Плохо, что он практически ничего не понимал из реплик, которыми перебрасывались гридни, и разговоров остальных. Бояре при нем говорили по-словенски по инициативе Лива, достаточно вежливо и предупредительно себя ведущего. Но остальные особо не утруждались. Да многие и просто не знали языка. Горожане еще наклевались где-то достаточно слов, скорее всего от торговцев и вынужденно. Хуторяне обходились жестами и счетом. Семья Отто, как оказалась, была не из простых. Точнее, мать их с побережья и учила детей родному языку. За что их многие недолюбливали. Нечистая порода и свои понятия притащила в город. Ох, не зря отселились. Не поладили с местными, и всерьез.
Все непросто на свете, и, слыша иное слово, откровенно удивляешься. Такие разные наречия, а иногда явное заимствование. И кто у кого взял — не понять: «hrugga», то есть стяг на палке, и «хоругвь», «stalla» (конюшня) и «стойло», «hlaiw» (пещера, могила) и «хлев». Даже буква очень созвучно «бук» — дощечке с вырезанными словами. Невольно вспоминается лекция Баюна про изменения в говоре. К сожалению, некогда учить готский, и много слов наверняка ускользнуло от внимания.
Вдалеке крикнул филин, и готы дружно поднялись.
— Нет, — произнес Ханнес, один из доверенных Лива, положив Даниле руку на плечо. — Мы пойдем отдельно.
— Почему?
— Ты у нас ценный, — сказал тот с жутким акцентом, так что и не разобрать, не насмешка ли. — Пригодишься еще. Нечего в первый ряд лезть.
— И куда мне?
— За мной, — направляясь в сторону крепости и не проверяя, идет ли за ним парень, объяснил Ханнес.
Они добрались до замершей недалеко от рва группы готов как раз к моменту, когда ворота принялись открываться с неприятнейшим скрипом. Вроде совсем новые, а не смазанные. Впрочем, всех сейчас интересовало совсем другое. Засада дружно рванула вперед, в бой.
Ханнес завыл по-волчьи, выхватил меч из ножен и тоже устремился в бой, позабыв про подопечного. Наверное, справедливо. Не обязан ходить сзади и вытирать нос. Пришел на войну — соответствуй.
Данила двинулся за остальными без особой спешки. Увеличивать количество покойников и рисковать получить по башке не особо тянуло. Война вроде как не его. Даже не союзники, он им никто. Но ведь сюда еще захаживать и через готские земли в дальнейшем плавать — какой смысл становиться в позу и отказываться помогать.
Переступил через чей-то распластанный труп с разрубленной головой прямо за воротами и уставился на длинные дома, вокруг которых мельтешили нападающие. Судя по всему, первые вояки из гарнизона выскакивали наружу, еще не сообразив, что происходит, и их били из луков на выбор. Продолжалось это недолго. Теперь уцелевшие заперлись, и лезть в узкие окна или через низкую дверь желающих не находилось. Зато осажденные, в свою очередь, принялись постреливать из фузей и луков. Парочка раненых среди готов уже имелась. Остальные горячо обсуждали, как взять трофеи, не сжигая казармы.
Данила не стал бессмысленно бегать или прятаться. Прямиком направился к торчащей у ворот пушке. Точнее, «тюфяк», то есть с коротким стволом, длиной с руку. Калибр тоже подходящий — где-то с два кулака выйдет. Со специальной земляной подставки можно было накрыть штурмующих картечью, положив немало. Ядра имелись, пыж обнаружился на месте. Заряжено и готово к стрельбе. Кажется, Лив сделал большое дело, угробив охрану. Могло обернуться очень плохо, подними она своевременно тревогу и подскочи расчет. Только одному тягать — пупок развяжется. Больше шести пудов веса, да еще и подставка.
— Сможешь? — спросил понятливо неизвестно откуда взявшийся Лив, правильно определив причину размышлений.
— Выстрелить — да, — уверенно ответил Данила. — А вот пробьет ли бревна, вопрос интересный.
— А мы развернем и проверим, — подзывая ополченцев, заявил Лив. — Не убьем, так напугаем. Взяли!
А там можно и про сдачу поговорить, понял Данила. Тоже неплохо.
Глава 14. Отчет о проделанной работе
Данила устало слез с коня у дома здешнего главного боярина. На самом деле для здешних самый настоящий князь и хозяин, вершащий суд и имеющий личный отряд, содержащийся на налоги. Но князья в Беловодье в жизни не признали бы чужака не из Рюриковичей, а точнее, происходящих от самых первых, совершивших Исход. Неизвестно, сколько в тех реально древней крови объединителей Руси.
В Китеже прежнем сидел семиюродный рязанскому князю и на половецкой ханше женатый. И были у него три сына. В другой ситуации на всех земли не хватило бы, там и так делить особо нечего. После Исхода и вовсе в первые годы тяжко пришлось. Они сумели себя когда-то поставить, не устроив свары, а действуя совместно. Честь им и хвала за ум и готовность сотрудничать.
Это потом уже, с ростом населения и выделения вотчин потомкам, начались проблемы. Но все благородные прекрасно знали родословную и никогда не позволяли кому-то не из их корня носить красные сапоги. Даже если иной имел силу и богатства, превышающие таковые в приличном княжестве. Это уже не вспоминая про захудалых и изгоев. Остальные рангом ниже и достойны только звания боярина. Не выше.
Вот и дом, ничем особо не отличающийся от множества других, раньше знакомых, включая собственный. Двухэтажная изба, перед ней большой двор. Сбоку и сзади хозяйственные постройки и немалый сад с плодовыми деревьями. Вот что неожиданно — это растущие у забора дубы. Редко кто сохраняет их в городе.
Как его называют местные — архонтом, посадником или еще каким мудреным словом, — не особо важно. Главное, в округе и единственном городе с крайне оригинальным названием «Готсбург» заправлял он в компании еще нескольких семей, из его же гридней.
Самое любопытное, что среди населения попадались с именами явно греческими, а не германскими. Уж настолько в языках Данила разбирался. Видать, все не так просто, как ему Отто втирал. Вполне возможно, гот о таких вещах не задумывался, привыкнув с детства. Всегда существуют разные тонкости, которые чужаку обнаружить проще даже с беглого взгляда.
На улице в очередной раз завизжало несколько девичьих голосов. Только что навстречу пронеслась тройка с нарядными молодцами. Вроде Масленица уже закончилась, что они там празднуют? С облегчением отдал повод конюху, сейчас хотелось уйти в предоставленную каморку и лечь, надолго заснув. Последние дни вымотали все силы.
Сначала он оттащил покойников в кучу в сторонке, предварительно отрубив тем головы для опознания. Мерзкая работенка, но необходимая. Напихал лед в мешки, унес эту гадость подальше от костра и положил в снег. Затем проверил доставшихся коней. Целый табун в три с лишком десятка голов, включая хорошо знакомых, уведенных из дома Отто. Верховые, вьючные, промысловые.
Последние особо ценны. Их специально учат не бояться зверя, крови и выстрелов. Фактически сами по себе целый клад, и требуется накормить, осмотреть. Они способны табенить, то есть добывать из-под снега пищу, но правильней кормить овсом, чем дожидаться, пока бедную животину оставят силы. Тем более что предусмотрительные грабители прихватили с собой не только три легких телеги, но и одну нагрузили зерном и продуктами.
