Как бы то ни было, но в войне за небо Третьего рейха союзники побеждали за счёт численности. Если в начале сороковых в налётах принимали участие до сотни бомбардировщиков, то сейчас по вечерам с аэродромов взлетали уже тысячи. Но потери оставались большими, и основные удары наносились по авиационной промышленности. В результате ежемесячный выпуск самолётов упал с четырёх тысяч до пятисот. Досталось и бронетанковым заводам, производство штурмовых орудий и танков сократилось от тридцати тысяч единиц в год до тысячи в месяц.
На востоке обозначился горизонт, и вскоре самолёт окутался солнечными лучами. Кабина заполнилась ароматом кофе, а через несколько минут борттехник поставил между креслами пилотов маленький поднос с кофейником, двумя чашками, тарелочкой намазанных маслом галет и маленькими плиточками шоколада. Капитан сонно потянулся и посмотрел на часы:
– Хватит спать, секонд
[38], выключай автопилот и потихоньку спускайся до трёх тысяч.
– Я? – удивился Олег, – Не смогу, сегодня впервые увидел «летающую крепость».
– Мне сказали, что ты лётчик со стажем, управлял истребителями и пассажирским «Юнкерсом».
– Кроме того, умею ездить на мотоцикле и автомобиле, – последовало язвительное дополнение.
– Не дрейфь, меня на Б-17 пересадили из кабины «Piper J-3»
[39], и ты справишься.
Олег демонстративно перекрестился и выключил автопилот, самолёт даже не качнулся, продолжив прямолинейный полёт.
– Здесь бустерное
[40] управление.
Для пологого снижения хватило незначительного отклонения штурвала, но капитан поторопил:
– Больше, больше. Италия рядом, улетим, придётся разворачиваться обратно.
– Кофе разольётся, – заметил Олег.
– Отлично! Чашку в правую руку, а левой управляй! Видишь Мессинский пролив? Пикируй прямо в него.
Вообще-то это пикированием не назвать, изменение положения рулей высоты ненамного увеличило угол снижения. Освоившись с управлением, Олег пристроился в хвост впереди идущей машины и занялся завтраком. Через час командир взял управление самолётом на себя, и после посадки указал на стоящий у КП «Додж»:
– Это твой, садись и гони на аэродром Форли.
– Вот так сел и поехал? – не поверил Олег.
– Ну да, итальяшек нечего бояться, бензина тебе хватит, а гостиницы и рестораны для освободителей бесплатны.
Самодовольное заявление заставило усмехнуться. Дело в том, что после оккупации Италии генерал Эйзенхауэр, или проще Айк, установил обменный курс лиры к доллару собственным приказом. Как следствие, в магазинах или ресторанах попросту не хватало наличности для сдачи, а центы оккупационные кассы не принимали.
Деньги как раз не проблема, в кармане было предостаточно наличности всех воюющих держав, включая греческие драхмы. Проблема во времени, в Москве атташе союзников обещал доставить Олега на аэродром Форли, и никто не подумал, что это может быть автотранспорт. Соответственно никаких задержек в плане не предусмотрено, а путешествие с юга на север займёт не менее трёх дней.
Сокращать количество учебно-тренировочных вылетов Олег не собирался и решительно направился в штаб. Увидев советского офицера, полковник по-дружески поздоровался и предложил сесть:
– Рад встрече с пилотом союзников.
– Взаимно, – любезно ответил Олег. – У меня просьба, поездка в Форли на машине займёт пару дней, а времени в обрез.
– Никаких проблем! – воскликнул полковник. – Британцы оставили мне «де Хевилленд Москито», перегони его в Тревизо.
– Вы предлагаете сесть в незнакомый самолёт и улететь на север?
– Разумеется! Для вас, – он указал пальцем на орденские планки, – это пара пустяков, а мне польза.
Попытка выкроить больше времени для ознакомления с немецким истребителем обернулась самостоятельным полётом на неизвестном британском самолёте.
– Кто-нибудь объяснит мне особенности управления этим москитом?
– Сейчас вызову штатного штурмана-бомбардира, а пилот того, в госпитале, крепко подрался с моими парнями.
Рыжеволосый крепыш настолько обрадовался появившемуся шансу убраться от «гостеприимных» союзников, что пообещал:
– Господин лейтенант-полковник, вы только посидите в кабине, я сам самолёт поведу.
Подобный поворот Олега устроил, а реальный полёт порадовал помощью нелицензированного лётчика.
«Москито» оказался строгой машиной с кучей заморочек. Взлётный режим требовал предварительной установки триммеров, иначе самолёт вообще не оторвётся от земли. Затем следовала переустановка для набора высоты, а сам полёт напоминал детский аттракцион «кузнечик». В угоду скорости конструкторы пожертвовали площадью крыла, в результате «Москито» переваливался уткой и курицей клевал носом. Через двадцать минут Олег предложил:
– Перекури, лейтенант, иначе руки отвалятся.
К удивлению, штурман-бомбардир достал сигареты без фильтра и действительно закурил, сбрасывая пепел под ноги. Через двадцать минут они поменялись обратно и так летели до аэродрома. На подлёте лейтенант вызвал КП:
– Вышка, я сорок шестой, прошу разрешение на посадку.
– Привет, Пит, ты с кем?
– Со мной русский пилот, найди добровольца подбросить его до Форли.
– Извини, к янки никто не полетит.
– Пусть тормознёт на полосе, я выпрыгну, а доброволец уйдёт на взлёт, – вмешался Олег.
– Отличная шутка, парень! – засмеялся дежурный офицер. – На такой трюк многие согласятся.
У «Москито» выход из кабины через боковой люк, который находится под ногами штурмана-бомбардира. Так что трюк с выпрыгиванием сложности не представит, тем более что пилот обязательно остановится, иначе люк не закрыть. После выполнения предпосадочной коробочки штурман-бомбардир попросил:
– Бери управление, я никогда не сажал самолёт.
Олег вмиг вспотел, он управление толком не освоил, а тут сажай. Деваться некуда, вместе перевели «Москито» в посадочный режим и начали заходить на полосу. Машина сразу оправдала данное ей название непредсказуемого насекомого. Амплитуда раскачивания резко увеличилась, нырки стали глубже, плюс ко всему добавилось рысканье по курсу. На последних метрах Олег в отчаянии задрал нос и поставил лопасти винта на нулевой шаг. Если суждено грохнуться, то первый удар придётся на хвост, деревянная конструкция сработает буфером и смягчит удар тяжёлой кабины с двигателями.
