– Ты сказала это прямо как брат. – Грустно улыбнулась Мона. – Он, правда, называл это чувствительностью. Говорил, что мы чувствительные во всех смыслах. Еще бы, пересмотреть столько наших снов…
– Брат?
Подошедшие по очереди здоровались с Мириам. Один из подростков помладше попытался дотронуться до висящей на ее плече портупеи, и ей пришлось отстраниться, отойдя от колонки.
– Раньше с нами был брат. – Мона опустила глаза, глядя на прозрачные потоки, закручивающиеся вокруг ее узких лодыжек. – Он далеко видел, и мог отвести чужих, увести от нас. Только он так мог, больше никто.
– А потом он ушел. – Кивнула Мириам, пытаясь отжать майку. Во время умывания тонкая ткань промокла и стала почти прозрачной. – А сколько вас здесь? А то вчера вечером я не смогла сосчитать.
– Двенадцать. – Мари подсчитала что-то в уме, подняв глаза к небу. – Восьмерым от четырнадцати до шестнадцати, остальные чуть старше, как мы.
– «Это правда. Они почти все сейчас там, рядом с тобой.» – Электронное сообщение не содержало интонации, но несло в себе подпись, позволяющую безошибочно узнать Веронику. – «Мы видим сверху. У нас сильно модифицировано зрение – кажется, нам поменяли материал хрусталиков, или что-то в этом роде. Она точно не помнит, что, проспала на лекциях по медицине.»
– «Помолчи.» – Сообщение от Би прервало ее, проскочив электрической искрой.
– «Чувство юмора нам не починили, это жаль.» – Вероника ответила таким же коротким разрядом, заставив Мириам улыбнуться.
– То есть, у вас всего двенадцать книг? И все?
– Нет, что ты. – Мона скорчила забавную гримасу. – Книги не такие большие, и в одного человека помещается… помещается…
– У нее плохо с математикой. – Прервала ее Мари. – В ней одной – весь Шекспир, Джойс, Кафка, а еще Сартр и… не помню.
– Акутагава. – Медленно, чуть ли не по слогам, выговорила Мона. – А еще два инженерных справочника, и четыре энциклопедии.
– Это все названия? – удивилась Мириам. – Такие странные…
– Нет, что ты. – Еще больше удивилась Мари. – Это только имена писателей, а самих книг гораздо больше.
– И в каждом из вас их столько?
– Во многих больше. – с гордостью в голосе сказала Мари. – Во мне, например, более трехсот…
– …религия и философия. – Закончила за нее Мона. – Скучно. Они такие сложные, и противоречат друг другу.
– «Как интересно.» – Безмолвное сообщение Вероники было наполнено любопытством. – «Как бы я хотела увидеть все это, прочитать. Ребекка читала, когда-то, но мало. И мне так понравилось то, что она чувствовала тогда. Тоже так хочу!»
– «Я не знаю этих имен.» – Одернула ее Би. – «И никто, наверное, не знает. Эти книги – из списков сгоревших во время Второго конфликта. Она сохранила их, и дала этим детям. Зачем?»
– А вам… по пятнадцать? – Помедлив, спросила Мириам, справедливо рассудив, что все равно ничего не понимает из разговоров о книгах.
– Почти семнадцать. – Быстро ответила Мона. – То есть ей семнадцать, а мне будет, через три месяца. А вообще, ты откуда знаешь про брата? Ты видела его? Встречала?
– Вы назвали его Сломанной Маской?
– Неправда. – Нахмурилась Мари. – Для нас он всегда был просто братом… старшим. А звал себя так он сам.
– Он хотел понять, кто он такой. – Согласилась Мона. – Имя чем-то помогало ему, но потом он решил, что не найдет здесь ответа.
– Мы отговаривали его, но однажды утром проснулись – а его уже не было. А вы и правда его видели?
– Он помог нам. – Кивнула Мириам. – И это из-за него я теперь вижу цвета.
– Ну да. Обычно пробуждение занимает время, но самые талантливые могут проснуться сами. А брат умеет будить прикосновением.
– Как меня?
– Ну да. У тебя должен быть очень сильный талант, если ему это удалось. Иначе тебя бы не выбрали воином, верно?
– Он, кажется, сказал, что это получилось случайно, он не выбирал. А вы думаете, что у меня сильный… талант?
– А как же? – Удивилась Мари. – Разве люди могут разговаривать с колонками? Или так прыгать?
– А вы так не можете?
– Ну точно не все. Видимо, это дар воинов, а их пока не много. До тебя я не видела ни одного.
– И какие еще бывают эти… таланты?
– Обычно…– Мона задумалась. – Обычно они дремлют, пока человек не попадет сюда, и не проснется. Их тянет и зовет, но с возрастом зов становится слышен все хуже. Те, кто не просыпается, остаются просто людьми – чуть более сильными, чуть более выносливыми. Им везет, и у них все получается с техникой, обычно с любой, даже той, которая убивает. Пробуждаясь, талант усиливает эти сильные стороны…
– «Интересно.» – Передача Би вклинилась межу ее словами. – «Это объясняет твое умение стрелять, почти без тренировки. Может, просто вооружить всех этих детей?»
– …ну и добавляет новые. Обычно это чувствительность – возможность читать других, и, иногда, следы, которые остаются в воздухе и воде. А еще, иногда – это возможность чувствовать ее, и слышать, что она говорит.
– Я… слышала ее.
– Ну конечно, ты же посланница. Она редко говорит с нами прямо – разве что со всеми сразу, чтобы не оставалось вопросов. Тренировки усиливают таланты, и, обычно, к приезду цирка находится несколько учеников, готовых сойти за тренированных акробатов, фокусников, или борцов…
– Или актеров. – Добавила Мона. – Вот как мы.
– Это просто, на самом деле, и даже не очень честно – притворяться, и скрывать свою настоящую силу. Но это же временно, правда?
– И те, кто уехал… они до сих пор путешествуют с цирками?
– Нет конечно. – Мари задумчиво раскручивала свой браслет, состоящий из толстых медных нитей. Отмотав кусок нити, она перекусила ее, и принялась складывать во что-то вроде узелка. – Цирки нужны для того, чтобы привыкнуть к большому миру, не выделяться. А еще они попадают туда, куда нужно, проходят за любую стену, их принимают в любом городе. Те, кто прибывают на место, покидают цирк, и находят себе другую работу – там, где они нужнее всего.
– И таких было много?
– Не знаю, мы здесь не так давно. Джон говорит, что ритуал встречи, когда сюда съезжаются цирки, проводится вот уже двадцать лет. А брат… он действительно ничего тебе не рассказал?
– Нет, он… у него не было времени.
– И у него все хорошо? Я очень боялась, что у него будут проблемы.
– Какие? – Слегка удивилась Мириам. – При его… умениях?
– С девушками. – Замялась Мона, а Мари покачала головой. – Он такой… неопытный. Он же не готовился уехать, как все. Мы были ему как сестры, но мы же не… ну как бы…
– А одеваться вам не нужно, сестры?! – Светловолосый молодой человек в комбинезоне со множеством карманов, видимо, закончив умываться, подошел к их колонке. – Как спали, так и выбежали? Хотя о чем это я, спите то вы в меньшем.
