Так что ни от какой системы не следует ждать чудес: она может дать только то, что она может дать, потребовав при этом достаточно серьезных усилий от практикующего. Так что «бесплатный сыр» – сами знаете где.
И вообще в основе Ци-Гун лежит работа ума. В данном случае она состоит в том, чтобы понимать, на что рассчитана выбранная система Ци-Гун, и не ожидать от нее того, на что она не способна.
Кстати, именно непонимание этого принципа очень ясно описано в «Сказке о рыбаке и рыбке», где можно выделить несколько итераций обращения к «системе», представленной в данном случае морем (можем условно назвать это «морем энергии»), с которым старик общается «через» золотую рыбку.
Итерация первая: система работает совершенно без «напряга» («море слегка разыгралось»), ибо корыто, которое просит старик, он наверняка и сам бы смог сделать. Безо всяких просьб.
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не дает старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Будет вам новое корыто».
Итерация вторая: система работает тоже практически без усилий («Помутилося синее море»). И в этот раз просьба старика совершенно житейская, без излишеств. Ну хочет человек на старости лет «отдельную квартиру», что тут особенного.
«Смилуйся, государыня рыбка!
Еще пуще старуха бранится,
Не дает старику мне покою:
Избу просит сварливая баба».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет».
Итерация третья: система работает с заметным усилием. Можно даже сказать, на пределе («Не спокойно синее море»). Где такое видано: простая, неграмотная старая баба и ни с того ни с сего – в столбовые дворяне.
«Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не дает старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой,
Хочет быть столбовою дворянкой».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом».
Итерация четвертая: система практически исчерпала свои возможности («Почернело синее море») и работает далеко за обычными пределами своих возможностей. Аналогия здесь такая: бывают люди, у которых все получается сразу ввиду того, что они от рождения предрасположены к занятиям, например, духовной практикой. Иначе говоря, их хорошая карма благоприятствует быстрым успехам в занятиях. Похоже, именно так было со стариком, которому сопутствовал совершенно невероятный успех, реализовавшийся в виде золотой рыбки.
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!»
Итерация пятая: на этом уровне система уже не работает («на море черная буря: Так и вздулись сердитые волны, Так и ходят, так воем и воют») и любые усилия, приложенные учеником, не дадут результата, он только зря потратит силы, ибо система этого не может, она просто на это не рассчитана.
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою;
Чтобы жить ей в Окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках».
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Это вполне понятные вещи, которые можно заметить повсюду, например, в человеческих отношениях. Хочешь сохранить хорошие отношения с человеком – не перенапрягай его, не требуй от него больше, чем он способен (или готов) сделать.
В качестве примера прекрасно подойдет так называемая работа с ситуацией в Рэй-Ки, которое вне всякого сомнения относится к Ци-Гун высшего уровня.
История тут такая. Получив инициацию («подключение» к энергии Рэй-Ки), человек обретает очень интересную возможность – «давать Рэй-Ки на ситуацию». Иначе говоря, обращаться с просьбой о благополучном исходе некоего предстоящего события. Что-то вроде «удачной поездки», «благополучного возвращения», «эффективного лечения» и тому подобных житейских ситуаций. При этом для начинающих весьма важно то, что все это вполне проверяемо, причем зачастую очень быстро. Например, попросить Рэй-Ки «на удачную командировку». Вернувшись (буквально через несколько дней), можно проанализировать, насколько удачной оказалась эта командировка. Вначале все происходящее кажется простой случайностью, совпадением. Но через десяток-другой повторений наступает привыкание и человек уже ничего не проверяет, а только восхищается волшебством происходящего.
Для меня эти «чудеса» были особенно странными и неожиданными. И не только потому, что нормальному современному человеку в это трудно (я бы даже сказал, «невозможно») поверить, но и потому, что всякого рода «цигунские» вещи у меня лично работали очень плохо (мне казалось, что ввиду какой-то врожденной тупости и нечувствительности).
А вот работа с ситуацией удавалась вполне. И это меня очень удивляло и интересовало. Почему так происходит, я понял, только прозанимавшись Рэй-Ки более полутора десятков лет.
Все оказалось очень просто: мне удалось понять «границы» системы и ни разу не попросить у нее невозможного, недоступного (для меня) и «неподобающего».
В инженерных терминах я это описывал так: если у вас есть подъемный кран и вы не хотите, чтобы он перевернулся при подъеме груза, не перегружайте его!
Сказка о системе
(Рассказана мастером Минем)
«Для тех, кто может со всем вниманием изучить и узнать тончайшее, какая может быть польза от исследования и знания грубых объектов? Внутреннее исследование неуничтожимого – более достойно, нежели исследование, осуществляемое посредством зрения и т. п.» (537)
«Гуру Вачака Коваи»
Какая у меня система Кхи-Гонг, я не знаю. Я столько их выучил, разных систем, что и правда не знаю. Я даже не знаю, как называть это мастерство – Ци-Гун или Кхи-Гонг. Дело в том, что я вьетнамец только на три четверти. А мой уважаемый дедушка, который меня учил, – чистокровный китаец. Когда он учил меня, то говорил, что обучает меня Ци-Гун. Когда что-то объяснял другим, то называл это на вьетнамский манер – «Кхи-Гонг». Это практика такая – чтобы никто на самом деле не знал, о чем идет речь. Дело доходило до того, что у меня было два имени: одно вьетнамское (в паспорте, в школе, на улице), а второе китайское, которым меня называли дедушка и папа. В зависимости от того, какое имя они использовали, я точно знал, в каком они настроении, и даже мог примерно предсказать, о чем пойдет речь. Например, китайское имя означало, что речь пойдет о семейных делах, о которых посторонним знать не нужно, или о секретах того же самого Ци-Гун, о которых чужим следует знать еще меньше.
