– Нет, но если ты выполнишь мою просьбу, то я отдам тебе обещенные монеты.
Глаза кормщика алчно заблестели:
– Я готов выслушать тебя.
– На дромоне есть русоволосый человек, его зовут Дементий, я видел его связанным…
Кормщик кивнул:
– Да, этот человек принадлежит одному из посланников базилевса по имени Адриан Малеин. К нам его доставили под стражей в Херсонесе. Я слышал, что он покушался на жизнь патрикия…
– Ты получишь то, что я тебе обещал, если его освободишь.
– Это опасно. Если патрикий узнает, мне не избежать смерти. Я не могу…
– Значит, твои монеты останутся у меня. – Терентий поднялся и медленно направился в сторону причала. Кормщик бросился следом:
– Подожди! Я согласен!
Терентий остановился:
– Ночью приведешь пленника патрикия к этому дереву. Здесь же получишь монеты…
* * *
Днем по городу разнеслась весть: с дромона убежал человек. Поиски ни к чему не привели. По прошествии пяти дней ромейский корабль покинул Тмутаракань, а на следующий день дружинник Терентий привел на княжеский двор беглеца.
Князь Мстислав стоял у крыльца, в красном длиннополом плаще и синей, подбитой соболем шапке. Рядом седобородый муж в варяжском одеянии. Терентий подошел, поклонился:
– Здравствовать тебе, князь, и тебе, воевода Сфенг.
Мстислав прервал разговор, повернулся к Терентию. Теперь Дементий мог ближе рассмотреть владетеля Тмутаракани. Князь оказался зрелым мужем, мощного сложения, на голову выше и шире в плечах.
– И тебе, Терентий, не хворать. Молви, с чем пожаловал?
Терентий указал на Дементия:
– Вот, привел к тебе, князь. Дементием зовут. Он родом из Ромейского государства, но по отцу рус, хочет в твоей дружине служить.
Князь обратил взор больших янтарных глаз на незнакомца:
– Где ты его нашел и какая тебе о нем забота? Уж не тот ли это человек, что с ладьи греческой сбежал?
Терентий опустил голову:
– Он самый. Лукавить не буду. Знаю его с той поры, как Георгия Цуло разбили, он в ромейском войске был.
Сфенг с любопытством посмотрел на Дементия:
– Выходит, вместе хазар били.
Терентий кивнул:
– Выходит, так. Я его тогда в дружину звал, он не пошел, а сейчас вот пришлось его из беды вызволять.
Мстислав, не отрывая взгляда от Дементия, спросил на греческом. Будучи правителем города, в котором жили люди разных народов, он учился их языкам, в чем немало преуспел.
– Почему бежал? Мой друг, Адриан, который среди послов был, сказывал, ты на его жизнь покушался? Правда ли это?
– То в драке случилось. Патрикию не верь, я сам слышал, как он кентарху говорил, что надо тебя отравить.
Мстислав задумался:
– Отравить, говоришь? А не хочешь ли ты очернить своего обидчика?
Дементий перекрестился:
– Верь мне, князь. Перед всевышним слово даю.
Мстислав обратился к Сфенгу:
– То-то он хитрые речи вел… Адриан этот имел со мной разговор тайный, уговаривал не идти на касогов, молвил, что власть базилевса Василия слаба и в скором времени ей придет конец, и войне с иверийцами тоже. Я ему отказал, а он перед отплытием подарил мне золотой перстень и малую амфору с вином. Сказал, что это лучшее вино в Греции и мне стоит обязательно его испробовать. Уж не отравлено ли оно? – Князь пригладил русые с желтизной усы, посмотрел на Дементия, добавил: – Что ж, проверим. Если вино окажется отравлено, быть тебе в моей дружине. Мне скоро много воинов понадобится.
Глава вторая
Слышал я от людей, которые были свидетелями этих Русов, удивительные рассказы о храбрости их…
Ибн Мискавейх
Предположение Дементия и князя Мстислава, что вино, подаренное князю патрикием Адрианом Малеином, может быть отравлено, подтвердилось. Напиток дали собаке, а через день нашли ее мертвой. Князь слово сдержал, в благодарность принял беглеца ромея в дружину, велел Терентию отвести его в молодечную и обучать русскому языку. Дементий получил новое оружие, боевое облачение и коня. Сфенг, княжий воевода из варягов, лично проверил его умение держаться на коне и владеть оружием, чем остался доволен, за что перевел из пешцев в конные воины. В этом немало помогли Дементию уроки, приобретенные на родине в стане разбойников-апелатов.
Не забыл Мстислав и о слове, данном послам базилевса Василия. Весной тмутараканское войско двинулось на восток, к землям касогов…
* * *
Дементий придержал коня, оглянулся. Пыльный хвост заслонил от его взора далекие очертания города.
«Сколько всего было: родное горное селение, пещера апелатов, Константинополь, Херсонес, Тмутаракань, теперь поход на касогов. Куда дальше заведет меня судьба?»
– Эй, Дементий! Не отставай! – Голос Терентия заставил поторопиться. Дементий тронул коня, поравнялся с греком, спросил:
– Далеко ли до касогов?
– Не далеко. За рекой Бурликом, что иные народы Варданом и Псыжем называют, за ней земля касогов лежит. Народ храбрый, крепкий телом и красивый лицом. В большинстве своем они поклоняются древним богам неба, воды, огня. Есть среди них и христиане, но таких мало. Касоги и в Тмутаракани живут, и в дружине нашей имеются. Ремесла знают, крепости строить умеют, торговать и воевать. Умение воинское от того, что им часто с соседями – хазарами, аланами и другими племенами – сражаться приходилось. Однако против Святослава, деда нашего князя, не устояли. Наверное, оттого, что меж ними разлад был, но сейчас у касогов предводитель достойный, его уважают, за ним тянутся. Говорят, князь Редедя справедливый, добрый и сильный правитель. От касогов слышал, что он мощью подобен Голиафу и в борьбе его никто одолеть не может.
– Да уподобится наш князь Давиду!
– Да будет так!
– Увидеть бы этого силача.
Терентий усмехнулся:
– Не оказался бы он последним, кого ты увидишь. Не торопись, неизвестно, чем этот поход для нас обернется. Останемся живыми или нет, то только господу известно. Вот Бурлик-реку минуем, войдем в земли касогов, там, может, и увидишь Редедю… А может, и не увидишь. Вот возьмет князь касожский и уведет свой народ далеко в горы. Страна Кавказ, которую иначе называют Каспием, велика.
– Разве русские воины не знают туда пути?
– Пути эти известны. Русские ладьи не раз ходили по Гирканскому морю, которое они называют Хвалисским, к берегам этой обширной горной страны. В разные годы воины русов нападали на Дейлем, Абаскун, Гилян, Табаристан, Ширван и Арран. Городом же, который агаряне называют Бердаа, а армяне Партава, они владели почти год. Об этом мне рассказал один старый хазарин по имени Менахем. Этот мудрец помнил еще последнего хазарского кагана Иосифа и был писцом и советником у мятежного протоспафария Георгия Цуло. Он был обучен грамоте, много читал и путешествовал. Мне посчастливилось с ним поговорить до бегства из Корсуни. – Терентий вытер ладонью пот со лба. – Так вот он рассказал, что это произошло в те времена, когда в Киеве правил князь по имени Игорь. Этот князь по наущению Ромейского государства затеял войну с хазарами и захватил город Самкерц. Хазарский стратиг Песах отбил город, вторгся в ромейские владения и осадил Корсунь. Князю Игорю пришлось принять сторону хазар, и вскоре русские ладьи во множестве подплыли к Константинополю и стали разорять прибрежные владения базилевса. В ту пору базилевсом ромеев был Роман Лакапин. Божественный и жители великого Константинополя испугались, так как войск в городе было мало, а дромоны и хеландии были отправлены на борьбу с агарянами. Но вскоре помощь пришла. Стратиг патрикий Феофан встретился с русами на море и пожег их ладьи греческим огнем. Игорь увел остатки ладей в Киев…
