Шестидесятеричная – полный 60-летний астрологический цикл (12 Земных ветвей × 5 Элементов).
Мало того, учитывая, что китайцы любят все делить на тройственности вида земля – человек – небо (низ – середина – верх), можно сказать, что тут есть еще одна система счисления – троичная.
Все эти системы связаны между собой. Например, шестидесятеричная система связывает двенадцатеричную (12 Земных ветвей или 12 зодиакальных животных) и десятичную (5 Первоэлементов). В свою очередь двенадцатеричная (12 зодиакальных животных) связана с двоичной и десятичной, так как каждому животному ставятся в соответствие Инь или Ян и один из пяти Первоэлементов.
Само собой, без сказок тут не обошлось. Например, существует легенда, согласно которой мифический создатель китайской цивилизации Фуси создал схему восьми Триграмм (восьмеричную систему счисления) после того, как увидел План из Желтой реки (Хэ-Ту) на боках «дракона-коня», появившегося из Желтой реки (Хуан Хэ) и Письмена из реки Ло (Ло-Шу) – на панцире чудесной черепахи из реки Ло.
Сказка про 12 «временных» зверей от мастера Миня
«Если желаешь достичь вечного величия, свободного от изъяна рождения и смерти, правильной садханой будет медитация на неизменном времени, не приходящем и не уходящем». (476)
«Гуру Вачака Коваи»
Как-то я уже говорил, что дед никогда не рассказывал мне сказки просто так – всегда только с подтекстом. В какой-то момент (думаю, лет десять – двенадцать мне тогда было) он решил, что мне пора узнать про двенадцатилетний зодиакальный цикл. К удивлению, я до сих пор помню этот вечер и помню, что, когда он начал свой рассказ, мне как-то сразу стало скучно. Конечно, слушал я очень старательно (это в школе я мог себе позволить не слушать учителя и даже не скрывать этого), но дед мгновенно почувствовал это. Видимо, на этот раз его целью было не заставить меня слушать, а сделать так, чтобы я все это понял и запомнил. Поэтому он сразу (был он большой мастер преобразований) сменил рассказ о двенадцати зодиакальных животных на рассказ о звериных стилях рукопашного боя.
Начал он, само собой, с нашего «семейного зверя», тигра. Впервые он рассказывал мне о тигре, о его сути, а не показывал «технику тигра».
– Тигр – это не просто очень опасная здоровенная рыжая зверюга, как тебе (да и не только тебе) кажется. Вообще-то так оно и есть, но умные люди еще считают его царем зверей, повелителем всех обитающих на суше животных, символом силы и верховного правления. Естественно, тигра часто связывают с воинской доблестью. Вот ты в школе географию учишь, ты про такие страны, как Индия, Япония, Корея, знаешь?
Вопрос был риторическим. Дед никогда не проверял, выполнил ли я уроки (он говорил, что нет иного способа взаимоотношения между нами, кроме полного доверия), но достаточно часто беседовал со мной, чтобы понять, чему меня учат в школе. Так что мои скромные познания в географии были ему хорошо известны. Поэтому, не дожидаясь ответа, он продолжил:
– В Индии изображение тигра – это воинская эмблема, в Японии образ тигра (хотя сам тигр там не водится и известен только по мифам) – это символ мужества. В Корее его почитают как бога-хозяина гор и пещер, покровителя правящих королевских родов, и рассматривают как посредника между Небом и Землей. Ну а на родине твоих предков, в Китае, веками верят, что тигр является символом силы и здоровья, отгоняет злых духов и болезни. А на скольких картинах изображен тигр!
Вот тут он был прав. Мне очень нравилась картина, изображающая тигра, спускающегося с горы, которая висела на стене в комнате у деда. Тигр там был настолько живой, что я часто заходил туда просто для того, чтобы посмотреть на него. Много лет спустя дед поразил меня, сказав, что в молодости сам нарисовал эту картину. «С энергией, – добавил он. И, помолчав, сказал очень странную вещь: – Думаю, я тогда сам был тигром». Ну, кем он тогда был, я не знаю, но отвести глаз от этой картины было невозможно.
А дед продолжал нахваливать тигра:
– Тигр – это животное-хранитель, поэтому в традиционном Китае издавна считалось, что пять легендарных тигров охраняют четыре стороны света и Центр.
«Зацепив» мое внимание, дед тут же плавно перешел к тому, с чего начал, – к китайскому 12-летнему календарю:
– Тигр считается третьим из двенадцати зверей.
Как только я снова услышал про календарь, мне снова стало скучно и дед, который заметил это едва ли не раньше меня, тут же вернулся к «ушуйской» тематике:
– Ладно, расскажу тебе еще о тигре. Что бы он ни делал, в нем чувствуется колоссальная мощь. Он грациозен и красиво раскрашен, взгляд его грозен. Даже когда тигр всего-навсего бьет хвостом, всем становится страшно, от одного его рыка все животные разбегаются в страхе. В движении ему нет равных – он легко сбрасывает огромные камни с гор, свободно перепрыгивает через горные потоки.
– Но есть же и другие звериные стили, я слышал от мальчишек в школе, – не утерпел я. – Ведь в джунглях так много животных. Только я не понимаю, почему есть стиль богомола, которого даже ребенок может прихлопнуть, но я ничего не слышал о стиле слона, который намного сильнее тигра. Или есть такой стиль?
– Всего один вопрос и так много ошибок, – строго ответил мне дед.
– Каких таких ошибок? – удивился я.
– Ошибка первая: думай сам и не слушай, что тебе говорят другие, вроде твоих сопляков одноклассников, которые про воинские искусства знают еще меньше, чем ты. Привыкай: умный человек слушает только людей, которых считает умнее себя. А если будешь слушать кого попало, то и научишься чему попало. Раз твои одноклассники так разбираются в воинском искусстве, то, может, ты у них и будешь учиться, а не у меня с отцом?! Ошибка вторая ничем не отличается от первой: снова думай сам! Вот ты спросил, почему есть стиль богомола, с которым и ребенок может справиться. Вместо ответа я сам спрошу тебе. Ты видел богомола и сам подумай, почему есть стиль его имени?
Разумеется, я видел богомола и не раз. Мало того, я с ним играл, потому что он мне нравился своей совершенно бесшабашной наглостью. Помню, однажды совсем еще в детстве я вознамерился прогнать богомола. Взял я для этого большое полотенце, в сотни раз больше и тяжелее самого богомола. Тот, вместо того чтобы сбежать, поднял голову, развел передние лапы, забрался на это полотенце и стал бесстрашно карабкаться вверх, ко мне. Потом я не раз повторял этот эксперимент. И ни разу богомол не стал убегать. Иногда мне казалось, что эта тварь вообще не умеет бояться. Странно было только, как он ухитрялся выживать, с таким-то характером. Много позже я встречался с мастером стиля богомола. Он много рассказывал не только о своем стиле, но и повадках богомола. Говорил, что богомол – это очень подвижное насекомое с сильными передними лапами, что богомол одновременно и осторожен, и смел, всегда готов сражаться даже с более крупными насекомыми. Насчет «готов сражаться» я был с ним полностью согласен, а вот осторожности я в нем никакой не заметил.
