– Хорошо, – выдохнул я, делая глоток и с
удовольствием рассматривая ее. Она так и не набросила маечку, ограничившись
трусиками и ультракороткими шортами, да и то потому, что теперь надо подложить
в трусики необходимые прокладки. Молодые и уже созревшие груди разогрелись и
смотрят на меня вызывающе раскрасневшимися оттопыренными кончиками. – Ты
просто прелесть…
– Скоро этот рай кончится, – вздохнула она. –
Опять в подворотнях трахаться…
– Что случилось? – спросил я.
– В понедельник родители вернутся. Сейчас на даче
что-то копают, роют, сажают… Как я все это ненавижу! С детства отказывалась
туда ездить. Дачи – это наши виллы, правда? Но на виллах отдыхают, а у нас все
в земле, как кроты роются. Приезжают после такого отдыха, спины не могут
разогнуть.
– Ну, – пробормотал я, – такова традиция…
– Глупость это, а не традиция, – отрезала она
обиженно. – Нет, родители меня не понимают. Хоть у нас и благополучная
семья. В смысле, уже три года живут. У меня есть мать и отец, хотя уже не
помню, какой по счету. А все равно как будто пропасть между поколениями! Я их
ценности не понимаю, они – мои…
– Ты еще учишься?
Она мотнула головой:
– Угу. Перешла в одиннадцатый. Лето заканчивается, через
две недели снова в школу… Так не хочется! Школа – эта такая скука.
Господи, мелькнула мысль, так она еще школьница. Я думал,
ответит, на каком курсе… Несовершеннолетняя, как бы родители не вернулись с
дачи раньше времени. Сгорю, как швед без масла да еще и под Полтавой.
Заодно уж настроив комп вообще, теперь будет загружаться
шибче и работать быстрее, без лагов и подвисания, я чмокнул ее в щечку, теперь
мы друзья, и отбыл, завтра тяжелый день. Да у меня они все такие, даже когда
трахался, все время помнил, что Кулиеву надо напомнить про новый инструментарий
по текстурированию, а за Ворпедом проследить, чтобы не забыл закончить
разработку лестницы классов и подклассов.
А, возвращаясь мыслью к Клариссе: это дурость насчет
непонимания между поколениями. Даже мне это видно, хотя я пока что не отношусь
к поколению родителей. Я так, где-то посреди. И вижу, что про непонимание
говорят только сами тинейджеры. Ах-ах, родители их не понимают, взрослые их не
понимают, вообще общество их не понимает!..
Хрень это все. Старшее поколение прекрасно, прекраснейше
понимает. Само было тинейджерами, кололось, курило травку и употребляло чего
покрепче, трахалось в подъездах и на крышах, проводило ночи на дискотеках,
после чего заваливало экзамены… А вот тинейджеры еще не знают, что такое быть
взрослым, когда от тебя требуется содержать семью, крепко стоять на ногах,
обладать необходимым минимумом: хорошая квартира, хорошая машина и достойная
зарплата. Ладно, дачу можно сюда не включать, это отрыжка совковой эпохи, но
достойная зарплата обязательна, а ее не получить, если юность протрахаться в
подъездах, курить травку и сбегать с лекций. Взрослые это знают, а тинейджеры
еще нет. Вот и конфликт, когда отец, все испытав на своей шкуре, пытается
уберечь сына или дочь от тупиков, на что те отвечают бунтом: ах-ах, меня не
понимают, ах, я не хочу меняться, принимайте меня таким, какой я есть! И с
лекций буду убегать, а уж какой из меня получится специалист и возьмут ли меня
с такими знаниями на работу… это еще не скоро, думать не хочу.
На работу прибыл почти первым, только Кулиев и Скоффин уже
там, но можно даже не спрашивать рожи помятые, работали до поздней ночи,
поспали пару часов и снова вкалывают, как озверелые. Наперебой начали
рассказывать, какую хитрую систему боя придумали, ни в одной байме нет, а это
так просто, программеры просмотрели, что три десятка движений меча можно
вложить вот в этот простенький алгоритмик, только посмотри, шеф, а копье и
кинжал займут еще меньше ресурсов, их уложим вот так и вот так…
Постепенно подошли Секира, Николай, Аллодис, в коридоре
послышался бодрый голос Ворпеда. Сходу включились в дискуссию, у каждого идеи,
какие движения добавить, чтобы схватки проходили динамичнее и непредсказуемее…
Я, все еще во власти встречи с Клариссой, даже запах ее
духов стоит в ноздрях, заговорил медленно:
– Погоди-ка… Что ты все о схватках и осадах?.. Кроме
всяких сражений есть еще одна составляющая нашего поведения…
– Какая? – спросил Скоффин задиристо. – В
онлайновых играх нет ничего интереснее и увлекательнее, чем осады и эвенты…
Он повернулся, посмотрел на меня расширенными глазами. Я
кивнул:
– Угадал. Вот именно это я и хочу вставить в игру,
чтобы она выросла до масштаба баймы.
Он ахнул.
– Шеф! Я думал, вчера мы трепались просто так, для
хорошего настроения. Ну неужели ты это всерьез? Так опозоришь всех нас. Сделать
порнуху…
– Порнуху? – переспросил я.
– Ну да…
– Почему именно порнуху? – переспросил я. – А
почему не обычные отношения…
Даже сдержанные Кулиев и Аллодис заулыбались, а Скоффин,
ободренный их смешками, сказал горячо:
– Шеф, ты же сам знаешь, что, какие бы скромные
отношения ты ни попробовал ввести, сразу же все будут пытаться трахать все, что
движется! А то и такое, что даже не шевелиться.
Я развел руками.
– А разве в основе всех наших церемонных ухаживаний не
лежит этот базовый инстинкт? Не будем лицемерами. А то мы берем только один
элемент нашего бытия: тягу к оружию и убийствам – и лицемерно обходим другой…
Думаю, что если совместить их, то все игроки как раз остановятся на неком
балансе. Зато это сделает игру полнее…
Скоффин фыркнул.
– Еще как полнее! Все эти онанисты прибегут…
Кулиев сказал осторожно:
– А разве нам не это надо?
– Чтобы мастурбировали перед мониторами?
– Чтобы массовость была, – сказал Кулиев
терпеливо. – А что они будут делать перед дисплеями – их личное дело. Мы и
сейчас не знаем, что они делают. Возможно, вообще играют без галстуков.
Скоффин мотал головой, но заговорил Аллодис, очень медленно
и непривычно степенно:
– С технической стороны это несложно. Уже немало
симуляторов подобного рода прошло, начиная с Sims, Sims-2, Sims-3, а также
мелких эротических квестов. Все движения проработаны умело, сторонников таких
игр хоть в пруду топи. Так что добавить движений и возможностей нетрудно. А
машина потянет, это не нагрузка… Вот только…
Он мялся, смотрел на меня, я спросил нетерпеливо:
– Что?
– В таких симуляторах нет никаких ограничений. В
смысле, мужчины могут не только с женщинами, но и друг с другом. Как и женщины.
Они молчали и смотрели на меня, я молчал тоже, Николай
сказал со смешком:
– Женщины – пусть, это даже красиво, а вот педерастов
всех под корень!
