– Леди?
Издав короткий возмущенный звук, похожий на мышиный писк, Монти хлестнул веером по зеркальному забралу:
– Я невнятно выражаюсь?! – Мириам готова была поклясться, что этот крик услышали даже на сторожевых башнях, венчающих стены в паре сотен метров к востоку. Офицер отступил, двое солдат за его спиной вскинули игольники, но Монти не обратил на это ни малейшего внимания. Веер снова прошелся по шлему, издав неприятный клацающий звук.
– Когда я говорю, вам стоит кивать. – Неожиданно понизив голос, заговорил Монти, вынуждая солдат прислушиваться. – Вспомните, кто я, и по чьему приказу эта леди может ехать в моем каре. Или вы хотите узнать наверное? Может, ее имя? Может, вы также захотите назвать мне ваши имена?!
Офицер снова посмотрел на Мириам, и она почувствовала, как отступает тошнота, сменяясь стыдом. Кроме его взгляда, она ощущала спиной и другие. Не менее шестидесяти пар глаз разглядывали сейчас ее, Монти и гвардейцев: фермеры высовывали головы из окошек тяжелых каров, застрявших в очереди, многочисленные солдаты сновали между машинами, купцы прятались за темными стеклами тяжелых бронированных фургонов. Все они смотрели, и видели девушку, корчащуюся у обочины, в дурацком разноцветном пиджаке, длинном, точно плащ.
Глазели на нее, Мириам.
Она оперлась на руку, и встала, сжав зубы, заставляя тошноту отступить.
– Ваше имя и номер, офицер? – Еще раз спросил Монти.
Шлем гвардейца едва заметно качнулся:
– Проезжайте быстрее. Если ее болезнь заразна…
– Это решать врачам. – Быстро проговорил Монти, и обернулся. – Едем, дорогая, тут одни мужланы. Твой горячо любимый папа ожидает тебя…
Колпак кабины его маленького кара, стоящего в двадцати шагах, у основания караульной башни, распахнулся. На свет не спеша выбрался Арго, потягиваясь и недружелюбно рассматривая офицера и его людей.
– Это разве не…? – Удивился офицер.
– Тише! – Шикнул Монти, и за руку потащил Мириам к машине. – Хотите, чтобы он сюда подошел?
Уже забираясь на узкое заднее сиденье, между Би и Суонк, Мириам нашла в себе силы взглянуть вверх, на ворота, к которым так стремились собравшиеся здесь люди, и из последних сил удивиться их размеру. Два десятка человеческих ростов? Три? Они вздымались, упираясь в безупречное утреннее небо парой колоссальных башен, с гладких, округлых боков которых слепо таращились на Мириам десятки узких окошек. Между ними, в глубоких вертикальных провалах прятались створки ворот, напоминающие полотна огромных пил. Их треугольные белые зубья нависали над проезжающим карами, явно готовясь в любой момент сомкнуться и перекусить пополам.
Мириам встряхнула головой, пытаясь разогнать мрачные мысли, и чуть не ударила Суонк.
– Так! – проговорил Монти, и кар завелся. – Кто еще не дотерпит до гостиницы?
– Я. – Ответил Арго, снова скорчившись на переднем сиденье, и упираясь макушкой в крышу. – В лоб тебе дам.
– Слава богу! – С облегчением вздохнул Монти. – Мой лоб выдержит. Но вот если ты сходишь здесь по нужде, то мой маленький кар просто разорвет на части…
Он быстро оглянулся на Мириам.
– Уже легче. – Опередила она его вопрос. – И спасибо тебе за пиджак.
– Это камзол. – Фыркнул Монти, и кар тронулся с места. – И ты его уже испачкала…
– Извини. А что ты сказал, насчет моего папы?
– Далеко не все мои шутки удачны…
– Мой отец умер.
– Этим идиотам совсем не нужно видеть моих спутников. Наш великан совершил большую ошибку, показавшись – могу поспорить, этот офицер сейчас говорит по рации именно о нем.
– На тебя таращились больше. – Проворчал Арго, и тут же спросил, еще ниже тоном. – Голова кружится?
Обернуться он не мог, и только по сдержанному движению его головы Мириам поняла, что вопрос адресован ей.
– Нет. – Она почувствовала на затылке пальцы Би. – И не болит.
– У тебя кровь на волосах. – В голосе Би звучала растерянность. – И шрамы… два. Били чем-то твердым, но кожа уже затянулась. Зрачки не расширены, и реагируют нормально.
Арго прорычал что-то, и приборная панель под его ладонями жалобно захрустела.
– У нее нет сотрясения мозга! – Раздраженно глянул Монти в его сторону. – Я это сразу проверил. Для тошноты могут быть и другие причины, хотя надеюсь, не та, о которой подумал я…
– А ты меньше думай, полосатый! – Встряла в разговор Суонк, до этого мирно рассматривавшая грузовики, проплывающие за окном. – Ты бы на ее месте не блевал, не? Да тебя бы те Пауки огуляли, даже не заметив, что мужик!
– Тогда что с ней? – Резко спросила Би, не дав ей закончить. – Ты же хорошо знаком с такими, как мы?
– К счастью, нет. – Нараспев проговорил Монти, поворачивая штурвал, заставляя машину вписаться в узкую щель между огромным грузовиком, и бетонным столбом в два десятка обхватов, прикрывающим левый край ворот. – Но я видел такое раньше. Она использовала свой Талант слишком интенсивно.
– Что?
– Риордан называет это откатом. Так бывает, если не рассчитать силы. И она не ранена – конечности маленькой леди на месте, координация в норме, а речь почти остроумна…
– «Помнишь, в Хоксе, Сломанная Маска тоже чуть не умер.» – Заметила Вероника.
– Ее Талант? – Уже другим тоном спросила Би. – Или ты придуриваешься? Я думаю, что нам немедленно нужно в больницу…
– Я профессионально придуриваюсь, леди. – Шут мелодично хмыкнул. – Но если не пробить сердце, не сломать позвоночник, не повредить мозг – то вас очень трудно убить. А уж что нужно сделать, чтобы вас стошнило…
– Оторвать голову? – Попыталась пошутить Мириам, но никто не улыбнулся.
Кар обошел еще один грузовик, а затем – огромную машину устрашающего вида, с широкими колесами, прикрытыми чем-то вроде юбки из металлических пластин. Вверху мелькнула плоская башенка с хищно торчащими жалами спаренных орудий, направленными в пустыню, и впереди резко посветлело. Без перехода или предупреждения – шелест шин по песку сменился шорохом, а вокруг была уже Атланта, сверкающая и невозможная, как сон.
Она понеслась мимо, отбрасывая на щитки кара блики всех оттенков белого, кинулась под колеса гладким расчерченным полотном, ворвалась в салон едва различимыми запахами: горячего бетона, нового пластика, и зеленой листвы – настоящей, весенней зелени.
Хайвей под колесами блестел, будто облитый маслом, и Мириам не сразу поняла, где же он заканчивается, и начинаются основания домов – низкие бетонные бордюры, покрытые аккуратной плиткой. Сами дома были вовсе не такими большими – от четырех до шести этажей, с широкими оконными проемами, почти как во сне о мертвом городе.
Только эти окна оставались живыми. За ними мелькали цвета – десятки, сотни огней, среди которых Мириам ощущала себя неправильной и лишней. Внутри нарастала боль, непохожая на ту, что бывает от раны или удара, чуждая и вызывающая тошноту.
