– Не надо раздеваться. Я и без этого вижу, в каком вы состоянии.
Он пообещал подать рапорт начальнику лагеря и настоять на том, чтобы меня перевели в другую бригаду. Пока я его благодарил, он сказал:
– С первого числа вы будете получать цинготное питание.
Это дополнительное питание получали больные цингой, и состояло оно из небольшой дозы кислой капусты, моркови и нескольких капель растительного масла. Кроме того, каждый больной получал четверть литра кваса, который на лагерной кухне делали из ржаной муки и хмеля.
Я проработал счетчиком еще два дня. На третий же день, когда я собирался уже занять свое место у разбитых тачек, ко мне подошел бригадир с одним из заключенных. Я вынужден был передать последнему доску, а сам стал вместо него возить тачку. Первые пять тачек я аккуратно доставил к цели, но на шестую меня уже не хватило: тачка перевернулась и половина содержимого высыпалась посреди дороги. Остаток я с громадными усилиями довез до бункера. Мое место занял другой, а я стал нагружать тачки. До обеда я кое-как дотянул, но после обеда не мог даже пошевелиться.
В таких случаях обычно сыпались упреки, но, благодаря тому, что я дописывал крестики, товарищи меня щадили.
Я был счастлив, когда день закончился. Поддерживаемый двумя товарищами, я вернулся в лагерь и тут же направился в санчасть. Дежурный врач дал мне градусник. Температура была нормальной. Значит, завтра снова на работу.
Я думал о том, как бы завтра увильнуть от работы, хотя и знал, что за это меня бросят в карцер, где будет еще тяжелей, а хлеба еще меньше. Нет, это неправильный путь.
Я пошел к начальнику лагеря, чтобы попросить его поставить меня на легкую работу. Но в канцелярии начальника не оказалось, и я обратился к его заместителю. Однако едва я появился в дверях, он закричал:
– Чего ты опять хочешь?
– Я здесь в первый раз, – ответил я.
– Вчера здесь был один, похожий на тебя доходяга.
Я пожаловался ему, что для меня работа слишком тяжела.
– Как фамилия и какая статья? – спросил он.
Я назвал фамилию и статью.
– Для таких, как ты, у нас есть только тачка к кайло.
Я понял, что дальше разговаривать бесполезно.
Было уже десять часов. Ударили в рельс к отбою. Я потащился в барак кормить клопов, бросавшихся на человека, едва тот приближался к нарам. Я лежал беспокойно, давил клопов и думал о том, что ожидает меня завтра. Я был уверен, что не выдержу. Упаду, и муки мои закончатся навсегда. Но это было бы слишком просто, слишком просто, подумал я.
Я должен выжить!
Наконец я заснул. Утром я не слышал удара в рельс, меня разбудил дневальный.
Я быстро побежал на кухню за завтраком. Падая с ног от усталости, я думал о том, как мне выдержать этот день.
Пока я стоял в очереди у двери, прошел доктор Майер. Я поздоровался с ним. Он удивленно посмотрел на меня, подошел и спросил, неужели я еще не получил другую работу. В двух словах я рассказал ему обо всем, а он пригласил меня после работы к себе. Это придало мне новых сил. Путь к стройплощадке уже не был так длинен, а дорога не так изматывала, как вчера. Работал из последних сил, чтобы не рассердить товарищей. Во время перерыва я рассказал им о том, что надеюсь на помощь доктора Майера, который пригласил меня в амбулаторию.
– Скорей бы уж, – заметил один из моих товарищей. – А то мы так и будем получать уменьшенную пайку. Мы уже третий день не выполняем норму.
Вечером я пошел к доктору. В отделе труда меня обещали перевести на более легкую работу. Нужно потерпеть всего лишь несколько дней.
Я чуть не заплакал, так как надеялся, что больше не буду работать на старом месте. Доктор Майер, видя мое разочарованное лицо, попытался меня успокоить, но я уже не слышал, о чем он говорит. Я думал о том, как мне пережить завтрашний день. Мне было страшно.
В приемной амбулатории я встретил работавшую с доктором Майером медсестру. Мы с ней уже были знакомы.
– Как дела? – спросила она.
– Превосходно! Лучше и быть не может.
– Неужели вы все еще разгружаете землю?
– К сожалению.
– А что говорит доктор Майер?
– Он пытается мне помочь, но там, в канцелярии, не очень-то спешат.
– Доктор Майер вам обязательно поможет. Он мне говорил, что непременно что-нибудь сделает для вас.
– Я знаю, что доктор Майер хороший человек, но стоит мне вспомнить о завтрашней работе в песках, так и жить не хочется.
– Подождите немного, я поговорю с доктором.
Через несколько минут она вернулась и пригласила меня в ординаторскую.
– Пока на три дня вы освобождаетесь от работы, а я за это время попробую решить вопрос о вашем перемещении.
У меня не хватало слов для благодарности. Комок подступил к горлу. Пробормотав нечто похожее на благодарность, я вышел. Можно было целых три дня отдыхать. Теперь у меня появилось время для более основательного знакомства с IX отделением. Людей я старался почти не навещать, поскольку они после работы падали от усталости. Но первым, кого я все же встретил, был Саша Вебер, работавший на кирпичном заводе помощником бухгалтера. Мои отношения с Сашей не были особенно дружественными из-за различия взглядов на сталинский режим.
Саша приветствовал меня очень сердечно. Неужели он так изменился? Я не ошибся. Уже после первых его слов я понял, что Саша мыслит иначе, нежели раньше. Стоило мне только упомянуть кого-либо из «любимых вождей», как он тут же обрушивался на них с бранью и называл их бандитами. Сашу озлобила национальная политика в отношении советских немцев, особенно в отношении немцев Поволжья.
Он принес кипяток, мы сели на нары и так, за чаем, беседовали до тех пор, пока не прозвучал сигнал к отбою. Когда заканчивался третий день, подрядчик сообщил мне, что меня перевели в бригаду, которая работает на кирпичном заводе. Я переселился в другой барак.
В первую же ночь я заметил разницу. Клопов было намного меньше, спалось спокойнее.
Кирпичный завод примыкал к зоне, и на работу мы ходили без конвоя. Охрана находилась на расставленных вокруг завода караульных вышках.
В мою задачу входило грузить подаваемые мне сырые кирпичи на тачку, отвозить их в сушилку, там разгружать и складывать на полки. Работа была напряженной, так как норма была высокой, но вполне терпимой. К тому же не нужно было проделывать лишний путь на работу и обратно.
Я спросил работавших здесь долгое время товарищей, как насчет пайка. Они уверяли, что, в основном, получают «хорошую пайку». Тут главным образом работали женщины, жившие во второй части IX лаготделения. Это отделение было разделено кирпичным заводом на две части: на правой половине находились женские бараки, на левой – мужские.
