– Что ты делаешь? – Спросила Мириам, и тут же почувствовала ответ на свой вопрос – движение цветов вокруг, переплетающихся и текущих.
– Мой талант – собирать. – Тихо проговорила Мона. – Что угодно и у кого угодно. А еще – чувствовать издалека.
Мириам вытерла слезы.
– Поэтому именно ты отправилась за мной?
– Мари позвала, а я – нашла. – Не совсем понятно ответила Мона. – Ты, кажется, хочешь кушать?
– И ты тоже.
– Вот где он взял эту штуку? – Не выпуская руки Мириам, Мона указала на проходящего мимо мужчину, со странным цветным пирожным, надкушенным с нескольких сторон. – Где-то рядом? Давай спросим, а? Нам нужно перекусить – потому что мы многое хотим тебе показать, а для этого понадобятся силы.
Глава IV
Интермедия V.
Кровь глубоко въелась в бетон. Изъеденные выемками и кавернами бока многотонного обелиска словно покрывала ржавчина, и Кейн, приблизившись к нему, уловил отчетливый запах дезинфектанта.
Так близко подходить больше никто не рисковал, между обелиском и толпой, бурлящей на площади, будто возвышалась невидимая стена. Монах без помех рассматривал щербатые бетонные стены, отмечая выемки для крепления кандалов, и щели между досками грубо сколоченного помоста.
Его толкнули в спину, он повернулся, отступил – и рука человека, попытавшегося было схватить его за ворот, ухватила только воздух.
– Да ты пьян, друг. – Широко улыбнулся Кейн, чувствуя запах лука и не менее сильный аромат дешевого виски. Человек, одетый как фермер, снова попытался схватить его, и монах развернул пьяницу, аккуратно взяв за плечо. – Быть может, у тебя найдется кредит на обед странствующему монаху? Или, возможно, пара кредитов найдется у твоего друга?
Монах улыбнулся товарищу поселенца, ничуть не менее пьяному. Тот, которого он держал за плечо, сделал попытку освободиться, в результате чего споткнулся и растянулся в пыли.
– Тогда, может, ты поможешь своему товарищу?
Второй поселенец ответил ему недоумевающим взглядом, но тем не менее наклонился к первому. Глядя на их спины, исчезающие в толпе, Кейн улыбнулся снова.
Коди неслышно подошла справа, убирая под плащ тонкий клинок, покрытый копотью и почти невидимый на фоне ее рабочего комбинезона.
– Чего было надо этим баранам? – Змея сплюнула в пыль.
– Драки. – Кейн снова повернулся к обелиску. – Выпивка придала им храбрости, и они решили найти ей применение.
– Я могла кончить обоих раньше, чем кто заметит.
– Взгляни вон туда… медленно, не поворачивай голову. Блик на столбе. Еще один, с другой стороны. И вон тот, на крыше этого милого заведения…
– Что за стекляшки? Вроде прицелов.
– Камеры. Сюда приводят заключенных. Приковывают к вот этим стенам. А затем расстреливают, показывая это по всему городу при помощи этих штук. Видишь следы от игл на этой колонне?
– Не врубаюсь. Эти штуки что, смотрят?
– Да. Даже сейчас, но, думаю, их выключают с наступлением темноты. Запомни, где они расположены.
Змея окинула площадь перед обелиском цепким взглядом, и натянула козырек грязной форменной кепки пониже:
– Готово. Идем дальше, что ли?
Кейн кивнул, и она двинулась вперед – осторожно, уклоняясь от столкновений, и настороженно глядя по сторонам, будто охотница, выслеживающая дичь в Эрге. Монах последовал за ней, держась чуть позади.
Площадь приняла их в жаркие объятия.
Торговое поселение, прилепившееся к стене Атланты справа от громадных ворот, ошеломляло движением и вонью. Даже Кейну, видавшему лагеря беженцев, базы рейдеров и ямы военнопленных, было немного не по себе от шума и суеты вокруг. Десятки низеньких, ярко украшенных лавочек подпирали невысокие дома, сложенные из пористых бетонных плит, небрежно скрепленных стальными полосами. За ними, врезаясь в пустыню беспорядочно прорастающими каменными клыками, лежали длинные коробки складов, испятнанные разноцветными эмблемами купеческих союзов. Здесь останавливались те, кто не обладал связями или кредитами, чтобы попасть за ворота; заключались сомнительные сделки и продавались товары, запрещенные к ввозу в Атланту; отдыхали сотни купцов и их охранников перед тем, как снова отправиться в путь.
Здесь искали работу, и предлагали ее, развлекались и развлекали.
Следуя за рейдершей, изящно лавирующей в толпе, Кейн глазел вокруг, не забывая улыбаться всем встречным, но его наметанный взгляд цеплял намного больше, чем полагалось обычному зеваке:
…эмблемы медицинской службы Атланты, едва заметные на цветных вывесках баров и борделей, украшающих верхние этажи домов и арки над лавками, сваренные из побитого ржавчиной металла.
…бледные лица, то и дело мелькающие в толпе, незагорелая кожа, скрытая под купеческой одеждой, и чистые, аккуратно подстриженные ногти на руке девушки, на мгновение показавшейся из широкого рукава – признаки горожан, выбравшихся поразвлечься.
…блестящие зрачки камер, мерцающие под портиками зданий с эмблемами торговых лиг, и едва заметные очертания тяжелых танков, скрытых под песком за границей поселения, у складов.
…круглый железный скелет, парящий над крышами домов к югу, над трепещущими флажками и транспарантами невидимой отсюда ярмарки – огромное колесо обозрения, замершее под палящим солнцем.
…и тень за окровавленным обелиском – башня у стены, над поселением, пробитая гранеными жалами скорострельных орудий, неподвижно уставившихся вниз, на неряшливо разбросанные здания, и способных, по мнению Кейна, за несколько секунд превратить городок в пылающий ад.
– Влево. – Бросил он в спину Коди, и та подчинилась, не мешкая. Нырнула в сторону, обойдя идущего навстречу грузчика с оранжевым пластиковым мешком, шикнула на парочку, вздумавшую пересечь ей дорогу. И укрылась в тени под узким навесом, украшенным незатейливой вывеской: тарелка с лапшой и торчащей из нее куриной ножкой. Когда монах, несколько раз оглянувшись, вошел под навес следом, девушка уже устроилась на табурете у длинной стойки из желтого пластика, и в белой лакированной миске перед ней дымилась гора лапши.
– Еще! – Бросила она старику, возившемуся за стойкой, у пары котлов с бульоном, и подвинула миску Кейну. – Давай, ты вроде как есть хотел.
– Не откажусь. – Улыбнулся в ответ Кейн, берясь за двузубую вилку. Коди бросила старику половинку кредита, взяла у него вторую тарелку лапши, и громко подула на нее, ожидая, когда старик отойдет.
Затем, выудив пальцами из бульона кусок куриной грудинки, наклонилась к Кейну:
– Че еще мы тут смотрим, монах?
– Устала? – Участливо спросил тот. – Я могу прогуляться и сам, а ты подождешь здесь, в тени.
– Хорошая тут жратва. – Коди уронила надкушенный куриный хрящ на стойку, и снова принялась рыться в тарелке. – А вот шутка твоя протухла. Думаешь, у меня за сестер ничего не болит? Видел, как нас мало осталось – из целого-то рейда?
