– Пятый подъезд.
Выйдя на площадь, я стал искать пятый подъезд. Тут ко мне подошел один человек в штатском и спросил:
– Что вы ищете?
– Пятый подъезд.
– Вам следует перейти улицу.
Я нашел подъезд. Здесь меня встретил майор КГБ. И ему я сказал, кто мне нужен. Он направил меня к одному окошку, я еще раз назвал фамилию секретаря ЦK. В ответ мне назвали номер телефона.
Перед каждым из десяти телефонных аппаратов стояла очередь. Наконец, я вошел в будку и объяснил какой-то женщине, кто мне нужен.
– Подождите у телефона.
Прошло несколько минут. Люди смотрели на меня с нетерпением.
Снова раздался тот же женский голос. Мне следует пойти во второй подъезд и во втором окошке получить пропуск.
Я снова вышел на улицу и стал искать второй подъезд. Во втором окошке я назвал себя и сказал о причине прихода. Мужчина в форме вписал мою фамилию в список.
– Ваше удостоверение личности.
Я протянул ему удостоверение.
– Присядьте и подождите минуточку.
Пока я ждал, к окошкам подходили многие люди, называли себя, садились на стулья и ждали. По приемной туда-сюда ходил офицер КГБ. Когда открывались входные двери, он тут же поворачивался к ним.
Служащий в окошке подозвал меня и выдал пропуск. Удостоверение личности осталось у него. Затем он объяснил мне, как найти нужный подъезд.
С пропуском в руке я искал нужный мне подъезд среди множества блоков зданий, и нашел его в одной из узких улочек. Здесь повторилась та же картина, что и в приемной. Наконец дежурный офицер вывел меня во двор, где стояло в ожидании своих владельцев множество темных «Побед» и «ЗИСов». На втором этаже меня встретила пышная молодая женщина и провела по коридору в приемную. Там она постучала в дверь и открыла ее, впустив меня внутрь.
Партийный функционер встал, отодвинув обитый материей стул, и через стол протянул мне для приветствия руку.
– Присаживайтесь, товарищ.
Я сел в кресло, стоявшее возле столика для курения. С другой стороны сел он сам.
– Как вам нравится Москва после стольких лет?
Этот вопрос в данный момент меня интересовал мало, но, чтобы хоть что-то ответить, я произнес:
– Конечно, это большой город.
– Да, с тех пор многое изменилось. Мы вкладываем большие деньги для ее благоустройства.
Заметив, что меня эта тема не интересует, мой собеседник спросил:
– Как вы там жили? Вероятно, там было нелегко.
– Я не могу вам этого описать, потому что вы не поверите тому, что я расскажу. Я боюсь, что этому не поверит даже моя собственная мать.
– Ну, сейчас все это в прошлом. Каковы ваши планы?
– Хотел бы как можно скорее уехать на родину, – сказал я.
И тут он начал уговаривать меня остаться в Советском Союзе.
– Мое решение окончательное.
– Пожалуйста, пожалуйста! Вы можете ехать, куда хотите.
– Я хотел бы попросить вас ускорить этот процесс.
– И все-таки я советую вам остаться. Вы получите квартиру и соответствующую работу.
– Я останусь при своем решении.
– Хорошо, через две недели вы сможете уехать.
Он встал и попрощался.
Москва, 1956 год
Приезжающие в Советский Союз иностранцы обычно удовлетворяются тем, что посещают Москву, Ленинград или еще какой-нибудь большой город, считая, что этого достаточно для знакомства со страной. Возвратившись на родину, эти люди делают заявления, которые либо исключительно позитивные, либо исключительно негативные. Эти люди даже не отдают себе отчета в том, что они вводят в заблуждение и обманывают своих соотечественников. Увиденное в большом городе ни в коей мере нельзя ассоциировать с реальным положением в Советском Союзе.
Какой я увидел Москву после возвращения из Сибири?
Долгое пребывание в Москве в 1956 году, встречи со старыми друзьями, посещение различных учреждений – все это дало мне возможность увидеть настоящее лицо столицы.
Я сразу же обратил внимание, что теперь, не опасаясь за свою жизнь и свободу, можно пройтись по Красной площади и даже остановиться на ней. Опытный глаз легко замечал, что теперь по Красной площади прохаживается много людей в «штатском», которые все же не были штатскими людьми.
Они старались не смотреть в глаза прохожим.
Квартал вокруг Лубянской площади не изменился, разве что огромное здание КГБ стало еще бóльшим. Охранники носили голубые фуражки и, в отличие от прежних времен, отвечали на вопросы прохожих. Кузнецкий Мост, улицы Кирова, Сретенка, Неглинная и другие вплоть до Трубной площади по-прежнему оставались главным средоточием учреждений МВД и КГБ, и строго охранялись видимой и невидимой охраной. По городу больше не ездили «черные вороны» с надписью на кузове: «Хлеб. Paine. Brot». На настоящих хлебных фургонах написано только скромное русское слово ХЛЕБ, и прохожие могут убедиться, что в этих машинах возят действительно хлеб. Исчезли у тюрем очереди из родственников, принесших в узелках передачи для заключенных. Но зато увеличилось число тех, кто ждет в приемных прокуратуры и Верховного Суда, а также тех, кто ждет пересмотра приговора для своих близких.
Кроме Кремля, который теперь иногда открывают и для посещения простых граждан, в Москве привлекают внимание и недавно возведенные пять небоскребов. Меня заинтересовало, кто же живет в этих домах. Но когда я попытался войти в один из них, на площади Восстания, путь мне преградил ливрейный портье, спросив, что мне угодно. Я сказал, что меня интересует это красивое здание и я хотел бы взглянуть хотя бы на лестницу. Но он ответил:
– Нельзя!
Мне все же удалось войти в один из таких домов. Уже на втором этаже я определил, что ни у кого из его обитателей нет звания ниже майорского. Впоследствии я узнал, что в этом доме живут только высшие чины. Если вы встретите капитана, то можете быть уверены, что здесь живут люди, имеющие воинские звания не ниже лейтенантского и не выше капитанского. То же самое и с гражданскими лицами: там, где живет партийный или профсоюзный руководитель, нет места для простых смертных. И строго следили за тем, чтобы эту касту не будоражили те, кто к ней не принадлежит. Да и плата за жилье в таком доме тоже является гарантией того, что рабочему или служащему и в голову не придет поселяться здесь. Его годового заработка как раз хватило бы для того, чтобы оплатить месячную стоимость квартиры.
А где живут московские рабочие?
В подвалах, в заброшенных городских кварталах по шесть, восемь и более человек в комнате. Новые квартиры для рабочих возводятся лишь на окраинах.
В универмагах и магазинах Москвы всегда полно покупателей. Но только незначительное число из тех, кто часами простаивает у витрин, действительно что-то покупает. Я хотел купить брюки, для чего мне пришлось обойти многие магазины, но я так и не нашел того, что искал. После нескольких дней поисков мне пришлось удовлетвориться тем, что предлагали продавцы. То же самое происходило и в продуктовых магазинах.
