Она зарыдала еще громче.
– Таби! – рявкнул тидусс, раздражаясь. – Я никогда не изменял тебе! Даже не думал! Сыновьями нашими клянусь!
– Ничего святого нет, – провыла жена. – Ничего! Бессовестный! – она всхлипнула совсем по-бабьи, подняла красные заплаканные глаза и тоскливо призналась: – А я ведь беременна, Мали.
– О, – глубокомысленно заметил Тандаджи и медленно сел на стул. Поправил синюю салфетку на красной скатерти. Моргнул несколько раз. – О.
В гостиной мимо двери укоризненной тенью проскользнула матушка. Молчание затягивалось, жена тихо всхлипывала, жужжал холодильник, проклятая запись моргала на экране.
– Таби? – подал голос Тандаджи. – Правда?
– Правда, – сердито сказала супруга. – Мне сорок шесть, у меня муж ходит по проституткам, у меня не бывает с ним близости месяцами, и я беременна.
– Беременна, – повторил глава семьи. – Таби, цветок мой, Таби. Я верен тебе. Ну зачем мне другие женщины, жена? Я никого больше не люблю. Поверь. Такая работа. Иногда нужно обнять девушку. Для прикрытия.
Он не стал говорить, что иногда требуется куда больше, чем обнять.
– Я теперь буду вовремя приходить с работы, – пообещал он убежденно. – И все выходные только с тобой. И отпуск возьму. Поедем в Эмираты, на море, а?
– Ай, – махнула рукой супруга, – не обещай того, что не сможешь выполнить, Мали. Правда не изменял?
– Правда, – сказал он. Жена посмотрела на него, смягчилась, стала вытирать слезы, подбежала к плите, засуетилась.
– Я сейчас накормлю тебя, подожди. Голодный совсем, видно. Ой, как я переживала, Мали. Глупая я, глупая.
Тандаджи встал, обошел осколки, обнял ее со спины.
– Думаешь, мальчик снова?
– Девочку хочу, – капризно заявила супруга. – С девочками легче.
Тандаджи вспомнил сестер Рудлог, поморщился немного и мысленно попросил у духов-покровителей все-таки мальчика. К ним он уже как-то привык.
Инляндия, Лаунвайт
Люк Кембритч
В роскошном кабинете лаунвайтского герцогского дворца лорд Лукас Бенедикт Дармоншир пил кофе и нетерпеливо поглядывал на часы. Сегодня он встал рано – вся его натура требовала немедленного действия, но в одиночку в стране, где почти не оставалось старых связей и совсем не было связей достойных, он мало что мог сделать. Впрочем, и недостойные могли принести ему определенную информацию. Но этим он займется потом.
Сейчас Люк ждал Жака Леймина, бывшего руководителя службы безопасности, работавшего ранее на его деда. Ждал и выстраивал план разговора. Помощь старого безопасника была бы очень кстати – если тот согласится работать на блудного и порочного хозяйского внука, конечно. Насколько Люк помнил – а память сквозь опиумный дурман пробивалась с трудом, – последняя их встреча состоялась в наркопритоне, где он обложил Леймина таким матом, что и сейчас было неловко.
Кембритч допил кофе, потянулся к сигарете, снова пролистывая папку, выданную ему Тандаджи, и попутно вспоминая вчерашний разговор с его величеством Луциусом Инландером.
Когда он подъехал к резиденции Инландеров, на крыше дворца споро работали слуги, наводя порядок после Серебряного бала. Погодный щит был уже снят, призрачная лестница убрана, и бедолаги-рабочие сновали туда-сюда под непрекращающейся лаунвайтской моросью, которая теперь так и будет сыпаться с неба до декабря, пока незаметно не перейдет в бесконечный мелкий снег. Неизвестно, чем руководствовался первопредок правящей династии, Инлий, выбирая именно это место для столицы, – потому что чуть севернее, ближе к Блакории, зима была хоть и холодной, но солнечной, и снегопады – мощными, но редкими, а южнее Лаунвайта царствовала затяжная и теплая осень и зима была мягкой. Возможно, родоначальник Инландеров просто не любил солнце – и теперь миллионы жителей столицы почти круглогодично вынуждены были жить в слякоти и под хмурым небом. Неудивительно, что лаунвайтцы в большинстве своем имели вид кислый и скорбный.
Его величество, как и в прошлый раз, ожидал герцога в своем темном и тесном кабинете. Точнее, это его светлость ожидал в приемной, пока Луциус закончит предыдущую встречу и изволит принять его. Король что-то обсуждал со своими помощниками, и Люк даже с некоторым сочувствием подумал: да, у монархов нет выходных и будних дней. Настало утро – изволь встать и идти трудиться на благо государства. Врагу такого не пожелаешь.
– Садитесь, Дармоншир, – резко сказал Инландер после того, как Люк поприветствовал сюзерена поклоном. На краю стола лежали газеты, и сверху – тот самый «Сплетник», со статьей которого Люк успел ознакомиться с утра. – Я, признаться, не рассчитывал, что вы так скоро ослушаетесь меня. Что у вас с Мариной Рудлог?
– Ничего, – с очень искренним недоумением ответил Люк и посмотрел в глаза своему сюзерену. – Мы несколько раз пересекались, но знакомы мало.
Его величество криво улыбнулся. Взгляд у него был колючий, сосредоточенный. У этой унылой собаки, очевидно, хватка была бульдожьей.
– Вы держите меня за идиота, лорд Лукас?
– Я бы не посмел, ваше величество, – заверил его Люк. И постарался не ухмыльнуться.
– Тогда подумайте еще раз, – Луциус достал из портсигара коричневую сигарету, прикурил, и по помещению потек сладковатый дымок.
– Быть может, – как можно смиреннее попросил новоявленный герцог, – вы, ваше величество, поясните суть вопроса?
– В парке стоят камеры наблюдения, – «пояснил» Инландер. – Вы были с ней в закрытой беседке, Дармоншир.
– Эта милая дама – Марина Рудлог? – натурально удивился Кембритч. Сладкий табак щекотал ноздри, и он автоматически потянулся к карману – но остановил себя. – Надо же, – протянул Люк. – Никогда бы не подумал.
Инландер скептически поднял брови, но слушал внимательно.
– В любом случае, ваше величество, ничего предосудительного я ни с одной из дам во дворце не делал. Искал уединения, а оказалось, что беседка занята. Извинился, спросил, как праздник, а затем пришел ее кавалер, весьма милый молодой человек. Мы с ним приятно пообщались после того, как дама ушла.
– Весьма артистично, герцог, – похвалил его монарх. – Жаль, что врете.
– Разве я могу? – с возмущением сказал Люк.
Инландер сухо улыбнулся, постучал сигаретой по краю пепельницы. Люк проводил этот жест печальным взглядом и вдруг почувствовал легкое касание внутри головы. Тут же заблокировался наглухо и стал думать о том, как хочет курить.
– Вот наглец, – сдержанно высказался Инландер, и глаза его на мгновение иронично блеснули. – Дармоншир, не смешите меня. Если понадобится, я прочитаю вас вдоль и поперек. Похвально, что вы стремитесь ее защитить; жаль только, что мозги у вас включаются не до, а после. Мне еще раз напомнить о вашей помолвке со старшей Рудлог?
– Я и не забываю об этом, ваше величество, – Люк все-таки забрался в карман, достал сигарету из пачки и теперь крутил ее в пальцах, не вынимая руки. – Могу я задать вам вопрос?
