— Кто бы сомневался, — пробормотал еле слышно Отто.
Тоже занятное предложение. Если вещи нескольких человек, лучше держать отдельно. А то случается всякое. Где излишнее доверие, там частенько чужое к рукам липнет. Но это означает и дополнительные траты. Все предусмотрено для удобства приезжих и попутно облегчения их кошелька в пользу города и Гостиного двора.
— На ночь ворота запираются, и сторожа выпускают собак. Это необходимо: неоднократно забирались воры. Лучше без веской причины не шляться. Хотя это не устав. Порвут псы — ваше дело. Еще одного человека каждый день на ночь выделять в караульное помещение у складов. Чтобы потом не болтали, отчего недостаток образовался. Дверь закрывается на ваш замок, если имеется, или предоставляется за плату. Можете его хоть весь обвесить сургучными печатями. Сидеть или спать внутри не положено. Разжигать огонь или курить тем более. Понятно?
— Да.
— Воровство в Смоленске на Торгу карается смертной казнью, но это если поймают татя. Потому ушами не хлопать, зазря мне не жаловаться, сопли размазывая. Не ходи к непотребным девкам, не пей гадости — проблем на свою шею не найдешь.
Между словами сквозило насквозь прозрачно: поведение многих здесь оставляет желать лучшего, но это не проблемы здешнего старшего. Порежут в кривом закоулке — он разве пожмет плечами: еще один дурак нарвался по недомыслию.
— Если после прочтения устава возникнут вопросы, можно подойти, но я так не думаю. Только идиоты не поймут.
Тоже намек прозрачный. С глупостями не подкатываться.
— Все, — он, не прощаясь, повернулся и пошел по своим делам. Ничего удивительного, если каждый день по несколько раз закатывает такие речи. Давно приезжие осточертели, и все на одно лицо.
* * *
Выгрузка, замок, оплата, размещение. Нельзя сказать, что с огромным комфортом, обычные двухэтажные нары и тюфяки со свежей соломой. Для готовых заплатить, естественно. В помещении соответственно достаточно тяжелый дух от множества людей, а для Веры пришлось выделять угол, отгораживая его холстиной, чтобы хоть не на глазах у всех. А заодно дать себе зарок постоянно присматривать и даже близко одну не отпускать. Вот обидят ее, а где полно мужиков, к девушке неминуемо приставать станут, и начнется. Спустить же нельзя, а крови им точно не надо. Каким местом он думал, соглашаясь на ее присутствие, неизвестно. Разве отговариваться незнанием. А кто мешал подробнее расспросить заранее Михила или еще кого прямо в монастыре?
Потом пришло время и для изучения устава. Он оказался достаточно пространным и включал множество пунктов. Где-то к середине пришло ясное понимание, что без особого напряжения вся прибыль имеет шанс утечь в казну Гостиного двора, стоит лишь слегка зазеваться. За каждое нарушение полагается тот или иной денежный штраф.
Устав запрещает приезжим торговлю в кредит: только обмен на деньги или иной товар. Нельзя продавать в розницу, не получив разрешения от городских властей. Для этого нужно иметь собственную лавку. Воск и мед в одном-единственном месте сбывать. Сукно оптом брать в виде свернутых рулонов, скрепленных печатью цеха-производителя.
А ведь никто не в курсе, что обнаружится далеко от Смоленска и получится ли востребовать, если в середине брак или меньше нужного локтей. У Виктора именно поэтому тщательно проверяли ткань. Нельзя сказать, что без оснований, случалось такое раньше. Купец скажет, что не он сворачивал рулон, а цех суконщиков далече и тоже найдет отговорку. А здесь, выходит, у покупателя и выбора нет.
Бери что дают, и непременно ведь воспользуются возможностью облапошить. Тебе и остается запомнить на будущее, у кого взял, и к ним за порог ни ногой. Будто другие лучше. Даже в бочки с морской рыбой норовят частенько сверху положить большую, а ниже мелкоту и несвежую селедку. Не пропадать же добру, а продавец свою монетку получит. За чужой счет.
Любому придется долго налаживать связи, знакомства и самому ловчить, прежде чем примелькаешься и перестанут внаглую обманывать. А время отсутствует, как и лишние деньги. То-то при всей, казалось бы, легкости сплавать на север и притащить добра по дешевке не так многие рискуют. Без знания обстановки достаточно скоро с голым задом оставят.
С побережья идет сукно, селедка, соль, вино, медь, олово. С юга хлопковые и шелковые ткани, лошади, перец, другие специи, селитра. Здесь производят всевозможные железные товары и огнестрельное оружие приличного качества, свинец, порох, иголки, красивые пуговицы, кольца, сережки, браслеты и прочие побрякушки, за которые дамы дальше по течению отдадут что угодно. Надо все четко рассчитать, а для этого придется хорошо присмотреться к ценам.
— Здесь вообще можно торговать, или проще все сразу отдать и уехать? — изумленно спросил Отто, изучавший рядом устав.
— Если не попадаться, — твердо заверила Вера. — Но сегодня мы же можем так погулять? Ну давайте посмотрим один раз на город, никуда не спеша!
— Сходим, заодно посмотрим, куда воск положено сдавать, — немедленно поддержал Отто.
— И по какой цене в этом году, — обрадовалась Вера.
— Если ты завтра перепишешь устав полностью, — твердо заявил Данила в расчете на отказ.
Девушка взглянула на длиннющий перечень штрафов и без особой охоты согласилась.
— Ладно.
— Тогда пошли!
* * *
— Прощения просим, — сказал, загораживая дорогу какой-то бабе, Отто, — рынок городской где?
— Идти прямой, — ответила та, не останавливаясь. Пришлось поспешно убраться с дороги.
— Это было по-словенски? — с сомнением поинтересовалась Вера.
— Город, понимаешь, — пробурчал недовольный гот. — Нормально разговаривать не умеют.
— Понять поняли? — бодро заявил Данила. — Чего еще надо!
Они прошагали еще пару кварталов через какие-то переулки, стараясь следовать все время прямо, и неожиданно для себя вышли на необходимое место. Судя по количеству рядов-улиц, Смоленск действительно огромный город и искать искомое придется много дольше и сложнее, чем в прошлом случае.
Ко всему еще рябило в глазах от разнообразных красочных одежд. Переливчатые шелка, нередко с золотым или серебряным шитьем. Непривычные стоячие воротники, украшенные речным жемчугом, и серебряные пуговицы, стоящие подчас не дешевле самой одежды, на мужчинах. Но и женщины выглядели не хуже в своих платьях. До настоящих холодов еще далече, но кругом мелькал соболий, бобровый, лисий и куний мех. Оторочка, небрежно накинутые на плечи безрукавки-телогреи.
Правда, в немалом числе присутствовал народ победнее и посерее. Особенно мужики — шапка, портки да зипун. На их фоне свежеиспеченные коммерсанты не смотрелись особо убого. Так… мужичье издалека, не понимающее толку в правильной одежде. А вот жены и дочки ремесленников и торговцев запросто могли посостязаться с товарками из купеческого и боярского сословий если не дороговизной, то по крайней мере яркостью и красочностью нарядов. Вера только рот открыла, изучая с неподдельным интересом двигающихся мимо и стоящих у прилавков.
