Книга Королевская кровь. Связанные судьбы, страница 110. Автор книги Ирина Котова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Королевская кровь. Связанные судьбы»

Cтраница 110

И в голосе ее помимо любопытства явно слышались легкие ревнивые нотки. Мастер задумался.

– Моя, – ответил он через некоторое время. Иппоталия фыркнула, но по-доброму. И потом еще ждала, пока Чет ходил к воде и что-то говорил темной озерной глади, касаясь ее рукой. Жди? Я вернусь за тобой?

– Полетели, – сказал дракон, вернувшись. – Нории ждет тебя.


Красноволосый Владыка встречал их во внутреннем дворе дворца, у шумящего фонтана, среди цветущих мандариновых деревьев. Иппоталия еще не успела сойти с твердого драконьего крыла, а уже оказалась очарована лазурно-белой плиткой, которой были выложены стены драконьей резиденции, запахами цветов, ощущением близкой и послушной воды. И сам повелитель Белого города, высокий, уверенный, с низким рокочущим голосом и манерой чуть склонять голову набок, словно прислушиваясь, с проницательными зелеными глазами и тонким, сдержанным чувством юмора не оставил ее равнодушной. Его аура светилась знакомой прохладой и была такой мощной, что Талия сразу признала равного себе. Он был спокоен и мог бы кому-то показаться даже мягким, но она не обманулась этой мягкостью, как не обманывалась сухостью и педантичностью старого змея Луциуса Инландера, ласковостью Василины Рудлог или молчаливостью медведя-Демьяна. Во всех них было что-то звериное, изначальное. Зверь глядел и из глаз Владыки Истаила.

«Тигр, – решила она, – тигрище, как он есть. Таится, выжидает, подкрадывается, а потом как прыгнет – и со всеми косточками сожрет».

Они не могли не найти общего языка – и хотя царица была уставшей, запыленной, но противиться любопытству своему и нетерпению не стала. Быстро посетила купальню в выделенных ей роскошных покоях, порасспрашивала почтительных служанок, ухаживающих за ней с благоговением, с удовольствием надела одно из преподнесенных хозяином пустыни платьев, полюбовалась на чудесные золотые украшения, решая, что выбрать, и наконец во всем своем великолепии явилась на поздний ужин в прекрасном резном зале.

Разговор тек легко: двое властителей присматривались друг к другу, обсуждали будущее взаимодействие, визиты и не замечали, как проходит время, – дети разных эпох, разных культур, они чувствовали себя удивительно близкими. Иппоталия все сравнивала: если Четери был грубоватым и острым, вызывал желание попробовать его, усмирить, покорить, то Нории казался скалой нерушимой, о которую можно биться бесконечно – и не сломать ее.

Общение становилось все непринужденнее, и, когда прозвучал вопрос о войне полутысячелетней давности, Нории ответил на него. Рассказал и о заключенном в камень своем народе – Талия вздыхала, и горевала, и смотрела печально, – и о том, почему и зачем он похитил Ангелину Рудлог. Только о том, что происходило здесь, во дворце, не стал рассказывать, а царица мудро не спрашивала. И так все было видно.

– Ты не просил совета, – произнесла она, дослушав собеседника, – но я выскажу его. Любая из моих дочерей с радостью вышла бы за тебя и приняла как повелителя, несмотря на наши обычаи. Но Красные никогда не признают господства над собой. – Тут она вспомнила Василину и поправилась: – Хотя могут отдать себя добровольно, если мужчина силен. Сделай в этот раз все по чести. Попроси ее руки, дай возможность принять решение. И не торопи, не ограничивай во времени – а то заупрямится и сделает все наоборот.

Нории усмехнулся, склонил голову – и светлый ключ в красных волосах мазнул его по плечу.

– Поверь, царица, – сказал он, улыбаясь, – об упрямстве Рудлогов я знаю все.

Утром Чет отнес сонную Иппоталию обратно на Маль-Серену, и прекрасная царица, ступив на свою землю – к облегчению домочадцев, решивших было, что пропала их государыня в драконьей стороне, – строго приказала Мастеру навещать ее почаще. Обняла, расцеловала и пожелала удачи в освобождении незнакомой ей Светланы, которой так невероятно повезло.

После отлета царицы Белый дворец снова затих, как и две недели назад, когда искали на севере Песков сбежавшую Ангелину Рудлог. Все так же сновали по светлым ажурным коридорам неутомимые слуги, важно шагали по мраморным полам делегации от пустынных племен, щебетали в своих покоях оставшиеся без мужчины нани-шар, драконы, вовлеченные в дело возрождения страны, работали наравне с людьми – охраняли рабочих, прокладывающих дорогу, искали воду, лечили, помогали управлять Истаилом. Но Владыка Нории, пусть и занятый делами, тосковал, и тоска эта разливалась по покоям и коридорам дворца терпкой горечью, спасти от которой не могло даже самое сладкое вино.

Драконы, подавленные тенью печали, один за другим улетали из Истаила на далекие окраины, туда, где им велено было поселиться, чтобы оживить еще несколько километров пустыни вокруг заполняющегося людьми города. Печали этой они страшились едва ли не больше, чем его гнева – гнев можно было пережить, а тоска разъедала и так покореженные души.

В день, когда улетала красная принцесса, новость быстро распространилась по дворцу и со всех покоев поспешили ко внутреннему двору драконы – не веря в то, что это правда, желая увидеть все своими глазами. Но не посмели выйти, повинуясь мысленному запрету Владыки. И только когда Четери с Ангелиной скрылись с глаз, Нории опустил запрет. Во двор выходили его соплеменники и останавливались, не осмеливаясь задать вопрос. А он разглядывал их и ощущал волны недоумения, злости, разочарования, печали – и отдельные вспышки понимания. Взгляды жалили, взгляды судили и приговаривали его – как предателя, как соучастника убийства. И он молчал, ожидая, кто же осмелится первым.

– Нории! – мужчины расступились. Сквозь толпу собравшихся скользила Огни, тонкая, напряженная. – Скажи мне, что она вернется, прошу!

Она почти умоляла, вглядываясь в его лицо, – младшая сестра, потерявшая слишком много, чтобы не иметь оснований для гнева.

– Я не знаю этого, Огни-эна, – мягко ответил он, но в голосе его слышалось предупреждение.

– Ты отступился? – неверяще спросила она. – Отступился? – глаза драконицы полыхнули багровым, и стоявший рядом Ветери предупреждающе взял ее за руку. Женщина с шипением отшатнулась.

– Горе застит тебе глаза, сестра, – ответил Владыка, не повышая голоса, но все почувствовали, как начинает потрескивать воздух вокруг. – Не говори того, о чем пожалеешь.

– Застит? – прошипела она отчаянно, уже не обращая внимания на то, что они не одни. – Не мои ли глаза видели сейчас, как ты отпускаешь ту, что обязана нам отдать свою жизнь? На что ты променял судьбу своего народа, Нории? На ублажение красной шлюхи? Для чего умирали Владыки в проклятой горе? Чтобы остался тот, кто слишком слаб, чтобы нести на себе бремя выживания нашего племени?

Нории, выглядевший спокойным, только на мгновение прикрыл глаза – и меж камнями, умостившими двор, вдруг ринулись вверх острые зеленые травы да ветки ближайших мандариновых деревьев вдруг налились ярко-оранжевыми плодами, которые начали со шлепками падать на землю. И драконица замолчала и побледнела, осознав наконец, чье решение она оспаривает, кому публично кидает в лицо оскорбления.

– Ты права, сестра, – пророкотал Владыка гулко, – это мое бремя. И не тебе решать за меня, как нести его. Я положил тебе времени до весны; как смеешь ты не верить мне?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация