– неприглашение к столу. Например, вы в гостях у абьюзера, он садится обедать, а вас не кормит;
– опустошение холодильника, несмотря на ваши просьбы оставить вам еду. У вас получается поесть, только если вы подсуетитесь.
Распространенный вариант неглекта – лишение вас нормального сна. «Ночные построения», истерики и выставление за дверь в ночи, «нечаянные» побудки и даже избиения вас спящей – все это страшная реальность деструктивных отношений.
«Он будил меня и до утра внушал, что я исчадие ада, эгоистка и страшная лгунья. Я рыдала, рвала на себе одежду, просила не мучить меня. Но он был неумолим. Мне было очень плохо. Я еле ноги таскала, сходила с ума, думала сигануть с десятого этажа, а он уже уничтожал меня в Сети. Убил мои аккаунты в соцсетях, мои комментарии на профессиональных сайтах…»
…Я уже говорила, что пара, находящаяся на продвинутом этапе деструктивного сценария, со стороны может выглядеть как идеальная или близкая к этому. Но нередко «идеалом» выглядит именно агрессор, которого все дружно жалеют из-за того, что у него такая психованная, ревнивая жена. И мало кто понимает, что прилюдные истерики жертвы срежиссированы агрессором.
«Реакция некоторых жертв сводится к изменению поведения, которое является прямым следствием извращенных провокаций, – пишет Иригуайен. – Это выражается в напрасных попытках заставить себя услышать (например, нервные припадки на публике), или же в насильственных действиях по отношению к агрессору, которые лишь послужат оправданием последнему: «Я вас предупреждал, она в жутком состоянии!»
«Он как-то очень ловко доводил меня до серьёзных истерик. Я начинала рыдать, задыхаться, говорить, что больше не могу… А он кричит и кричит. Или шипит, словно ядом плюётся».
Туман газлайтинга сгущается, агрессор все больше убеждает вас, что вам самое место в психбольнице. Вас запугивают лишением родительских прав, угрозами отнять детей. Мучитель со знанием дела провоцирует у вас «приступы сумасшествия», не забывая записывать их на камеру или диктофон, а потом рассылает «нарезки», рисуясь перед людьми в образе долготерпеливого страдальца.
«Меня круглосуточно записывали. Он намеренно меня доводил, вырезал мои крики из контекста и рассылал родственникам и знакомым. Он умел меня доводить. Не гнушался тем, что бил младенца. Чтобы я кричала и истерила. Он складывал кучи мусора на полу, на столе, фотографировал и рассылал людям с припиской: «Вот в таком гадюшнике я живу».
«Когда я истерила после побоев, умоляла уйти, он снимал меня на телефон и хохотал. В то время я громко орала от любых неожиданных звуков, и он любил демонстрировать это другим. Я почти полностью потеряла память, концентрацию и, видимо, производила впечатление дебилки».
Сент-Экзюпери хитро создавал в обществе мнение, что его жена – истеричка, грымза и превратила его жизнь в ад. Отправляясь на очередную вечеринку, он оставлял Консуэло дома и говорил, чтобы она позвонила ему через некоторое время. Нарцисс, обожавший быть в центре внимания, прикидывался утомленным славой:
«Я так ненавижу бессмысленную болтовню, все эти публичные лекции, обеды… Неважно, что хозяйка дома обидится, если вы позвоните и попросите меня немедленно вернуться домой. Вы же знаете, я слишком хорошо воспитан, поэтому, если вы не позвоните, я не смогу уйти!»
А теперь давайте подумаем: как звонки Консуэло выглядели в глазах окружающих? Правильно. Гения, ненадолго отвлекшегося от работы, терроризирует патологически ревнивая жена.
Агрессоры обожают демонстрировать людям жертву, когда она заплакана, плохо выглядит.
«Однажды он меня довел, и я расплакалась на улице. И тут увидела, что мне навстречу идет коллега. Ее лицо исказилось от ужаса – она подошла, взяла меня за руку и долго спрашивала, все ли со мной в порядке. Потом она написала мне, что не могла даже представить себе, чтобы человек так плакал. Но я привыкла к собственным истерикам – они случались не реже раза в неделю».
«Он умел раскачать небольшую бытовую ссору до спектакля двух сумасшедших, причем старался, чтобы финал, когда меня уже трясло, видел или слышал кто-нибудь».
«Вскоре Тонио сжимал меня в объятиях:
– Да ты похожа на клоуна, слезы брызжут во все стороны! Господа, сфотографируйте мою жену, – добавил он, обернувшись к журналистам. – Она сегодня скверно выглядит, нервы ее совсем никуда, только я могу ей помочь».
Агрессора несказанно бесит сам факт того, что вам может быть хорошо!
«Когда у меня бывало хорошее настроение, он начинал нервничать и тут же говорил что-нибудь неприятное, у меня начиналась или истерика, или грусть, и он успокаивался».
Чужое счастье и веселье весьма действовали на нервы и Лермонтову. Когда Мартынова, застрелившего его на дуэли, спросили, не стыдно ли ему, погубившему светило русской поэзии, он ответил:
«Господа, если бы вы знали, что это был за человек! Он был невыносим. Если бы я промахнулся тогда на дуэли, я бы убил его потом. Когда он появлялся в обществе, единственной его целью было испортить всем настроение. Все танцевали, веселились, а он садился где-то в уголке и начинал над кем-нибудь смеяться, посылать из своего угла записки с гнусными эпиграммами. Поднимался скандал, кто-то начинал рыдать, у всех портилось настроение. Вот тогда Лермонтов чувствовал себя в порядке».
На этапе Соковыжималки обесценивание становится тотальным. Это и:
– постоянное принижение ваших достоинств и достижений:
«Нарцисс в лоб говорит партнеру: ты грязнуля, дрянная хозяйка, с тобой стыдно на улицу выйти, не то что на вечеринку сходить. Ты на меня давишь, не даешь мне вздохнуть, – пишет Наталья Ермакова. – Но это все его страхи и мнение о… самом себе. Партнер для него становится мусорным ведром, в которое он сбрасывает негатив и стыд».
«Они убивают самооценку человека, – пишет Адриана Имж. – Он критикует все, начиная от внешности и заканчивая позами в сексе. От него не скрыться и не спрятаться, а любые попытки стать лучше он разносит с еще большим азартом. Дальше два пути – либо он достает свою жертву настолько, что та сбегает, роняя тапки, либо она погружается все глубже и глубже в отчаяние и депрессию. При этом жертва уверена, что для нее стараются что-то сделать»;
– оскорбительные, уничижительные и насмешливые замечания в ваш адрес – часто прилюдные:
«Как-то у него был день рождения, все было обставлено с большой помпой, заказан лучший ресторан, всех туда везли на лимузине. Когда я пошла в туалет, он зашел следом, закрыл дверь и начал требовать, чтобы я сказала: «Я только твоя и буду с тобой до конца». Люди начали стучать в дверь, я мягко попросила его поговорить об этом позже, а он разозлился, вышел, хлопнув дверью со словами, что ему все понятно.
