Я подумал о Клариссе, мобильник тихонько подал сигнал. Я
приложил к уху:
– Алло?
Прозвучал голос, который я узнал с первой секунды:
– Володя, привет!.. Ты как там?
– Все так же, – ответил я. – А как ты,
Кларисса? Надо же, только о тебе подумал…
– Иду в гору, – ответила она ликующе. – Я
приглашена участвовать в подтанцовке… угадай, где?
– Не берусь, – ответил я. – Скажи.
– Нет, ну ты хоть попробуй!
– В Большом Кремлевском дворце, – сказал я
великодушно.
В мобильнике охнуло, затем удивленно обиженный голос:
– А ты чего так решил?
– У тебя изумительная фигура, – сказал я
честно. – Сказочно прекрасное лицо. Дивные глаза и очаровательная улыбка.
Ты достойна самого лучшего, Занусси… э-э, Кларисса!
Она весело рассмеялась:
– Спасибо! Но ты угадал просто волшебно. Я в самом деле
с нашей танцевальной группой буду вести подтанцовку в Большом Кремлевском
дворце. Там сегодня пройдет Большой вечер юмора… Обязательно включи телевизор!
Это по московской программе.
– Ничего, – сказал я, – будет и
всероссийская.
– Да ты что? Сейчас и московская – супер! Это такой
рулез, что я визжу от счастья и хожу на ушах по квартире!
Глава 3
Поздним вечером, возвращаясь от стола Кулиева, где обсуждали
расстановку на карте городов и замков, за которые будут бороться кланы, альянсы
и гильдии, я вспомнил о подтанцовщиках, мазнул на ходу пальцем по сенсорам.
Огромный экран вспыхнул, пока беззвучно, это отключено, чтобы не мешать, да и
кому жвачник на фиг нужен, если люди работают.
Ворпед повернулся от стола, взгляд пробежал по экрану.
– Новостей захотелось?
– Нет, – буркнул я. – На какой кнопке сейчас
московский канал? Все вы, морды, перестраиваете…
– Это не я, – сказал он быстро – Это Скоф! Он
подключил к системе. Теперь можно и на телевизор выводить изображение. А что на
московском?
– Вечер юмора, – ответил я с неловкостью.
Он посмотрел с удивлением и непониманием, сам быстро и
услужливо нашел нужный канал, я увидел огромный богатый зал, заполненный сытым
и почему-то красномордым народом. Женщины, как одна, – под стать мужчинам.
Даже те, что совсем молодые, толстые, сытые и красномордые. А мужчины как будто
все снимались в рекламе пива, ну там где дружные друзья и все такое, сидят и
пьют, сидят и пьют, а потом снова сидят и пьют.
Кулиев и Скоффин пошептались, деликатнейший Ворпед принес
наушники и напялил мне на голову.
– Только ничего не пропусти, шеф, – сказал он
заботливо.
Я пробормотал с неловкостью:
– Да мне и слушать не надо… и так по мордам все
понятно…
– Нет-нет, – заговорил Ворпед настойчиво, –
лучше послушать. Я не сразу врубился, зачем тебе это надо, а теперь вижу, это ж
наши деньги сидят…
– Гм, – ответил я, – ну… вообще-то ты прав,
прав.
Они ушли чуть ли не на цыпочках, а я смотрел на огромный
экран, где весь зал глупо и жирно гогочет над тупейшими… это убожество даже
шутками нельзя назвать, но люди в зале гогочут до слез, топают ногами, вытирают
платками жирные слезы на жирных мордах. Господи, ну почему ни одной худой, или
это экран у меня все там растягивает? И животы мужикам подвешивает? И двойные
подбородки даже молодым мужичкам?.. Именно мужичкам. Мужчин не заметил ни
одного, хотя оператор то и дело показывает гогочущих, как стадо откормленных
гусекоров, зрителей, приобщающихся к прекрасному.
Иногда за этими, острящими со сцены, появляются девочки, что
делают ритмичные полутанцевальные движения. Не танцы, это для такого сборища
слишком, а именно полутанцы, наборы из простейших движений, называемые
подтанцовками. Как я ни присматривался, Клариссу разглядеть не удавалось, с
этой точки они все одинаковые, чисто мужской взгляд на женщин, зато понял, что
наконец-то мне повезло увидеть самое тупое и мерзкое зрелище на свете –
коллективные вечера юмора! Оказывается, это куда противнее, чем когда пьяный
бомж блюет в людном месте на чистый тротуар, а еще и сядет там же срать. В этом
случае как-то понимается, что вот один бомж в большом и чистом мире, но когда
перед огромным залом эти так называемые юмористы… в самом деле становится
гадостно. И тошнит больше, чем когда смотришь на срущего бомжа.
В юморе, как и везде, существует пирамида. То есть
примитивный понимают все, даже самые что ни есть интеллектуалы, добротный юмор
понимают люди с достаточно развитым интеллектом, а самый тонкий и с тройным
дном… о, это для высоколобой верхушки, которой раз-два и обчелся.
Так что понятно, какого уровня должен быть юмор, чтобы его
понимали все. Особенно в большом зале. Или хотя бы большинство. Но устроители
стараются, понятно, угодить всем, потому тот юмор, который на сцене, понимают
все. В смысле, те, кто пришел. Интеллектуалы, ессно, не придут. Да и по лицам
сидящих в зале видно, что за изысканные и высоколобые интеллектуалы. Стоит
только увидеть, как ржут и гогочут, над чем гогочут, в каких именно местах ржут
и топают от удовольствия задними копытами.
Я старался как можно объективнее слушать и юмористов,
посматривал на сидящих в зале: Ворпед мудро сказал, что это же наши
потенциальные покупатели, это их деньги постараемся выудить на свой проект, так
что надо не слишком завышать планку, а потакать, потакать…
Потакать, не теряя лица, мелькнула мысль, можно графикой.
Графика – единственное, против чего никто не спорит. И сэттинг должен быть
таким, чтобы и все эти сидящие в зале чувствовали себя в нем комфортно, как вот
здесь в зале. И чувствовали, что тот мир создан для них. В реале все-таки эти вот,
которые электорат, иногда смутно чувствуют, что обделены, всякие там олигархи
все захапали, но в байме надо, чтобы эти вот умом убогие чувствовали себя как в
раю.
В христианском раю, где униженные возвысятся и всякие там
нищие и умом убогие будут сидеть на самых высших местах. В байме надо сделать
так, чтобы эти убогие чувствовали себя не просто комфортно, но и хозяевами.
Выделить на них арены, где до одурения будут сражаться друг с другом, интерфейс
попроще, чтобы не слишком напрягать их убогие мозги…. вон как ржут над
очередной глупостью, именуемой здесь пародией… Трое мужиков, надев бабьи
платки, поют гнусавыми голосами песни революционных и военных лет, всячески
выворачивая тексты, заменяя пролитую кровь жратвой и траханьем. Это называется
здесь пародированием. За такое надо, понятно, к стенке, но когда объявлена
свобода, то больше всего голосов и власти оказывается у уголовников и
клинических идиотов, которые ничего не стесняются и всюду лезут.
А интели стыдливо помалкивают, стесняются «грязной» политики,
а потом недоумевают, почему одного из таких вот пародистов избрали
губернатором. А вот эти же в зале и выбрали губернатором. А еще те
парнокопытные, что смотрели эту дурь по жвачнику и тоже ржали, попивая пивко.
