У меня, конечно, после разорения не осталось яхты за сто
миллионов, я в самом деле потерял практически все, то есть все капиталы, но
осталась эта квартира, два автомобиля, коттедж в ближайшем Подмосковье и
недостроенный двадцатиэтажный дом в Подольске. Через три месяца его вроде бы
примет госкомиссия, но квартиры продавать уже можно. Просто цены в Москве на
жилье растут по десять процентов в месяц, все время откладываю массовую
продажу, а все по одной, по две…
Это солидный запас вложенных денег, который можно
перевложить в игру. В Юбисофт или в НСсофт это не сочли бы за большие деньги,
но для неизбалованных российских разработчиков это вполне, вполне. Я слушал
разговоры, уже знаю, к чему придут, не маленькие, и вот наконец Николай
вздохнул, помотал головой.
– Как хотите, но я на голом энтузиазме долго не
проработаю. Слабый я! И хорошо это знаю. Уже не раз прокалывался.
– И я, – поддержал Скоффин. – Слушай, Володя,
у тебя ж остались деньги. В смысле, вложенные во что-то. Как насчет того, чтобы
выплачивать нам зарплату… э-э… скажем, по минимуму?
Я оглядел остальных, Кулиев смотрит на Николая и Скоффина
осуждающе, Ворпед с одобрением, Секира морщит лоб, еще не придя к решению.
– Если я буду платить вам, – ответил я, – то
собственником баймы становлюсь я?
Николай запротестовал:
– Ну да, мы будем вкалывать, а ты все загребешь?
Я отпарировал:
– А если все рухнет? Вы ничего не потеряете, зарплату
получали, а я потеряю все вложенные в это дело деньги.
Скоффин сказал рассудительнее:
– Погоди, Николай не говорит, чтобы ты оплачивал его
рабочий день по полной ставке. Насколько я понял, он говорит о минимуме. То ли
прожиточном, то ли еще каком. Но мы все равно будем стремиться закончить байму
и получить за нее деньги. В этом случае мы тоже должны что-то получить помимо
зарплаты. Ибо только за минимальную зарплату и я работать не стану.
– Хорошо, – сказал я, чувствуя себя в своей
стихии. – Что вы хотите предложить? Вернее, получить?
Ближе придвинулись и Ворпед с Николаем, в денежных вопросах
обычно молчаливые до застенчивости. Пошел разговор горячечный и бестолковый. Я
удивлялся их наивности, а ведь когда работают с прогами, то эта такая круть,
что все президенты всех стран перед ними просто мелкие мыши. Сейчас же ну как
дети, почему-то уверенные, что им все должны дать просто вот так задаром. Как
давали когда-то папа и мама. А государство вообще-то должно их кормить, учить,
лечить и развлекать за какие-то свои деньги. Которые, видимо, государству все
время с марсианского НЛО падают.
– Ребята, – сказал я проникновенно, – так мы
ни до чего и не договоримся, так что предлагаю эту тему оставить вообще. И
разговор считать несостоявшимся. Вы хотите и рыбку съесть, и невинность
соблюсти. Теперь я понимаю, почему крохотная Корея завалила мир онлайновыми
играми, в которые режется все человечество, а огромная Россия, кроме тетриса,
ничего не создала. Давайте забудем этот разговор. Костя, там еще осталось пиво?
Ну его на фиг этот кофе…
Кулиев молча вытащил и подал мне зеленую прохладную баночку.
Все молча поглядывали, как я отсел на диван и включил жвачник. Скоффин провел
ладонью по лицу, нервно засмеялся.
– Да, ты прав. У нас главное: почему тот козел работает
меньше, а получает больше? И не докажешь, что тот козел работает не меньше, а
больше. Все мы ревниво следим, чтобы не переработаться… А корейцы пашут, вот
они коллективисты. Я приношу свои извинения за чрезмерную русскость. Прошу
Володю написать договор, я его подпишу.
Я молча наблюдал, как на широком экране Ван Дамм месит
проклятых русских дебилов, переключил на другой канал, там Сталлоне гасит
русских идиотов, поморщился и переключил дальше, но там агент ноль-ноль-семь
долбит русских придурков, заодно на захваченном у русских танке разносит
Петербург. Пощелкал дальше, но везде русских отморозков… а русских, видать,
кроме дураков, козлов и полных идиотов вообще нет, мочат пачками Брэд Пит и
масса третьестепенных актеров, а русские козлы у них только в качестве вяло
передвигающихся мишеней…
Скоффин повторил:
– Володя, пиши договор.
Раздался голос Николая:
– Он прав, пиши договор. Что это с нами?.. Как будто ты
враг какой, а мы торгуемся, сколько атомных подлодок уничтожить.
Я пожал плечами:
– Знаете, я написать могу. Но уже вижу, что, если
подпишу эту глупость, это будет мой крупнейший провал. Вы сами знаете, какие из
вас работнички.
Договор все, однако, читали внимательно, хотя я все изложил
на половине листка в терминах, которые другого истолкования не допускают.
Создается закрытое общество с ограниченной ответственностью, доли распределены
в процентах, мне – пятьдесят один, всем остальным – сорок девять.
Скоффин вздохнул.
– Ну вот и закончили это неприятное дело. Вообще-то мы
очень уж русские: или все или – ничего! Я ведь готов был работать бесплатно. А
потом что-то гаденькое проснулось и подняло голову: а почему этот козел
загребет себе половину, а нам достанутся мелкие проценты? Понимаешь, не потому,
что мне мало, а потому, что тебе – много!..
Кулиев сказал с неудовольствием:
– Ну при чем здесь русские? Анекдот про корову соседа у
всех народов родной. Просто другие уже научились сдерживаться, а у нас система
«равенства в оплате» рухнула совсем недавно. Мы еще там, в социализме. Володя
уже успел выкарабкаться, а мы еще нет. Но сейчас договорились, договорились!
Где поставить подпись?
– Вот здесь, – сказал я, – и здесь. И вот
здесь. На всех экземплярах. Так надо, ребята.
– Да верим, верим. Когда начнем?
– Сейчас, – ответил я. – Немедленно! Пока
энтузиазм не выветрился.
Глава 4
На другой день с утра холодный ветер, я прикрыл окна,
кондишен позаботится о температуре и влажности, в квартире мирно и очень уютно.
Отправился на кухню, я не могу стряхнуть сон, пока в желудок не провалится две
чашки горячего крепкого кофе, в прихожей раздался звонок. На крохотном экране
домофона появилось лицо Аллодиса, еще одного из нашей компании, который
появляется все реже и реже.
– Привет! Не разбудил?
Даже на экранчике видно, что, несмотря на дикую рань, одет в
своем коронном стиле: с подчеркнутой небрежностью. Над такой небрежностью надо
потрудиться больше, чем над тщательным подбором галстука, носков и ремня, как
всегда делает Кулиев.
– Шутишь, – буркнул я и нажал кнопку. –
Ранняя пташка уже ноздри чистит.
Там внизу дверь щелкнула, разблокировавшись, Аллодис исчез с
экрана. Через пару минут снова звякнуло, его физиономия появилась уже на этаже
перед закрытой дверью, перекрывающей доступ к квартирам. Я тут же нажал вторую
кнопку, а третьего звонка, уже в дверь моей квартиры, ждать не стал, отправился
в прихожую и открыл дверь, когда он тянул руку к кнопке звонка.
