То же самое происходило с ушами, скулами, носом, губами,
прической. Даже цвет волос стремительно менялся по всей гамме от
снежного-белого до цвета расплавленного золота. Я ожидал, что пройдет до
рыжего, но Ворпед удержался от соблазна: все-таки красный или красноватый цвет
характеризует ведьм, а эльфы по дефолту не могут быть связаны с нечистым
колдовством.
– Стоп, – сказал я.
Картинка застыла, на меня смотрит удлиненное лицо с высокими
скулами, глаза большие и внимательные, выразительные губы и тонко очерченный
аристократический нос.
– Понравилась? – спросил Ворпед гордо. – Я
сколько ночей не спал, все с лекалами бродил! Всех кинозвезд и фотомоделей
перебрал, здесь скулы от Моники Белуччи, глаза взял у Софии Лорен, а губы от
Анджелины Джоли. Но это за основу, как сырье, а дальше сам все переделывал и
улучшал…
– Круто, – признал я. – Ты превзошел самого
Господа Бога…
Он щелкнул по пиктограмке, картинки уменьшились так, что на
экране поместилось около сотни. Мне показалось, что все одинаковые, но начал
увеличивать, стали видны те самые крохотные изменения, по которым различают
даже близняшек. Ворпед подсказал над ухом:
– Вот наборы масок. А вот прога, как менять уши, глаза,
рот… Это если не будет хватать и тех сорока миллиардов вариантов, что заложены
в программе.
– Ну, не буду же перелистывать все сорок
миллиардов, – сказал я.
Он ушел на цыпочках, оставив меня за компом, довольный, что
поймал на крючок, начальство сидит и, роняя слюни, оценивает его работу. А я в
самом деле вернулся к тому лицу, так поразившему меня, попробовал заменить
брови, потом чуть опустить, а то слишком удивленное выражение… но лицо сразу
потеряло то очарование, что зацепило за живое. Вернул, попробовал увеличивать
губы, делать нос еще тоньше, аристократичнее, но все не то, хреновый из меня
художник.
Уменьшил картинку, чтобы на экран фигуру,
поэкспериментировал, увеличивая грудь, а потом еще и еще, так что и Анджелина
Джоли в роли Лары Крофт покажется в сравнении плоской, но получается пародия,
интересная разве что для мастурбирующего подростка. Вернул изначальные
параметры, грудь совсем маленькая, нежная, две перевернутые чашечки, а между
ними могу положить ладонь. Чашечки увенчаны, как говорят, нежно– розовыми
бутончиками.
Когда Ворпед вернулся, я уже отказался что-то менять в
фигуре и просто перебирал одежды. Даже цвет волос решился сменить чуть-чуть на
золотистый, но не золотой. Для такой чистой и нежной, трепетной, как мотылек,
любые яркие краски кажутся грубыми, цыганскими, лишенными изящества и вкуса.
– Ну как, шеф?
– Здорово, – признался я. – Как только
запустим, сразу же отправлюсь в эльфийскую деревню посмотреть на все красоты!
За спиной появился Аллодис, долго всматривался, голос
прозвучал деловой и резкий:
– Эльфийской деревни не будет. Сразу делаем древний и
прекрасный город. Конечно, наполовину разрушенный, ведь эльфы – древняя раса,
что уступает мир людям, но все равно огромный, наполненный всякими
архитектурными излишествами…
Ворпед разглядывал созданную моими усилиями эльфийку.
– Хороша?
– Очень, – признался я. – Вот так и не
знаешь, где таланты спят. Если бы не взялись за эту байму, разве нарисовал бы
такую красоту?
Выпрыгнул слот и замигала полоска, предлагая вписать имя
чара. Я подумал, вписал: «Азалинда». Выпрыгнул второй с просьбой поставить
профу. Я написал «Хилер». Аллодис подсказал:
– А может, лучше бафер?
– Может, – согласился я, – но у нее такое
милое доброе лицо… Одним своим видом будет исцелять… Ты создал шедевр, Ворпед!
Он гордо расправил плечи, огляделся по сторонам, все ли
слышат, какой он орел и вообще гений.
Николай, проходя мимо стола Аллодиса, загляделся на экран
так, что едва не упал, споткнувшись, ахнул, закричал, тыкая пальцем:
– Та-а-ак, это что у тебя на стене храма? Ты мне скажи,
что это?
– Орнамент, – пробормотал Аллодис в недоумении.
– Чего? Ты другому глаза замыливай, а не потомку Тараса
Бульбы!.. Я ваши жидовские штучки за версту вижу!
Аллодис испуганно дернулся.
– К-какие?
– А вон то у тебя что? Я тебя спрашивая, жидовская
морда, что это?
– Где?
– Вот!
Я подошел, всмотрелся. На стене через равные промежутки
линий четко прорисовывается шестиконечная звезда. Трясущийся палец Николая
тыкал в эти звезды, сам он раздулся в гневе, став похожим на огромного морского
ежа, а вислые запорожские усы поднялись и стали похожими на петропервьи, только
вдесятеро массивнее и длиннее.
Аллодис всплеснул руками:
– Да ты что? Это же просто древний символ! Он везде
встречается… У халдеев, к примеру…
– Халдеи тоже жиды!
– И у вавилонян…
– Тоже пархатые!
– И в исламе…
– Это ваши родные братья по отцу! Думаешь, не знаю? И
вообще у вас там семейная ссора на Востоке, арабы такие же семиты. Убирай эту
гадость, никакой пропаганды ислама, сионизма и этого… ламаизма!
Аллодис сказал несчастным голосом:
– Но шестиконечная звезда входит в орнаменты всех
древнейших народов! Как и восьмиконечная, семиконечная и даже пятиконечная…
– Ну и что? – гаркнул Николай. – Свастика
тоже во все древнейшее! Но после Гитлера ею уже и пользоваться низзя – за
фашизмом закрепили. Кто закрепил? Повбывав бы гадов! Эти виноваты в том, что
нашу древнюю сваргу-свастику, которой тысячи лет, теперь нельзя… просто рука не
поднимается нарисовать, после того, как ее взял своим символом Гитлер! А вот
остальные звезды мы у вас скомуниздили, скоро и эту отберем!
Аллодис сказал робко:
– Тогда, может быть, оставим? Будем считать, что уже
отобрали?
Николай задумался, повернулся ко мне:
– Шеф, можно на минутку? Ах, вы уже тут! Что значит,
настоящий руководитель, все видит и щас этому гаду врежет…
Я сказал с неудовольствием:
– Здесь не два наложенных треугольника, а простой
шестиугольник. Это во-первых. Во-вторых, в сером камне в самом деле смотрится
чем-то древним. В-третьих, это же город эльфов, а не гномов!
Николай подумал, почесал затылок.
– Ну ладно, эльфы дворяне, по дефолту не могут быть
евреями…
– Иди ешь сало, хохляцкая морда, – великодушно
разрешил Аллодис, а в спину добавил злорадно: – Но строили все-таки гномы…
Николай нервно дернул плечом, но возвращаться не стал.
Глава 7
Аллодис зацепил мышкой край ландшафта и, высунув язык от
усердия, тянул-тянул через экран, а там на месте зияющей пустоты появлялись
кустарники, отдельные деревья, холмики, ручьи. Наконец, удовлетворенно
вздохнув, начал быстро-быстро насаживать рощи березняка, осинника, поставил
вековые сосны, настоящий корабельный бор, но спохватился, что те хорошо растут
только на песке и смахнул, а взамен одним кликом посадил роскошную дубовую рощу
с вековыми деревьями в три обхвата, стволы в дуплах, под деревьями масса
желудей…
