриот. Снимаю свое гениальное предложение.
Но не потому, что ты прав, ты им не бываешь по определению, просто кто поймет,
что это, если будем бить Сварога, Велеса или Мару?.. А вот Тора, Локи, Одина,
Бальдура… это да!
У Кирича своего стола так и нет: он бывает у нас наскоками.
Вот и сейчас побродил, прислушиваясь к разговорам, подошел и похлопал Секиру по
плечу.
– Да, конечно. Хотя богов можно набрать из других
мифологий. Вон в Египте их тысячи, в Индии – миллионы, а в Элладе хоть и
поменьше, но кто их не знает? У ацтеков и майя есть очень причудливые и
достаточно противные…
– Нам нужны противные, – согласился
Николай. – Нельзя же всех мобов друг у друга драть! Надо и самим… Вот
только что можно тащить к себе, а что нельзя, ведь искусство священно…
Скоффин фыркнул:
– Как будто есть определение искусству!
– Есть, – сказал убежденно Николай. – Что
висит на стене – живопись, что можно увидеть сзади – скульптура. А вот пусть
они разберутся в компьютерных технологиях! Хорошего танцора по голосу видно, вы
только посмотрите на Скофа!
Есть люди простенькие, которые приходят в восторг от
новеньких автомобилей. Их, разумеется, большинство. Как и большинство болеет за
футбол, а не за решение теоремы Ферма. Есть, у которых атавизм так и прет, этим
дай охоту или рыбалку, Наверное, им снятся уютные гнезда на пальмах.
А я вот пьянею, когда переступаю порог компьютерного
магазина. В глаза бьет блеск со всех полок вдоль всех стен и стеллажей, там
тесно сгрудились видеокарты, материнские платы, адапторы, кулеры, флешки,
дисководы… И все новенькое, сверкающее металлом и кристаллами чипов, все самое
технологичное, все самое то, чем наш век и наше время отличается от
предыдущего. Во всем остальном, как ни крути, жрем и совокупляемся, как древние
египтяне или халдеи какие, еще панэм эт цирцензес подавай, мы же электорат, и
только в компьютерном магазине я чувствую, что, в самом деле, человек – это
звучит гордо… Понятно же, что человеки – это те, кто ходит в компьютерные
магазины, а все остальное – так, обезьяны. А то и лемуры вовсе.
Сегодня с работы ушел достаточно рано, не вся еще Москва
перешла на ночной образ жизни, а компьютерный магазин вблизи автостоянки, где я
держу машину, еще с открытыми дверями. Я не удержался от соблазна, переступил
порог в следующий век, зачарованно пошел вдоль полок. Через минуту сбоку возник
консультант-менеджер, чистенький и блестящий, как новенький кулер, и такой же
шустрый.
– Что-то желаете?
– Просто посмотрю, – ответил я. – Сперва
полюбуюсь. Давно не был.
Он молча отошел, понял. Раньше такое наблюдалось только
среди женщин: болезнь витринности. По выходным подруги в кучку и прутся не в
оперу или в музей изящного искусства, а по центральной улице, где подолгу ахают
и восторгаются перед витринами, запоминают новинки. В некоторые магазины даже
заходят и придирчиво пересматривают все писки и хрипы моды. И так целый день.
Возвращаются усталые, но счастливые. Впечатлений хватает до следующих выходных.
Разве такой кайф словишь в какой-то опере или Эрмитаже?
Я шел от витрины к витрине, всматривался в стриптиз
видеокарт и материнских плат, любовался и жадно дышал атмосферой будущего.
Краем уха услышал мягкий девичий голос:
– А флеш-память у вас есть?.. Это вот и есть
флеш-память?..
– Да, – донесся терпеливый голос
консультанта. – Это она и есть. Вам какую?
– Хорошую, – ответила девушка убежденно.
Я скосил глаза. Молоденькая и симпатичная, чистое личико,
курносый носик, глаза цвета спелого желудя, такие же светло-коричневые и
блестящие молодостью и любопытством. Чем-то напомнила Габриэллу, но Габриэлла с
ног до головы леди, молодая леди, а это еще ребенок, хоть и созревший, еще как
созревший, тугая грудь рвется из низкого выреза топ-маечки, чистый ровный
животик покрыт ровным загаром и украшен полоской стразов. Длинные спортивные
ноги, однако попка уже вкусно округлилась и приподнялась, принимая ту форму,
чтобы для жадных мужских ладоней.
– Хорошую по емкости? – спрашивал
консультант. – Или цене?
Она сказала независимым голосом:
– По «цена-качество»!
Он чуть усмехнулся, сказал:
– Вот на гигабайт. Стоит всего сто десять долларов.
Она ахнула:
– Такая маленькая и так дорого? С ума сойти!
– Есть дешевле, – сказал он. – Вот в пятьсот
мегабайт. Стоит семьдесят долларов.
Она покрутила головой:
– Нет-нет, это слишком дорого. А если я хочу фильм
скачать с компа у подруги и перенести домой?
– Скачивайте в низком разрешении, – предложил
консультант.
– Ну да, – возразила она. – У меня телевизор
с широким экраном! Все пиксели рассмотрю!
Она явно собиралась уйти, весь ее вид говорил, что в этом
магазине слишком дорого, пойду в другой, а по глазам консультанта я видел, что
удерживать нет смысла: в других магазинах все то же и по тем же ценам. Если и
будет где-то дешевле, то на копейку, но не в разы.
Я повернулся к ним, сказал девушке вежливо:
