– Знаю, что болит. – Тихо ответил Кейн, наматывая лапшу на вилку. – Феникс сделала вас семьей, дала вам общую цель.
– Ну потому она и Феникс. – Резонно заметила Коди. – Вон, даже тебя озадачила. Не пойму только, чем, а вашего разговора не слышала. Но по морде твоей вижу, что без кулаков обошлась.
– Правда. – Признал Кейн. – Она дала мне обещание. И должна будет сдержать.
– А то. Ни одна Змея просто так рта не раскрывает. И чего она тебе обещала?
– Что в будущем пощадит по пять человек за каждую из спасенных Змей.
Коди прыснула в кулак, а затем громко расхохоталась, расплескав бульон по стойке. Кейн улыбнулся в ответ, и принялся было за лапшу, но Змея, все еще хихикая, взяла его за предплечье:
– Скажи честно, монах – ты дурак?
– Иногда я и сам задаю себе этот вопрос.
– Я вообще не врубаюсь – ты, выходит, сдохнуть готов ради неизвестно кого? Здесь, вот под этими стенами в песок лечь только затем, чтобы потом кому-то помирать не пришлось?
– Да. – Кейн заглянул Коди в глаза. – Умереть ради неизвестно кого намного лучше, чем сделать это запросто так, верно?
– Серьезно? Но ты ж даже не знаешь, кто это будет? Может отбросы какие, или торговцы мясом, или кто еще похуже – тебе ведь не узнать?
– А зачем мне это знать? – Улыбнулся монах. – Это ведь никак не изменит моего решения. Или поступков Феникс.
– Чего?
Вместо ответа Кейн кивком указал ей за спину, на помост с обелиском, у которых началось движение, заставившее оживиться толпу. Глухой удар железа о железо разнесся над площадью, мгновенно заглушив выкрики купцов и гомон прохожих – и растворился в жарком воздухе, напоенном запахом сотен человеческих тел, дымом жаровен и вонью отхожих мест. Железная коробка с десятком колес, похожая одновременно на грузовик, и на танк, вползала на площадку за обелиском, а над ней, в узких бойницах башни, едва заметно глазу поворачивались дула скорострельных орудий. В толпе засвистели – следом за большой машиной на площадь вывернула пара открытых пехотных транспортеров. Спрыгивающие оттуда гвардейцы в пятнистой полевой форме выстраивались цепью, оттесняя толпу от помоста.
– Начинается. – Сказал Кейн негромко. – Запоминай, где стоят машины.
– Ну их и много, мать их. Точно не хочешь свалить, монах?
– Сейчас?
– А чего ждать. – Змея улыбнулась, блеснули белые зубы на измазанном машинным маслом лице. – Потерялся бы, пока время есть. Я бы за тобой в этом хлеву, да перед стволами, быстро не бежала.
– Ты не веришь мне?
– Неа. Никому, кроме Феникс, не верю. Мы сюда умереть пришли – и только ты, дурак, думаешь иначе.
Кейн рассмеялся.
– Чего ржешь?
– Если мы готовы умереть – то у нас и правда есть шанс.
Коди мрачно воззрилась на него и покрутила пальцем у виска.
Транспортеры миновали помост и остановились, разворачиваясь, замыкая цепь. Двери огромной машины распахнулись, и оттуда, щурясь на яркое полуденное небо, появились первые пленники. Им навстречу с низким утробным звуком хлынула толпа.
Заключенные мало напоминали Тигров, которых Кейн привык видеть в визоре винтовочного прицела – разве что татуировками, проступающими под грязью, покрывающей их истощенные тела. Гвардейцы вытаскивали пленников парами, точно животных, используя длинные металлические штыри, продеваемые в стальные ошейники. И вели к обелиску, на котором уже сверкали полированным металлом новые скобы, забитые в бетон несколько секунд назад.
– Вот так все и будет? – Тихо спросила Коди. – Да ты посмотри, сколько тут пятнистых. Этим Тиграм теперь ни бог, ни черт не помогут. Или, может, ты их тоже спасать собрался?
– Они умрут, чтобы твои сестры завтра смогли жить. – Ответил Кейн. – Будь им благодарна.
– Не дождутся. Имела я этих Тигров с прогибом… – Коди пододвинула к себе миску, и снова запустила в нее пальцы, не отрывая глаз от помоста. – Долго еще?
– Думаю, да. – Кейн наклонился вправо, рассматривая столбы рядом с обелиском. – Одна, вторая, третья – вон, там еще камеры, которые смотрят в толпу.
– Запомню. – Тут же отозвалась Коди, и добавила тише, покосившись на отошедшего к котлам старика. – Я в разведку хожу два года. Помнить умею. Считать умею. Читать. Водила по четыре восьмерки, докладывала самой Ликс, пока та возле Феникс была. Только вот знаешь – за все время ни разу такого человека не встретила, чтобы умереть не боялся. Никто этого не хочет, и я, если подумать, тоже…
– И чего же ты хочешь на самом деле, Коди?
– Скажешь кому – печень вырежу.
– Согласен.
– Ребенка хочу. Маленького, чтобы орал и жрать просил. Живой кусочек Коди. Чтобы, когда зароют меня в песок – он остался. Был бы такой на свете – может и я бы так не боялась. А ты… Кейн? Тебя же, если порезать, живая кровь потечет? Может, уйдешь все же, пока я не смотрю?
– Ребенка. – Задумчиво повторил Кейн. – Чтобы он жил такой же жизнью, как ты? Прятался, убивал, и погиб в бою, если повезет. Или как эти Тигры, распятым у стены?
– Хочу. – Согласилась Коди. – Потому как лучше жить так, чем вовсе не рождаться. И даже захоти я для него чего другого – ну сам подумай, что я могу сделать? Только себя кусок отдать, своим молоком да кровью напоить. И все. А судьбы другой я ему не подарю – потому как для меня самой ее нет.
– Но ведь для этого люди и оказываются рядом. – Кейн смотрел на Коди так, будто только что увидел ее впервые. – Чтобы изменить судьбы друг друга. Ребенок меняется, так же, как и любой человек. Достаточно только указать ему путь.
– А когда вообще никакой дороги не видно?
– Нужно спросить ее у другого путника. – Кейн улыбнулся. – Как я сейчас.
– Да ну тебя! – Снова отвлеклась Коди, глядя на помост. – Хорош языком чесать! Ты лучше вон туда посмотри!
Кейн проследил за ее взглядом: из плоского транспортера, подъехавшего к площади последним, выбрался человек – высокий, в черной блестящей броне, под которой, закрытые сегментированными пластинами, сокращались тонкие трубки экзоскелета. При его появлении толпа замерла, точно прислушиваясь к скрипу помоста под бронированным сапогами. Высокий человек медленно прошел до его середины, остановился, и над площадью разнесся низкий голос, усиленный многочисленными громкоговорителями:
– Я Микаэль, Меч Короля Атланты, говорю от его имени! Эти люди – преступники, пришедшие с оружием на землю Короля. Их наказание – смерть, и оно будет уроком всем…
Коди поглубже натянула кепку, словно пытаясь скрыться от прайма, слов, гремящих в ушах. Кейн едва заметно кивнул:
– Завтра мы рассмотрим его поближе. А теперь – может закажем еще и десерт? Уж очень вкусно пахнут эти вафли.
I.
