«Нарциссы обучены соответствовать ожиданиям близких людей, – пишет доктор психиатрии Елена Емельянова. – Поэтому, как только у них завязываются партнерские отношения, они начинают стремиться к тому, чтобы выглядеть в глазах партнера «хорошими». Они скрывают свои истинные чувства и выражают только то, что, по их представлению, ожидает партнер. Они демонстрируют партнеру свои достижения и умения, будто убеждают, что тот выбрал качественный «товар».
На этапе Разведки и в процессе Обольщения хищник изучает ваши ценности и убеждает вас, будто разделяет их. Нередко в своих историях вы упоминаете, что агрессор подкармливает зимой птиц, привечает бездомных кошек, жертвует на благотворительность… И это сбивает нас с толку. Ведь не может же бессердечный человек сочувствовать сиротам и песикам! Еще как может. Если надо произвести неизгладимое впечатление. Вот, например, как это делает Вальмон:
«Я поручил одному доверенному лицу найти в окрестностях какого-нибудь несчастного, нуждающегося в помощи. Вчера мой доверенный доложил мне, что сегодня должны описать всю движимость целой семьи, которая не в состоянии уплатить податей. Я постарался убедиться, что в этом доме нет ни одной девушки или женщины, чей возраст или внешность могли бы сделать мое поведение подозрительным, и, когда все сведения были собраны, объявил за ужином, что завтра иду на охоту.
Вот я и в деревне. Вижу какую-то суетню, подхожу, расспрашиваю. Велю позвать сборщика податей и, уступая великодушному состраданию, благородно уплачиваю пятьдесят шесть ливров».
Невероятно циничный поступок! Но мадам де Турвель видит только его благородный фасад…
«Однажды в разговоре с коллегой я поделилась, что не знаю, как лучше отпраздновать день рождения дочки. И тут опять, откуда ни возьмись, появился Михаил и начал рассказывать мне, что у него есть дочь, и она одного года рождения с моей, и разница между ними всего 20 дней.
При этом он поведал мне, как снял целый детский клуб, нанял аниматоров и показывал фотографии с кучей красивых и счастливых детей, поздравляющих его дочку. А когда Миша сказал, что взял её из детдома, моему восторгу не было предела: я всю жизнь мечтала усыновить ребенка. Для меня это было подвигом. А Михаил уже успел его совершить!
Вторым прекрасным шоком было для меня, когда моя начальница невзначай рассказала мне, что он помогает домашним животным. И на данный момент у него четыре собаки, пять кошек, шесть кроликов, целый выводок кур, гусей и коза. И он сам за всем этим делом ухаживает! Когда я спросила про это всё у самого Миши, он скромно ответил, что ребенку нужно счастливое детство, полное братьев наших меньших, и экологически чистые продукты. Если сказать, что я испытала сильный прилив восторга, – это ничего не сказать!»
Другой действенный прием Обольщения – раскаяние в прежнем образе жизни. И этому раскаянию хищник, дескать, не в силах противиться, встретив столь исключительную особу, как вы. Такую тактику в числе многих использует виконт де Вальмон. Ах, под влиянием мадам де Турвель он пересмотрел свою жизнь и ужаснулся своему прошлому!
«Он сам признаёт за собою немало дурных поступков, кое-что ему зря приписано молвой, – пишет обрабатываемая женщина подруге. – Но я видела мало мужчин, которые говорили бы о порядочных женщинах с большим уважением, я бы сказала – почти с восторгом. Доказательство – его поведение с госпожой де Мертей. Не знаю, но мне кажется, что человек, способный испытывать такую прочную дружбу к столь уважаемой женщине, не может быть нераскаянным распутником».
Другая вариация игры в раскаявшегося грешника: «У меня еще не было женщины, ради которой хотелось бы свернуть горы. Но теперь, когда есть ты, все будет по-другому».
Фишка некоторых хищников – намеренно неуклюжее обольщение в стиле «я старый солдат, не знающий слов любви». Вот откровение одного из таких «романтиков», который прочитал мою книгу:
«У меня убойная тактика. Никаких розовых соплей. Суровый немногословный дядька, умеющий слушать, поддерживать и управлять беседой. «Розовые сопли» – очень дозированно и намеренно неуклюже, словно для меня это внутренний подвиг и как будто случайно вырвалось. Так же дозированно милые глупости. Но совершенно безумные. Типа в три часа ночи приехать за 150 км просто посидеть на лавочке и покурить. Скромный глупый веник, сорванный в соседнем огороде, естесно, прилагается».
Своеобразно – сурово, мрачно и брутально – обольщает и параноид. Он не искрится и не переливается, как нарцисс, но видится нам «серьезным», «основательным», дает ощущение «каменной стены», «мужского плеча». В отличие от социопатов, нарциссов и пограничников, число секс-партнеров которых может исчисляться десятками и сотнями, параноид слывет однолюбом, стремится к «серьезным» отношениям, заточен на брак. Все это делает его весьма привлекательным в глазах немалого числа женщин. А то, что он с первых же встреч выказывает ревность, подозрительность, стремится контролировать, выдвигает требования, обязательные к исполнению, – так некоторые, наоборот, трактуют это как доказательство серьезных намерений человека.
…Чтобы дожать трофей, хищник не гнушается ничем. Например, Вальмон является к уважаемому духовному лицу – отцу Ансельму, которому сообщает о желании уйти в монастырь, но напоследок просит организовать ему встречу с мадам де Турвель, дабы испросить ее благословения. Отец Ансельм, обманутый, как и все прочие, помогает Вальмону. Едва явившись пред очи жертвы, виконт затевает адскую бомбардировку манипуляциями.
«Я продолжал самым нежным тоном: «Значит, правда, что вы бежали от меня?» – «Отъезд мой был необходим». – «Значит, правда, что вы удаляете меня от себя?» – «Так надо». – «И навсегда?» – «Я должна это сделать».
Нет нужды говорить вам, что в течение этого краткого диалога голос влюбленной недотроги звучал сдавленно, а глаза на меня не поднимались. Тогда я, решив, что надо внести некоторое оживление в эту тягучую сцену, с негодующим видом встал и произнес: «Ваша твердость возвращает мне мою. Пусть будет так, сударыня, мы расстанемся; разлука наша будет даже большей, чем вы думаете, и вы сможете сколько угодно радоваться делу рук своих».
В ход идет сразу несколько манипуляций: угроза разрывом навсегда, вменение вины и резкая перемена тона – от меланхолически-участливого до негодующего – с целью эмоционально раскачать жертву (известный метод «добрый следователь – злой следователь»).
«Несколько удивленная укоризной, звучавшей в моем голосе, она пыталась возразить: «Решение, вами принятое…». «Оно лишь следствие моего отчаяния, – с горячностью прервал я ее. – Вы пожелали, чтобы я стал несчастным, и я докажу вам, что это удалось вам больше, чем вы рассчитывали». – «Я хочу вашего счастья», – ответила она. И дрожь в ее голосе выдавала довольно сильное волнение».
Вот оно, вменение вины. «Ты сама во всем виновата», «погибели моей хочешь», «если бы ты на самом деле хотела моего счастья, то…». И жертва бросается доказывать, что ею движут лишь самые благие намерения…
