– Вот подрядчик – господин Спринг. Это – копия договора и моя охранная грамота. В Орешке возьмете на борт десятника со стрельцами. Действуйте, Афанасий Петрович. И удачи!
Спринг с огромным интересом наблюдал за маневрами буксира. Кораблей, движущихся без паруса, он еще не видел.
– Вы совершенно напрасно, князь, отказываетесь от участия в кампании. Имея такие корабли, весь Китай и Персия будут лежать у наших ног, князь.
– Он не сам по себе бегает, для того чтобы он побежал, вон сколько винокурен стоит. Вон видите, девушка опилки и стружку собирает, все это пойдет на то, чтобы кораблик мог ходить. Там таких заводиков нет, поэтому встанет он там без хода и на веслах идти придется. Да и нет у меня с Михаилом никакого договора. Так, соседствуем, и каждый ждет, что другой придет к нему шапку ломать. Он же сам не приехал, а Варсонофия прислал. Дескать, не по чину ему какому-то князю Выборгскому кланяться. Ничего, мы подождем. Дел совместных у нас все больше и больше. А решит все и расставит все точки над «i» его величество талер. Ко мне его купчишки за товаром бегают, не наоборот. Вот спустим «Выборг», заведем торговлю с османами, там и поглядим, у кого карман больше.
Глава 9. Выборг – морской город
«Выборг» крестила Татьяна по неизвестной здесь традиции: разбив бутылку шампанского об его форштевень. Шумно отметили спуск на воду, и через два месяца, уже с полным экипажем на борту, «Тулокса» осторожно провела его Высоцким проливом. Глубины в самом Выборгском заливе едва-едва позволяли проползти кораблю с его пятью метрами осадки в балласте. На рейде будущего Высоцка приняли дополнительный балласт, так как абсолютно точных карт залива у нас не было. Служба гидрографии еще не организована, людей для нее попросту нет. Судоходная компания, которая существовала ранее, развалилась, заниматься этим вопросом было некому. Теперь, после появления большегрузного флота, это дело быстро тронется с места. Богатенькие «буратинки» замерли на нижнем старте, ожидая результатов, которые покажет новый корабль, и нервно пересчитывают имеющиеся капиталы. Так как выгоду свою никто упускать не хотел. Но флот – дело тонкое, новый корабль должен проявить свой норов, об этом с пристрастием расспросят Мура, и только после этого осторожно постучатся в мой кабинет. Сейчас рискую только я, а все ждут результатов. Даже Мур. Сегодня не он командует кораблем, а ему показывают основные приемы управления этой «коробкой». Бьют колокола громкого боя, вызывая наверх всю команду: «Аврал!» Матросы увлеченно крутят рукоятки лебедок, поднимая белоснежные паруса шхуны, отдан конец с буксира, и он начал описывать циркуляцию вокруг нас. Все ходовые он будет крутиться рядом, подстраховывая меня и мою команду. Рядом со мной в полной боевой выкладке стоит несостоявшийся жених Настасьи Гавриловны. Пройда перед рейсом посватался к ней, у меня и Татьяны выпрашивая разрешение на брак с нашей воспитанницей. Мы ему отказали, мотивируя как молодостью самой Насти, ей только 13–14 лет, ее бабушка точно не помнит, в каком году она родилась, она еще учится и собирается идти в университет, так и предстоящим походом. А Пройде – лишний повод проявить рвение и верность в довольно далеком и тяжелом походе. Сама Настя к сватовству отнеслась совершенно серьезно. Браки здесь ранние, даже чересчур. Но так заведено, и менять это надо постепенно. Отцы и матери сами стремятся сбросить «лишний рот». Изобилия пока нет, и еще долго не будет. Работы почти все сезонные. Вот откроем производство хлопчатобумажных тканей, станут люди достаточно зарабатывать на нем круглогодично, тогда и начнем говорить о женском здоровье, которое ранними браками и беременностями просто разрушается, и к 35–40 годам все выглядят старухами.
«Выборг» поймал ветер, паруса шелохнулись, набились ванты, шкоты и гордени, и под форштевнем зашумела вода, плавно обтекая бульб. Мастер Мур подошел ко мне, вежливо попросил у меня рукоятки штурвала. Я привел корабль чуть круче к ветру, и, хотя самому хотелось немного постоять на руле, уступил ему место.
– Курс два два ноль. Так держать!
– Есть, сэр! – ответил мастер Тоомас и подхватил рукоятки.
– Господи, ею может управлять младенец. – Сказывалось то обстоятельство, что Мур учился кораблевождению в Англии, и у них к судну принято обращаться «She» (она). Он подошел к повороту и громко скомандовал боцману:
– К повороту! – Паруса быстро перебросили с борта на борт, и, выполнив оверштаг, мы легли на новый курс – на выход в открытую Балтику. Буксир давно отстал, такие скорости не для его чахлой машинки, но пыхтит сзади, еще видя наши высокие белые паруса. Ветер стал почти попутным и у каждой мачты развернулись стаксели, и спинакер, украшенный красной звездой, вздулся над морем. На бакштаге выдали 24 узла. Мур просто расплылся после подсчетов.
– Ваша светлость! Вы неправильно выбрали для нее имя! Это – «Ласточка»!
– Я не буду называть первый корабль моего флота именем пиратского корабля!
– Ой, да, я забыл! К повороту! – Рубятся все дополнительные паруса, судно готовится выполнить новый поворот, теперь попробуем погалсировать против ветра. Здесь кораблик немного показал свой норов! Требуется действовать чуточку быстрее. Не успевают матросы быстро переключать скорости и направление вращения лебедок. Немного запутались на фоке, парус захлопал на ветру, раздались ругательства боцмана, его оглушительный свист, и он пустил в ход плетку. Тоомас тоже выдал тираду, наконец, все настроилось, маневры получаются пока не очень. Галсировали долго, тренируя команду. К вечеру легли в дрейф, поставили плавучий якорь и зажгли якорный огонь. Я решил пока не рисковать, ночи еще короткие, а так побегаем днем от Кенига до Аландов пару-тройку суток. Погода – просто сказка!
За ужином обычно немногословный капитан расчирикался, говорил длинные хвалебные тосты, плескал себе из пузатой бутылки выдержанный бренди. Откуда взял, подлец? Но бренди был неплох, очень выдержанный. Оказалось, что хранил он несколько ящиков французского коньяка с незапамятных времен и использовал его, когда отмечал дни рождения своих детей и кораблей. Вот сегодня, как он считал, «Выборг» и родился, а не когда килем воды коснулся. У каждого моряка свои поверья. Шхуна ему очень понравилась, легкая и ходкая, а экипаж он отдрессирует до полного автоматизма.
Гвардейцы живут в корме, и все считаются офицерами корабля. Кроме них, на борту еще и 36 бомбардиров к штатным двенадцати стальным гладкоствольным пушкам с клиновым затвором. Заряды расфасованы и упакованы в штатные картузы, ядра имели отделяемый деревянный поддон. Позволяют вести огонь в три-четыре раза быстрее, чем обычные. Установлены на наклонные лафеты, обеспечивающие нормальный откат и накат. Такие лафеты применялись уже в конце XIX столетия. Калибр пушек 12 фунтов или 120 мм. Вполне в состоянии нанести серьезные повреждения дубовым кораблям англичан и шведов. Тем более стреляя подкалиберными снарядами. Метровый дуб орудие пробивало с довольно большой дистанции в 400 метров. Порох, правда, дымный, и слишком большую скорострельность развить не давал. Орудие приходилось банить, но не после каждого выстрела, как у всех, а после пяти. Так что по скорострельности эти 12 орудий как 60 обычных. Экипаж отбирали тщательно, лично следил за этим. Но полной гарантии никто дать не мог. Одна надежда на вооружение и опыт гвардейцев. У них два «Корда» с бронебойно-зажигательными патронами, двадцать «Ксюх», двадцать СКС и у каждого пистолет Стечкина. Все в жилетах, упакованы по самое не хочу. Серьезная сила. Все проверены в боях и не имеют замечаний по дисциплине. Их я тоже готовил сам, разбирали действия в стесненных условиях и обучались приемам рукопашного боя. Не мастера спорта, конечно, но вполне за себя и за друзей постоять могут.
