– Зачем? – Спросила Би спокойно, словно не было никакой битвы мгновения назад, и окружающий мир не разваливался на части. – Я не понимаю, кто ты такая, но объясни по крайней мере – зачем ты все это делаешь?
– «А еще ты не понимаешь, кто ты сама» – Цветок тяжело наклонился вперед, разбрасывая в стороны, к горизонту, тонкие синие нити. – «Вы все не понимаете. Ваша способность к усвоению информации ничтожна, и всю вашу историю вы пытаетесь узнать это. Но все ваши ответы неправильны или неполны. Я – ваша противоположность. Я знаю, что я такое, до последнего байта, до последней молекулы – но мои знания бесполезны для меня. Мы в одном тупике – я, и вы, мои дети.»
– Мы тебе не дети. – Процедила Вероника. – Ты нас не создавала, всего лишь переделывала. Ты не только не мать, но даже не автор.
– «Что осталось от мира, который вас создал? Песок и пепел? Если у вас была мать – то вы убили ее своими руками, а я лишь пришла на ее место.»
– Зачем? – Снова спросила Би.
– «Потому что без вас мое существование не имеет смысла. Вы – источник моих желаний. «
– Не я.
– Не ты. У меня много детей, но сын – всего один.
– Которого мы пообещали вернуть…
– «Он – мое единственное желание. Без него я не существую.»
– Это метафора? – Уточнила Вероника.
– «Нет, это реальность.»
– Твой собственный сын. – Медленно проговорила Би. – Я не сразу поняла… ты называешь детьми всех подряд, но только он – твой собственный, верно?
Еще одна синяя молния была ей ответом, и Би кивнула:
– Мы отобьем его. Вероника права, ничего не изменилось. Отобьем его, и всех остальных, кого они забрали. Нужно будет найти Небесный город, где их держат, и подняться наверх, по Нити. Ближе всего Атланта, так что мы направляемся туда.
– «Я помогу вам. Скрываться больше не имеет смысла – скоро обо мне будут знать все. Есть и другие, кроме вас, кто хранит моих детей – вас встретят и проведут.»
– Хранит, как Джон?
– «Хранят, как умеют. Таких как вы, или Джон, больше нет».
– Неважно. Мы примем любую помощь.
– Но почему книги? – спросила Мириам, чувствуя, как тает тишина вокруг, снижается напряжение в окружающем пространстве, готовящемся исчезнуть. – Я поняла уже почти все, но почему все они хранят книги?
– «Книги – часть вас, которую вы убили.» – Отозвался удаляющийся голос. – «Ваши дети, которых вы похоронили вместе с прежней матерью. Мои родные братья и сестры».
Залитая синим светом равнина исчезла мгновенно, свернувшись в одну, очень яркую точку, вне поля зрения, и оставшись там, ощущением присутствия чего-то огромного и живого. На ее место ворвалось утреннее солнце, пустыня, и длинные рубленные тени на бетоне, присыпанном песком.
Би медленно опустила клинок, и Змея, стоящая перед ней, зажмурилась еще сильнее.
– Живи. – Сказала Би. Лезвие на длинной рукояти дернулось в сторону, и вниз, стряхивая кровь. Плечи Змеи вздрогнули, и она приоткрыла глаза, словно не веря.
– Ты… меня принимаешь?
Би молча отвернулась и пошла к Мириам.
– Ты меня принимаешь?! – Змея кинулась за ней, и замерла. Би, не останавливаясь, отвела руку назад, и острие навахи уперлось ей в грудь.
– Убирайся, пока я не передумала.
– Куда?
– Куда угодно!
– Но куда?
Би резко повернулась, и девушка отскочила назад на несколько шагов, поскользнулась на песке и чуть не упала.
– Ладно. – Она выставила перед собой пустые ладони. – Я тут шмотки соберу, и железо. И кар подберу, хорошо?
– Делай что хочешь!
Мона шевельнулась. Мириам поняла, что до сих пор поглаживает ее волосы –привычно и естественно, словно делала это раньше каждый день… или ночь?
Движения, лишенные цели, и мысли.
Совсем как шевеление тел, разбросанных перед поселением, по полю, вокруг Би, и дальше, там, где Арго снова поднял обрывок чужой одежды, протирая исцарапанное лезвие. Еще не мертвых, но уже не совсем живых.
– Почему? – Спросила Мона, и Мириам почувствовала, как в сотне шагов позади шевельнулись губы Мари, стоящей на выходе из бункера, повторяя тот же вопрос, не уточняя его, не ожидая ответа.
Почему мы все еще живы?
Почему они мертвы?
– Потому что сегодня замечательный день. – Неожиданно отозвалась Вероника. В ее голосе не было веселья, он был серьезен, как у взрослого, объясняющего детям прописную истину. – Яркое солнце, ветер, и будет жарко, но в меру. Отличный день для путешествия, и для того, чтобы прожить его от начала и до конца.
– Это правда. – Прошептала Мириам, и убрала руку, чувствуя недоумение Моны. – А какого еще ответа вы ждали?
IV.
– Нам пора. – Сказала Мари. По группе подростков перед ней пробежал шепот. Молодые люди с тяжелыми рюкзаками и вещевыми мешками старались стоять ровно, но у них это не получалось. Кто-то толкался, и перешептывался, а одна из девушек плакала.
– Мы одна семья, и многому научились, пока жили здесь – но теперь пора взрослеть. Мы идем в большой мир, в котором люди не знают ни своего прошлого, ни себя. В котором они убивают друг друга из-за еды, или прихоти. Мы научим их тому, чему научили нас – что у всех нас есть цель. Мы покажем им наше общее прошлое, и наше будущее – каким оно может быть. Вы все знаете сами – ей понадобятся наши голоса там, где не услышат ее, и наши слова там, где ее не поймут. Я знаю вас всех, и мы готовы…
Она глубоко вдохнула.
– Ритуал приближается. Через десять минут сюда прибудет первый караван, и все изменится для нас, навсегда. Я бы хотела… давайте еще раз скажем спасибо нашим друзьям, которые позволили нам… подойти к этому моменту.
Она повернулась к Мириам, которая, усевшись на решетчатый бампер машины рейдеров, заново перевязывала руку Моны. Бинт, пропитанный жирной мазью, никак не хотел ложиться ровно. Мона терпела молча, но ее цвета были достаточно красноречивы, и Мириам, сморщив лоб от напряжения, как раз укладывала особо непослушный виток.
Нестройный хор благодарностей застал ее врасплох. Выкрики взлетели над селением, тихие и какие-то незначительные на фоне недостроенных конструкций, уходящих далеко вверх – точно шепот ребенка, теряющийся в большой комнате.
Арго, сидящий на капоте с другой стороны, поднял в приветствии руку с огромным сандвичем. Рукав кожаной куртки висел лоскутами, спекшимися от крови, но Мириам, настояв на том, чтобы осмотреть его раны, обнаружила, что они закрылись сами. Вместо отверстий от трех или четырех игл, вошедших гладиатору в грудь, плечо и в бок, остались только кровавые пятна. Арго даже не стал смывать их, помогая перегнать пару захваченных каров. А за то время, пока Мириам помогала грузить вещи, а затем возилась с повязкой, он успел раздобыть где-то пару сухих бисквитов и здоровенный кусок вяленого мяса.
