Ветер дул в лицо, и зверь его почуять не мог, но из-за густого кустарника он и сам не видел, только услышал приближающийся шум ломящегося прямо к нему животного. Единственная мысль была — не оплошать, потому что если с первого удара не свалишь, мчащийся на него унесется быстрее ветра. Потому дубину сжимал со всей силы, готовый к атаке без промедления.
Выскочившего из кустов медведя он огрел со всей дури по голове, не раздумывая, и только после дошло, что происходит. Топтыгин взревел, отчего волосы встали дыбом, и Данила принялся с ответным диким криком охаживать его своей дубиной без остановки. На очередном ударе она сломалась с треском, и он застыл, тупо глядя на лежащую тушу. Это оказался вовсе не серый медведь, как показалось с перепугу, и уж тем более не плоскомордый гигант. Обычный черный, да еще и не очень большой. Похоже, совсем молодой — подросток.
Теперь он гораздо отчетливее понимал, почему у лесных племен убить в одиночку косолапого считалось за подвиг, сравнимый с победой над кровником. Клыки, используемые в качестве нашейного украшения, всем показывали доблесть бойца. Правда, речь не шла о черном. Этот считался недостойной героя добычей. Хвастаться здесь нечем и брать на память не стоит. Смеяться не станут, однако мнение о себе легко испортить.
— Ну как? — выныривая из кустов, потребовал Баюн. — Сойдет?
— Почему не предупредил? — чувствуя, как дрожат ноги, прохрипел Данила.
На самом деле он и так знал ответ. Развлекался зверь за его счет. А может, заодно на прочность проверял. Испугайся и побеги — непременно бы медведь напал. А когти здоровущие. Покалечить мог легко.
— Так же интереснее, — ничуть не смущаясь, заявил Кот. — Поэзия схватки, торжество победителя, адреналин, — опять незнакомое слово, — хлещет из ушей.
— Ты скотина чертова! — устало высказался парень.
Переспрашивать не хотелось. Этот самый адреналин запросто мог у него вылиться и из задницы. И совершенно не хотелось поддерживать этот довольный и радостный тон. Задним числом испуг пробил обильным потом, и ноги подгибаются. Но показать этому?!
— А ты обиделся, что ли? — удивился Баюн. — А че так? Вы же тоже хищники, и должно такое нравиться.
— Уйди, — сказал Данила с ожесточением.
* * *
Животное было небольшим и тощим — еще не успел Потап Михайлович по-настоящему набрать жирок. То есть кое-какие запасы имелись, и, разделывая его, Данила не на шутку перемазался. Все же настоящего промыслового опыта не имел, возле поселка медведи попадались достаточно редко, давно повыбили. Но он не остановился, пока полностью не закончил. Даже мясо и целебный жир не так интересовали, как идущие у позвоночника сухожилия. Из туши он добыл достаточной длины, чтобы сделать нормальный лук и получить запасную тетиву. Но сначала требовалось правильно просушить, чтобы не порвались при натяжении, для чего растянул на палке и оставил у костра, отправившись отмываться и стирать грязные вещи уже при свете звезд. Солнце упало неожиданно быстро, а вернее — не заметил за трудами, как стемнело.
Вернувшись, обнаружил Баюна, как ни в чем не бывало лежащего у огня.
— Угощайся, — предложил Данила, делая широкий жест: злость уже прошла. Он чувствовал себя сильным, и настроение заметно поднялось. Какой ни есть, а настоящий первый Топтыгин, и не издалека из фузеи или с компанией, сам завалил. Причем способом, в который никто не поверит, невзирая на чистую правду.
— Объясняю проще, — будто и не прерывался, сообщил Кот, подтянув к себе завернутое в шкуру мясо, сноровисто раскрыл сверток, не повредив, и придирчиво принялся выбирать кусок, — вы здесь отнюдь не первые пришельцы. — Даже когда он ел, запинки в голосе не наблюдалось. Уж точно не из горла звук шел. — Все люди — чужаки, пришедшие через подобные ворота из иных миров.
Занятно сказано. Специально намекает на свое иное происхождение или проговорился?
— И сеземцы? — лениво спросил Данила, прислушиваясь к далеким воплям рыси. Никак спариваться вздумала. Вроде сезон истек. Может, потому что северней привычного и холода позже отступили?
— А они чем не люди? Общие дети бывают — значит, все нормально, одного корня. Просто попали они сюда намного раньше.
— Это когда?
— Уверенно не скажу, где-то сорок тысяч лет назад первая волна.
Данила повернулся, с подозрением глядя на разговорчивого ягуара.
— Точно никто не в курсе. Столько не живут, и зарубок на скалах оставлять не додумались. Расселились они на весь континент.
— На что?
Баюн тяжко вздохнул, всем видом поражаясь тупости собеседника.
— Есть земля вообще. А есть отдельные куски. Вроде вашей Европы, Азии и чего там еще было в том мире?
— Африка, — с сомнением добавил Данила. Виденная им карта прежних земель до Исхода выглядела в высшей мере странно, и составители не имели понятия о размере, рисуя белые пятна ближе к границам знакомых мест.
— Во-во. Каждая часть в отдельности — континент. Так считай, мы на обособленном огромном куске суши живем, вроде вашей Африки. Только расположение иное. Два огромных треугольника, соединенных гористой перемычкой почти посредине. В плане напоминает песочные часы. Про чертеж тебе объяснять надо?
— Даже про масштаб не требуется.
— Прекрасно. Идем дальше. Мы живем в зоне умеренного климата…
О господи, опять его несет в заумствования.
— …в Северном полушарии. Размеры нашего куска таковы, что его север почти достигает полюса, а юг расположен в зоне тропиков. Преобладающие ветровые потоки несут влагу с запада на восток. Благодаря отсутствию на севере вдоль побережья гор, низкой высоте ваших так называемых Уральских и восточных…
Оказывается, не зря ходили такие разговоры. Кто-то умудрился добраться на тот край земли!
— …Их ничто не задерживает на огромном расстоянии, и дожди дают достаточно влаги, чтобы вся территория от западного побережья до восточного заросла лесами. Иначе посредине была бы огромная степь или даже пустыня, как на юге у перешейка. Возможно, дополнительный эффект оказывают оставшиеся после отступления ледника озера на севере и Великое почти море на юге.
— Почти — это как?
— Оно огромное, но все же озеро.
— Как Черное море?
— Откуда мне знать размер моря в другом мире? — очень логично удивился ягуар. — Ты и сам не сможешь площадь озвучить. Большой и очень глубокий водоем. Туда впадают несколько рек, начинающихся на Урале, и выходит одна большая. Почему об этом до сих пор не в курсе ваш народ, не меня надо спрашивать. Полагаю, давно есть поселения, и плавают, но не хотят делиться властью тамошние князья безродные.
— А может, пороги помешали добраться.
— Поведение у вас, словен, достаточно стереотипное. Селитесь на речных поймах, низовых террасах, излучинах с легкими пахотными почвами, заливными лугами, пастбищами, речными зарослями, изобилующими дичью, рыбными тонями, и на высоких коренных берегах, покрытых непроходимыми лесами. Казалось бы, иди по рекам до самого восточного океана, а вы все жметесь к западным горам.
