– Поэтому будь осмотрителен, когда окликнешь его. Он отвлечется, а это может его убить.
Джонатан склонял голову перед ее знаниями.
– Могу посоветовать тебе тоже быть осмотрительной, – сказал он, имея в виду надсмотрщика.
Томми это поняла и улыбнулась почти страстно. Ее делом было отвлечь надсмотрщика, настоящего мучителя по имени Тейттуэйт. Заговорить его, если не очаровать, а в это время Джонатан где-то на фабрике на полу разыщет Чарли и уведет его.
Что может пойти не так?
К счастью, у Джонатана имелся план. И даже два.
Первый был настоящим сумасшествием, но тем не менее вполне мог сработать. За идею нужно было поблагодарить Салли.
Второй план включал в себя использование пистолета, бегства и погони.
И Джонатан теперь уже не знал точно, поступает он как безумец ради Томми или ради себя, и есть ли тут какая-нибудь разница.
Единственное, что он знал, – ему было необходимо, чтобы она восхищалась им так же, как он восхищался ею. Джонатану хотелось выглядеть храбрецом в ее глазах.
– Добрый день, мистер Тейттуэйт. Я – лорд Ладлоу из Эдинбургского королевского медицинского колледжа, а это моя помощница мисс Эдвина Бернс. Надеюсь, вас предупредили о нашем визите.
Джонатан говорил, слегка улыбаясь, вежливо и высокомерно.
Мужчина уставился на Джонатана. Один глаз у него оказался заметно меньше другого, при этом оба глаза были безжизненны и тусклы, что свидетельствовало о настоящей жестокости. На бровях толщиной в палец в беспорядке завивались волоски, которые тянулись вверх, как усики у какого-нибудь насекомого. Грива каштановых волос на голове была на удивление аккуратно причесана, волок к волоску.
Джонатан сразу вспомнил детей, которые лишились скальпов.
Он увидел, что Томми тоже разглядывает прическу надсмотрщика.
– Знать не знаю никакого лорда Ладлоу, – заявил Тейттуэйт с грубостью, граничившей с наглостью. Его глаза неотрывно следили за Томми, как будто он хотел загипнотизировать ее. Томми ответила ему улыбкой, настолько же скромной, насколько опасным был вырез ее платья. Мужчина тоже улыбнулся. Чистый рефлекс! Все мужчины так делали, когда видели Томми.
Тейттуэйт заставил себя переключиться на Джонатана, который снова заговорил:
– Мистер Ромьюлус Бин, эсквайр – ваш нынешний работодатель и тот, кто платит вам зарплату, должен был проинформировать вас о нашем визите. Он – образец эффективного делового человека, поэтому я уверен, что он исполнил свой долг. Возможно, информация просто ускользнула от вас? – В словах Джонатана прозвучало неодобрение, выраженное аристократически отрывисто. – Мисс Бернс, возьмите это себе на заметку.
Услышав имя Ромьюлуса Бина, мужчина выпрямился. Потом откашлялся.
– В чем причина вашего визита, лорд Ладлоу? Вы собираетесь купить фабрику?
– Мисс Бернс, – твердо заявил Джонатан, – если вам нетрудно, покажите мистеру Тейттуэйту наши бумаги.
Томми достала пачку устрашающе хрустящих и официально выглядевших документов, украшенных блестящими печатями, с размашистыми, важными на вид подписями в нижней части каждого листа, и сунула в руки Тейттуэйту, который растерянно принял ее.
– В соответствии с приказом его величества, мы прибыли сюда по делу общественной важности. Наш визит имеет отношение к мальчику по имени Чарлз Уилкерсон, который работает здесь. В результате расследования мы обнаружили, что он является последним из выживших в шотландской деревушке, жители которой умерли от эпидемии чумы, известной так же как хризантиа пестис, или фиолетовый мор. Вам она может быть известна под более распространенным названием – «урчание в животе».
Глаза надсмотрщика широко раскрылись в тревоге.
– «Урчание в животе»? Но… Я-то думал, что это нервный спазм желудка!
Так оно и было.
– Возможно, в вашей части Англии данное слово и имеет такой смысл, – согласился Джонатан. – Дело не в названии, могу вас заверить, что ситуация серьезная. Не могли бы вы сказать, на каком этаже я смогу найти юного Чарлза? У меня есть инструкции вывезти его отсюда для помещения в карантин.
Тейттуэйт нахмурился.
– Вы отказываетесь исполнить приказ самого мистера Ромьюлуса Бина? – тихо осведомился Джонатан. Это была недвусмысленная угроза.
– Я… Я сам приведу вам Чарли.
– При всем уважении к вам, мистер Тейттуэйт, будет лучше, если вы останетесь здесь. Если вы еще до сих пор не подхватили эту заразу, то разумнее будет не подвергать себя риску, даже несмотря на то что вы уже контактировали с больным. Мисс Бернс останется с вами и задаст вопросы о ребенке, а я отправлюсь за ним. У меня сильный иммунитет, который выработался еще несколько лет назад, и я знаю, как транспортируют инфицированных.
– Э… Что станет с остальными детьми? – Теперь мистер Тейттуэйт был по-настоящему напуган. – Что будет со мной?
– Продолжайте заниматься тем же самым, сэр. Будьте настолько любезным, понаблюдайте за симптомами болезни у детей. Самый ранний – стремление к неповиновению. Он вызывается лихорадкой мозга.
– Тогда это точно Чарли! Сколько раз я ломал об него палку! Однажды отделал до бесчувствия.
Джонатан застыл. «С каким удовольствием я обломал бы палку о тебя и отделал бы до бесчувствия!»
Тейттуэйт, должно быть, почувствовал ход его мыслей, потому что непроизвольно сделал шаг назад. Руки, сжимавшие пачку подлинных на вид документов, задрожали.
– Проблема с телесным наказанием инфицированных детей, – задумчиво заговорил Джонатан, – заключается в том, что это может увеличить опасность передачи заболевания окружающим. Мы не рекомендуем бить инфицированного ребенка для того, чтобы призвать его к дисциплине, ну если только тот, кто наказывает, не захочет сам умереть от скорой смерти. Телесное наказание непокорного ребенка в данном случае грозит тем, что из скрытой формы болезнь перейдет в открытую. Другими словами, будете бить детей и тогда станете жертвой инфекции, а болезнь убивает взрослых быстрее, чем детей. Итак, на каком этаже я найду Чарлза?
На несколько секунд Тейттуэйт потерял дар речи.
– На третьем, – поколебавшись, выдавил он. Лицо у него стало серым. – Лестница вон там. Он – рыжий. И в веснушках.
Коротко кивнув, Джонатан повернулся к Томми.
– Мисс Бернс, не будете ли так любезны остаться здесь и заполнить ваш вопросник, пока я приведу объект?
– Да, конечно, милорд, – покорно согласилась Томми, опустив глаза.
Пятнадцать минут! На столько они договорились. Она отвлечет надсмотрщика на пятнадцать минут, потом вернется к карете.
Кровь запела в нем от ощущения триумфа. Джонатан направился к лестнице.
Грохот стоял кошмарный. Движение в цеху вызывало головокружение, гипнотизировало и подавляло. В воздухе висела пыль, остро пахло машинным маслом. Десятки, если не сотни детей, мужчин и женщин, словно пчелы, суетились возле установленных рядами огромных, работавших станков. Веретена крутились с такой скоростью, что превращались в расплывшиеся пятна. Валки то делали поступательное движение вперед, то откатывались назад. Весь цех словно бился в муках, отплясывая какой-то бесконечный рил. Таким вот способом хлопок превращался в пряжу, а пряжа – в текстиль, чтобы снабдить любого в Англии скатертями, простынями, нижним бельем.
