– И поэтому Лондон так переполнен, что даже нет места для зелени? Слишком много домов и людей, – продолжала Сорча. – Правда, что в Лондоне нет цветов и дома так высоки, что неба не видно? Очень грустно, если это так.
Алек видел, что девушки ждут его ответа.
– Мисс Форестер говорит, что англичане – такие же джентльмены как все остальные, – с надеждой заметила Меган по-английски.
– В самом деле? И что она говорит насчет хвостов?
– Что хвосты есть только у фраков, – ответила Алана.
– Совершенно верно, – кивнул Алек.
– Она утверждает, что джентльмены и леди спят до полудня, если накануне веселились на балу. Мисс Форестер говорит, что они танцуют до рассвета и пьют шампанское. Она учила нас английским танцам, хотя в некоторых домах вальс по-прежнему считают недопустимым, – рассказывала Меган. – Все же нам предстоит занять место в английском обществе, как хочет мать, поэтому мы должны ехать в Лондон, как только позволят обстоятельства.
Она умоляюще взглянула на Алека, надеясь, что он развеет их страхи.
– И что плохого в шотландских парнях? – проворчала Мойра. – Здесь полно лордов с прекрасными, крепкими сыновьями.
– Нищие, – вздохнула Алана, явно повторяя слова матери.
– Как насчет любви? – спросил Алек, пригубив кларета. Ли немедленно выступил вперед, чтобы наполнить его бокал. – Что, если ты полюбишь бедняка?
Меган уставилась на него, как на безумца:
– Я никогда не буду настолько глупа!
– Мисс Форестер верит в любовь, – заспорила Сорча. – По крайней мере, я так думаю. Она любит поэзию и всякие истории.
– От души надеюсь, что она не учит вас такому вздору, – процедила Деворгилла. – Она здесь, чтобы наставлять вас в английском, манерах и обычаях, а не забивать вам головы всякой чушью!
– Негоже говорить такие ужасные вещи в канун Иванова дня! – бросила Мойра, встав за стулом Алека. – Самое время молодым девушкам думать о любви, читать знаки судьбы, искать будущего мужа!
Девушки слушали ее с загоревшимися глазами.
– Думаю, мы доели суп. Можешь убирать тарелки, – распорядилась Деворгилла.
– Я хочу выйти замуж по любви, – вздохнула Алана, игнорируя надвигающийся скандал.
– В таком случае тебе лучше влюбиться в богатого английского лорда, потому что именно за него ты выйдешь замуж, – резко сказала Деворгилла.
Древний щит упал со стены и со звоном грохнулся на пол. Девушки подскочили; Алек инстинктивно потянулся к пистолету, которого при нем не было. Это Гленлорн, а не темные лондонские переулки.
Джок поднял щит:
– Прости, Алек. Я сам повесил его недавно. Это «Тарг оф Малколм», если помнишь. Много лет был спрятан. Мойра потребовала достать его, раз ты дома. Я думал, что прибил щит крепко.
– Очередные спрятанные сокровища, – прошипела Деворгилла, пожирая взглядом Мойру.
– Не пойму, как он упал. Этот гвоздь шестьдесят лет ждал возвращения хозяина, – заметила Мойра. – Не иначе как духи старых времен пришли, чтобы приветствовать тебя, лэрд.
– А возможно, гвоздь наконец проржавел, – фыркнула Деворгилла. – Как деньги и удача Макнабов.
Мойра пропустила ее слова мимо ушей.
– Алек, мы сохранили старые кинжалы, клейморы и знамена. Повесим их все, и тогда это место будет выглядеть, как прежний дом.
– Как чудесно! – воскликнула Сорча с сияющими глазами. – У них на лезвиях кровь?
Меган фыркнула:
– Я слышала, что в Англии детям запрещено обедать со взрослыми, пока им не исполнится по крайней мере семнадцать лет, – сказала она по-английски. Сорча показала ей язык, чем заработала свирепый взгляд Деворгиллы.
Джок показал на гвоздь, все еще крепко сидевший в стене, и пожал плечами.
Мойра закудахтала:
– Видите! Духи возвращаются в Иванов день, смотрят, как идут дела, выражают свое недовольство, когда видят что-то неладное. Возможно, я ошиблась и щит будет мирно висеть на стене. Джок, повесь его снова!
– Ни в коем случае. Мы ужинаем, – отрезала Деворгилла. – Я не позволю никаким суевериям испортить нам ужин!
– Завтра Иванов день! – парировала Мойра. – Духи сделают, как пожелают, хочешь ты того или нет!
Алана глубоко вздохнула:
– Мама, мы можем пойти посмотреть на костры завтра вечером?
Губы Деворгиллы сжались так плотно, что Алек побоялся, что они больше не разомкнутся.
– Нет! – выдавила она единственное слово.
– А мисс Форестер говорит, что в Англии молодым леди позволено смотреть на костры. Даже графы и графини празднуют вместе со своими людьми! Мы ведь можем пойти вместе с Алеком? – взмолилась Меган. – Неплохо бы всем увидеть, что он дома, жив и здоров…
Каким бы невозможным это ни казалось, губы Деворгиллы сжались еще сильнее. Она пронзила свирепым взглядом Алека, словно в просьбах дочерей был виноват он, а не загадочная мисс Форестер. Он представлял гувернантку старой девой с желтой, как лимон, физиономией, готовую учить тому, о чем сама не имела понятия. Чья любовь к романтике не знала границ.
– Буду рад сопровождать сестер завтра вечером, – заявил Алек. – Если, конечно, ты не задумала дать бал или званый вечер.
– Нет, но без танцев точно не обойтись, – засмеялась Сорча.
– Все девушки будут рады потанцевать с тобой, Алек, – вставила Мойра. – Станешь королем праздника. Как и полагается лэрду.
– Надеюсь, ты привез бальные туфли? – спросила Меган.
– Для рила на лугу? – Алек картинно передернулся. – Разве обычай не велит танцевать босиком?
– Но ты граф Гленлорн! – ахнула Меган. – Тебе положено!
– Графы Гленлорн когда-то мазались синей глиной для устрашения, – поддразнил Алек. – Мойра, у нас есть синяя глина?
Старушка весело закудахтала.
– Алек! – вскрикнула Меган. – Так нельзя!
– Не бойся, девушка. Я узнаю, могут ли парни играть вальс, и буду танцевать с тобой вокруг костра, причем в туфлях.
– Я не давала на это разрешения, – встряла Деворгилла, поднося к губам бокал. – Это варварский обычай. Я поговорю с мисс Форестер и попрошу не поощрять подобный вздор. Завтра мы останемся дома и будем вместе читать. На английском. И никаких возражений.
Ее глаза встретились с глазами Алека: жесткие, черные, блестящие. Так и подстрекающие его возразить. Но Алек промолчал и оглядел стол. Он никогда не исповедовал старые обычаи, но и не желал принимать новые, которые проповедовала Деворгилла.
Он сжал ножку хрустального бокала. Ему не следовало возвращаться.
Но тут он вспомнил Софи на башне, с распущенными рыжими волосами, лицом, освещенным солнцем, теплым, мягким и женственным телом.
