Интервью приходилось давать и раньше, а теперь, когда
переехали в такое здание, нас заметили и ведущие телеканалы, крупнейшие газеты.
Я перестал пугаться при выходе из здания, когда ко мне бросался с подвешенным
на пике микрофоном волосатый мужик, а за ним спешил оператор с телесооружением
на плече. Вспышки блицев настигали и в машине. Скоффин с ехидной улыбкой
говорил, что шеф становится публичным, якобы для краткости обрывая
«…человеком», и все тоже ехидно улыбались.
Сегодня я принимаю по договоренности корреспондента из РБК,
милую женщину с обаятельной улыбкой и серьезными глазами, что задает довольно
точные вопросы, изредка заглядывая в блокнот, не забывая красиво забрасывать
ногу на ногу то так, то эдак. А так как мы оба в роскошных креслах, между нами
только низенький столок, я уже через пять минут интервью начал гадать: есть ли
на ней трусики, хотя бы типа стрингов, или же по последней моде ходит без них,
чтобы якобы вроде нечаянно, в очередной раз меняя положение ног,
демонстрировать подбритую полоску волос в самом низу живота.
Она верно угадала ход моих мыслей, ну еще бы не угадать,
если области, в которых ход мыслей академиков и грузчиков неотличим, чуть-чуть
поощряюще улыбалась, оценивая знаки внимания, ибо теперь комплименты идут вот в
такой форме: смотрит под юбку, когда я поднимаюсь по лестнице, значит –
нравлюсь.
– И все-таки, – сказал я в который раз, –
наша работа проходит больше в сфере искусства, как это не звучит высокопарно.
Сфера бизнеса для нас все еще темный лес. Мы можем только служить примером, что
и люди искусства могут добиваться материального благополучия…
Она мягко улыбнулась, спросила мягким постельным голосом,
прекрасное сочетание с умным взглядом и точно поставленным вопросом:
– Но ведь вы начинали работу с минимальными средствами,
а теперь ворочаете миллионами? Вернее, десятками миллионов долларов?
Я развел руками.
– Можно сказать, что нам повезло. Хотя сам
придерживаюсь мнения, что удача приходит только к тем, кто к ней готов.
– Но у вас, судя по вашей биографии, были и неудачи в
бизнесе?
– Иногда, – ответил я с бодрой улыбкой, –
полоса неудач оказывается взлетной.
Промолчал, что там, где заканчивается полоса неудач, чаще
всего начинается территория кладбища, и пока барахтаемся, у нас есть надежда,
но у нашей команды в самом деле все получилось, теперь только бы не сорваться в
штопор…
– Ваша команда с вами в прежнем составе? – спросила
она задумчиво. – Как вам это удалось?
– Примитивы, – ответил я с пренебрежением. –
Ничего не видят, кроме работы. Ни пьянок, ни баб, ни загулов на загородных
дачах с фотомоделями… Пойдемте взглянем?
Она с недоумевающим выражением, но с той же любезной улыбкой
вышла из кабинета, я придержал дверь и закрыл за нами. Скоффин бросил в нашу
сторону недовольный взгляд, но я не отреагировал, еще ни разу не видел Скоффина
довольным, остальные вообще не обращали внимания, кто в бою за высоту, кто
удирает от мобов, только Аллодис и Ворпед добросовестно мультиплексили текстуры
дворцов грядущего аддона.
Николай, рубясь с толпой стражников, бодро напевал:
– Еще не все порешены… Еще не все… Ага, то-то! Мы
пацифисты, но если надо – отпацифиздим по полной программе…
– Напали? – спросил Секира издали.
– Ага, сволочи… Откуда только и выпрыгнули…
– Во всем виноваты евреи, – сказал Секира,
подумав. Еще немного подумав, закончил со вздохом: – Это их Бог нас всех
сотворил.
– А наш Бог сотворил еврейского, – ответил Николай
бодро, – ибо раскопками доказано, что первой была Украина, а уже из нее
образовались Хаос и Тьма, где и зародился еврейский Бог… Подай отвертку,
халдей!
– Мы не халдеи, мы хасиды.
– А есть разница? – спросил Николай. – Вот и
для Скофа все равно кого взрывать, все вы, гады, виноваты… Перекинь мне файлы,
что тебе вчера дал Аллодис.
– Я их еще не подправил…
– Ну вот, а брешете, что евреи – работящие. Это мы,
хохлы, работящие! Просто работать не любим и не умеем…
Телеведущая сказала, понизив голос:
– Ваша фирма вообще-то может быть образцом! По
толерантности.
– Наша? – удивился я. – У нас друг друга
поедом жрут!
– Я имею в виду подход к национальным и даже расовым
проблемам, – объяснила она еще тише и опасливо посмотрела по
сторонам. – У вас так мирно уживаются русские, евреи, исламисты и даже
фашист…
Я наконец врубился, хихикнул, чувствуя себя неловко, развел
руками.
– Ролевики.
– Простите?
– Роли отыгрывают, – объяснил я. – Как и в
игре… Когда я играл здоровенным орком, я рычал и говорил, что всех порву, когда
маленькой девочкой – хвастался, что я хорошо учусь в школе и помогаю маме мыть
посуду, а когда старым гномом – то кряхтел, жаловался на суставы и вспоминал
молодость…
Он помрачнела, вздохнула.
– А, вот в чем дело… А я уже поверила, что они в самом
деле…
Я пожал плечами.
– Да кто их разберет, кто они на этом самом. Кто на
такую ерунду смотрит? Я не знаю, кто у нас евреи, хотя без них ни одно дело не
обходится, так что еврей вполне может отыгрывать роль русского националиста или
хохла-запорожца, а русский – исламского фундаменталиста. Когда занимаются
делом, а не дурью маются, то отыгрывание ролей забавнее…
Она посмотрела на меня очень внимательно.
– А вы сказали, сами того не заметив, интересную вещь.
– Правда? Какую?
– А вот не скажу. Ладно, скажу: для того чтобы вот так
отыгрывать роли, вы в самом деле должны давно перерасти эту дурь, как
национальности и конфессии.
Я пожал плечами.
– Да просто за тысячи лет человечество накопило такой
запас забавных моментов про эти различия, начиная с афоризмов и анекдотов, вот
ребята и отрываются вовсю! Ну как не использовать такое богатство? Это не
только не по-деловому, а вообще-то как-то не по-человечески…
Николай, отслеживая нетипичные случаи в нашей байме,
наткнулся на некую бизнес-леди, что вложила пятьсот долларов, за что ей сразу
повысили лэвел и дали лучшую броню и оружие. Она бродила по миру, наслаждалась
красотами, изредка била монстров, но однажды встретились ей трое подростков,
один начал насмехаться и говорить скабрезности, как бы он ее поставил раком…
Леди рассердилась и зарубила его. Двое подростков в шоке.
Себя считали крутыми, отбежали и стоят, смотрят издали. Леди сказала им
холодно:
– Передайте этой мрази, пусть научится быть вежливым…
хотя бы с женщинами.
Николай укрупнил изображение, мы увидели, как имя леди
начинает розоветь, наливаться цветом спелого помидора. Кулиев сказал торопливо:
