«Сюда иди, глупый птенец!»
– Ну чего ты хочешь? – потерянно пробормотала принцесса, перекинувшись обратно. – Я не могу взлететь!
Щенок тер-сели, подросший, сверкающий, как большая капля воды, с любопытством наблюдавший за ее мучениями, вдруг залаял тоненько и заливисто, будто смеясь над ней, совсем по-детски, сам удивился внезапно прорезавшемуся голосу, плюхнулся на задницу и снова счастливо, в голос, затявкал. Заорала сверху птица раздраженно и хрипло. И Ангелина пошла к ней. Обошла скалу – песок жег голые ноги, и сразу стало понятно, как удушающе, невозможно жарко вокруг маленького благословенного оазиса.
Она карабкалась на наклонную скалу под нетерпеливые птичьи крики. А когда наконец забралась наверх, встала рядом с пернатым учителем и увидела, как высоко находится – кроны деревьев далеко внизу, пятнышко озера, тонкий ручеек, теряющийся в песке, – испугалась.
Оглянулась назад – там вставали Милокардеры, уже высотой в ладонь, и там лежало скалистое плато, поднимающееся из песка, как перевернутая измятая неведомой силой тарелка, – вздохнула и перекинулась в птицу.
Альбатрос снова требовательно прокричал что-то, расправил крылья и рухнул вниз, но тут же взмыл с потоком, полетел по кругу, крича.
«Теперь поняла, глупая?»
«Нет», – со страхом подумала Ангелина, подковыляла к краю и шагнула в пустоту. Руки-крылья вывернуло, она с ужасом забила ими, заколотила по вязкому воздуху, не в силах остановить падение, – и взлетела. Правда, ненадолго – сделала один круг и шмякнулась на верхушки пальм, благо, уже снижалась. Спланировала осторожно. Перекинулась. Задрала голову – альбатроса не было видно. А в воде, поднимая ее поверхность горбиком, медленно плавала большая, толстая морская рыба. Размером с руку, не меньше, занимая собой почти всю лунку. И Ани, шагнув в воду, долго и неловко ловила ее, пачкаясь в чешуе и слизи. Рыба хотела жить и боролась. Но принцесса хотела больше.
После, зажав добычу ногами и разбив неожиданному дару небес голову булыжником, вся испачкавшись в темной крови, Ангелина рвала рыбу отросшими ногтями, помогая себе камнями, и ела сырую, жирную красную плоть и икру из брюшка, заставляя себя ждать, прислушиваясь – не тошнит ли снова. И только после того, как утолила первый голод, додумалась создать огненную плеть, поджечь огромные листья и закинуть истерзанную ею тушу на огонь.
Ани провела в оазисе два дня, отсыпаясь, отпиваясь и наедаясь. Летать получалось плохо и было очень страшно, но она старалась. До плато ей хватит сил дойти верблюдицей, а там она попробует снова взлететь.
Когда от большой красной рыбины остались только кости – Ани выгрызла даже толстую шкурку, высосала ее досуха – и второй день стал клониться к закату, принцесса набрала в бурдюк воды, сложила вещи, сняла амулет, связала все это вместе и обернулась в верблюдицу. Продела голову в подготовленную петлю и, бодаясь, помогая себе ногой, надела-таки ее на шею. Попила напоследок, пока не отяжелел желудок, погрызла зелень. И побежала дальше, в наступающую ночь. Это раньше была опасность испечься на жаре, если спать днем, а бежать ночью. Теперь она могла себе позволить идти в темноте.
Под утро плато приблизилось совсем немного. Но бежалось бодро и весело, и песок уже казался не таким вязким, и серый рассвет не таким пугающим. И горы подросли еще на палец. Все ближе и ближе к дому, все дальше и дальше от красноволосого дракона, который не сумел найти ее. А она справится, обязательно. Обязательно. И жара, и усталость ей нипочем. И есть силы не спать, а бежать дальше – и Ангелина бежала. И когда солнце прошло утренний путь, встав над ее головой, и когда стало уходить вниз.
Под ногами вдруг дрогнула, посыпалась земля, и принцесса, больше на инстинкте, чем осознавая, что делает, отскочила в сторону, побежала, ускоряясь, от знакомого рева и крутящихся, поднимающихся вокруг песчаных фигур. Краем глаза увидела, как щенок тер-сели ушел в землю.
Быстрее, быстрее! Ани, вихляя и задыхаясь от ужаса, неслась вперед под палящим солнцем, уходила в стороны от лап песчаников, стремительно нагоняющих ее, пытающихся ухватить, разорвать пополам, – и не успевала. Следующий удар пришелся вскользь – маленькая белая верблюдица отлетела в сторону, ударилась носом, засочившимся кровью, об землю и тут же, не раздумывая, превратилась в птицу, забила крыльями, взлетая, уходя от гигантского кулака. Груз на шее тянул ее к земле, и взлететь высоко не получилось, вниз капала кровь, и белая морская птица, тяжело взмахивая крыльями, двигалась чуть выше несущихся за ней песчаников, взмывающих из песка фонтанчиками, и их становилось все больше, и рев стоял такой, что воздух вибрировал, отзываясь в крыльях и в теле.
Духи жестокой пустыни не отставали, привлеченные кровью, а принцесса слабела, глядя на приближающееся отлогое плато. Совсем невысокое и небольшое, будто на землю положили неровную, очень тонкую черную плиту. Дотянуть бы. Дотянуть, Ангелина!!!
В пустыне расстояния обманчивы. И Ани, преодолевая слабость, «ныряя» к земле, когда появлялся просвет между песчаниками, и снова поднимаясь, летела несколько часов, собирая за собой целую армию чудовищ. Уже в сумерках рухнула на остывающий камень – сил не было даже посмотреть назад. Сознание мутилось, уплывало, птичий облик брал свое, и Ангелина, сделав усилие, обернулась в человека. Полежала немного, ощущая во рту привкус крови. Послушала рев, повернула голову. У скалы бесновались десятки песчаных духов, сыпали песком, крутились вихрями, но не могли пройти по скальному основанию. А вдали виднелись еще фонтанчики – словно она своей кровью собрала сюда всех чудовищ пустыни. Сколько же их будет к утру? И не насыпется ли с них достаточно песка, чтобы достать ее?
Одевалась снова медленно, кривясь и всхлипывая от боли и следя за песчаными монстрами краем глаза. Сделала несколько глотков воды. И пошла дальше, по черной «плите», к горам. Их уже не было видно, но она чувствовала, ощущала всем телом направление, и не нужно было теперь останавливаться и проверять себя. Семья была там.
Показалось, или вдалеке мигнули огни – будто там было поселение? Принцесса присмотрелась. Огни, голубоватые, подрагивающие, мерцали впереди, и она пошла быстрее, по быстро холодеющему камню. Оглядывалась, звала щенка, переживая, не съели ли его песчаники, и жалея, что так и не дала ему имя.
Через пару сотен метров под ногами что-то захрустело, затрещало. Ангелина прошла еще несколько шагов, не выдержала, опустилась на корточки, пощупала землю – что же так хрустит? Под ногами была какая-то мешанина из сухих толстых палок, круглых камней – она подняла один и сжала судорожно руку.
На нее, скалясь белыми зубами, темными провалами глазниц смотрел человеческий череп. Она выронила его и в ужасе огляделась.
Кости, человеческие кости были повсюду. Глаза выхватывали черепа, торчащие из тонкого слоя песка ребра, рукоятки оружия, сотни, тысячи искореженных, рассыпавшихся от времени скелетов. Одно огромное кладбище под открытым небом, тихое, забытое богами и людьми.
Оно лежало на ее пути. И принцесса осторожно, глядя под ноги, чтобы не тревожить покоя мертвых, пошла дальше. Останавливалась, обходя останки – не только человеческие, часто попадались и лошадиные скелеты. Что же это за место? Что произошло здесь? Почему они не погребены, как положено, почему остались лежать под палящим солнцем?
