– Быстро понял, молодец, – похвалил меня Ван. – Так кто же такой твой дед, как не иллюзия? Так и со всем прочим. У тебя сейчас есть иллюзия, что Гун-Фу, которому я сейчас обучаю тебя, – это важно, что это боевое искусство, которое позволяет защитить себя при необходимости. Но когда ты пойдешь в армию и возьмешь в руки автомат, то поймешь, что то, на что ты тратишь лучшие годы жизни, проводя их в обществе такого въедливого и придирчивого старика, как я, – это иллюзия.
– Тогда зачем все это?! – пораженный, воскликнул я.
– Можешь не волноваться, у любого человека, даже у императора, нет ничего, кроме иллюзий. Но есть иллюзии плохие и хорошие. Я тебе передаю хорошие, полезные, традиционные иллюзии, так что ты все делаешь правильно. Чтобы ты раз и навсегда понял, что все – это не более чем иллюзия, вспомни, как твой деде попал во Вьетнам. Наверняка он тебе рассказывал.
– Рассказывать он, конечно, рассказывал, но очень коротко и нехотя.
– Ладно, я тебе расскажу больше. В Китае он был очень важный человек, один из лучших столичных врачей. Может, даже самый лучший. Он мне говорил, что с детства у него все получалось намного лучше, чем у всех. Он происходил из очень знатной и богатой семьи, поэтому его растили и воспитывали, как маленького принца. Его отец, твой прадед, был очень умным и образованным человеком и не жалел денег на обучение сына. К нему приходили самые лучшие учителя: музыки, рисования, каллиграфии, китайского языка. Отдельно его учили традиционным искусствам: медицине, Ци-Гун и рукопашному бою.
Тут до меня стало неожиданно доходить, что умение деда играть на флейте, его изумительные картины, написанные в изысканной традиционной манере, его каллиграфия, которой любовались все, кто попадал к нам в дом, его величавая осанка, которую он обретал, когда снимал дома свою маску старикашки-лекаря, – все это было, по меньшей мере, нетипично для простого сельского знахаря, пусть даже и очень искусного. Раньше я никогда об этом не задумывался, воспринимая деда таким, как он есть, а теперь до меня вдруг дошло, что получается так, что я тоже знатного рода.
– Ты спросишь, почему дед тебе всего этого не говорил, – не дожидаясь моего вопроса, продолжил Ван. – А это чтобы не ляпнул, каких ты кровей, время сейчас не то. Да, думаю, ему и не слишком приятно рассказывать об этом. Ведь все оказалось иллюзией: и счастливое детство, и знатное происхождение, и богатые пациенты, и связи, и уважение – все. Даже огромный фамильный дом, который казался таким прочным. Все рассеялось, как дым, когда твой дед покинул Китай. А знаешь, что оказалось самой прочной и самой драгоценной иллюзией?
– Мастерство? – вырвалось у меня. – Но разве мастерство тоже иллюзия?
– Угадал. Мастерство – самая прочная из иллюзий, потому что ее труднее всего отнять у человека. Но это все равно иллюзия, потому что стоит человеку заболеть, состариться или просто бросить практиковать, как сразу все может измениться. Вот ты, например, можешь сесть в шпагат и сидеть так сколь угодно долго. Но достаточно тебе не посидеть в этом положении достаточно долго, как ты уже не сможешь сесть в него никогда. И так со всем. Почему я так много говорил тебе про иллюзии? Во-первых, потому что понять, что все в этом мире – иллюзии, уже означает наполовину избавиться от них. Чем меньше же у человека иллюзий, тем он свободнее. А во-вторых, я тебе собирался рассказать о времени в Ци-Гун. А время – одна из самых больших иллюзий.
Прекрасно помню, насколько тогда меня поразил рассказ мастера Вана о времени, которое до того дня казалось мне совершенно незыблемой категорией. Рассказ этот я привожу ниже.
Все думают, что время – это что-то такое, что пронизывает все и является основой всего. Ведь время идет, человек рождается, стареет и умирает. И так для всех, и никому не удается повернуть время вспять или хотя бы затормозить его. Множество людей пытались, императоры нанимали лучших алхимиков, которые из самых разных (подчас очень ядовитых) ингредиентов выплавляли разного рода «пилюли бессмертия» и не один человек умер, испытывая действие этих пилюль. Так что время вроде бы не просто существует, оно незыблемо.
С другой стороны, что такое время? Может, это то, что показывают часы? Я точно не знаю, как относятся к времени суетливые белые люди, которые все время торопятся и смотрят на часы. Как они поступят, если у двух человек часы показывают разное время? Которое из них они посчитают правильным? Если человек, например, опоздал на совещание, то его босс будет оценивать время по своим часам, а не по часам опоздавшего подчиненного. Получается, что для таких людей нет иного времени, чем то, которое показывают часы начальника. Выходит, они живут по его часам?
Но я мастер воинского искусства и Ци-Гун и совершенно иначе отношусь ко времени. Все эти стражи, звери, Земные и Небесные ветви меня интересуют исключительно с теоретической (а теорию я люблю не больше твоего деда) точки зрения. Ну, может, еще, чтобы поговорить с умными людьми и самому рассказать что-нибудь простодушным дурачкам вроде своих учеников.
Для меня важно другое: реальное поведение времени, его, так сказать, упругость, способность к деформации. Деформация времени – это вещь известная всем. Ее практическое значение для меня, например, заключается в том, что когда я веду поединок, то время для меня растягивается, причем чем выше мое мастерство, тем оно растягивается больше и тем больше времени мне остается для принятия решения и выполнения необходимого действия. Такое «удлиненное» время я называю «воинским временем».
Само собой, любой человек знает, что когда ему хорошо, то время пролетает быстро (я бы сказал, просто испаряется, подобно выдыхаемому воздуху, который бесследно исчезает с каждым дыханием). А когда человеку тяжело, то время тянется бесконечно.
Ци-Гун же, как известно, часто представляет собой скучное, монотонное, (иногда очень тяжелое физически) и однообразное занятие, которое требуется выполнять достаточно длительное время. Делать это в обычном потоке времени, наверное, все-таки возможно, но такое занятие превращается в мучение и заниматься в таком состоянии ни один человек долго не будет. Поэтому в состоянии Ци-Гун время должно «исчезать» быстрее, чем оно проходит на самом деле. Например, ты стоишь в столбе два часа. Если ты эти два часа и будешь чувствовать, как два часа, то ты, с твоим непоседливым характером, десять раз сбежишь куда угодно, невзирая на то что знаешь, что я буду этим очень недоволен. А вот если тебе покажется, что ты стоял минут десять – пятнадцать, то такое стояние ты вполне сможешь выдержать, может, даже удовольствие получишь.
Как ты, наверное, уже понял, время – это только состояние ума, ибо только от ума зависит, тянется оно или пролетает, будет ли приятным или мучительным.
Поэтому для правильной работы со временем нужно найти состояние, в котором ум бы мог сформировать правильные отношения со временем. Или совсем отключился, чтобы перестать воспринимать время. В общем, такое состояние, при котором время течет как-то не так.
Нормальный человек может находиться в состояниях бодрствования, сна и сновидения. Некоторые мастера (и я в том числе) отдельно выделяют пограничное (предсонное) состояние. Человек, практикующий Ци-Гун, должен еще научиться входить в состояние Ци-Гун, представляющее собой нечто среднее между предсонным состоянием и состоянием сна.
