– Уверена, что и они скучают по тебе. Да уж, этот год вам запомнится надолго!
– А как твой роман? Лучше расскажи, что происходит в твоей жизни.
– Да не так уж много. Я наконец закончила свой сценарий и на днях подписала контракт на новый, но пока даже не начинала. Зато постоянно провожу время с Ксавье. В конце этой недели мы побывали с ним на античной выставке и в Музее Орсе. Там было просто чудесно!
Шанталь улыбалась, и Жан Филипп отметил, что выглядит она счастливой.
– Ты по-прежнему без ума от него?
– Больше, чем когда-либо. Он потрясающий человек! Брат и невестка у него тоже замечательные. Иногда мы с Ксавье обедаем вместе. Знаешь, мы просто наслаждаемся друг другом.
Жан Филипп был рад, что у нее все идет так хорошо. Она заслужила это после долгих лет одиночества. С появлением Ксавье ее жизнь стала более насыщенной, а в глазах загорелись искорки.
Они поболтали еще некоторое время, а потом Шанталь сказала, что должна подготовиться к встрече с продюсером своего нового проекта. Выключив скайп, Жан Филипп снова почувствовал себя одиноко. Хотя его дни были заполнены работой в офисе, ночи оставались длинными и тоскливыми. Жан Филипп уже пришел к выводу, что приезд сюда был самой плохой идеей в его жизни, однако понимал, что просто обязан пройти через все трудности, пусть даже из чистого упорства. Он надеялся только на то, что заработает здесь кучу денег в качестве компенсации и единственного возможного оправдания тому одиночеству и той убогости, которые он должен теперь переносить.
Глава 11
После возвращения из Лос-Анджелеса у Шанталь и Ксавье началась уютная рутина повседневного существования. Бо́льшую часть времени он проводил у нее, но ночевал порой дома, чтобы не мешать ей работать. Они ходили по музеям, бывали в кино, на вернисажах. Шанталь познакомила его кое с кем из своих друзей, а Ксавье с радостью ввел ее в круг своих, оказавшийся значительно шире. Первое время она чувствовала себя как почтенный государственный муж среди начинающих политиков, но потом оказалось, что у него есть друзья всех возрастов и социальных слоев, и с ними она сошлась легко.
А к октябрю ее детей уже не шокировали известия, что их мать была с Ксавье там-то и там-то или что они куда-то ездили вместе. Когда он отправился в Германию встретиться с клиентом, Шанталь составила ему компанию, а после они заехали в Берлин, чтобы пообедать с Эриком. Тот пришел в восторг от встречи с матерью и от знакомства с Ксавье, будучи наслышан о нем от брата. Каждый из них понемногу проникал во внутренний мир друг друга, и разница между ними становилась все менее и менее заметной. Их позиции постепенно сближались. Ксавье очень интересовался современным искусством, и это весьма понравилось Эрику. Шанталь поразилась, как много Ксавье знает о концептуальном искусстве, что произвело должное впечатление и на ее сына.
Время от времени она еще тревожилась относительно его гипотетических встреч с более молодыми женщинами, напоминая себе, что не стоит слишком привязываться к нему. Однако к середине октября они уже знали друг друга так, словно прожили вместе много лет. В одно из воскресений Ксавье даже присоединился к Шанталь, когда она говорила с Жаном Филиппом по скайпу, и тот подумал, что они представляют собой прекрасную пару. Он по-хорошему позавидовал им, увидев вместе, и снова признался Шанталь, что неимоверно скучает по Валерии и детям. Шанталь сказала, что не разговаривала с Валерией со времени его отъезда, но собирается пригласить ее на обед.
– Она ужасно занята, просто завалена работой в офисе, к тому же появился новый клиент, которого она консультирует, а это требует много времени, а еще в субботу и воскресенье она сама занимается детьми.
– Теперь будет знать, как отпускать тебя в Китай, – пошутила Шанталь, в глубине души сочувствуя другу.
Шанталь по-прежнему считала большой ошибкой их решение жить раздельно в течение года, что оказалось для обоих тяжелым испытанием, но говорить об этом Жану Филиппу не стала. У него и без этого хватало трудностей, так что не стоило ей превращаться в обличителя. Однако она беспокоилась за их судьбу, а по тону его голоса можно было заключить, что он несчастен в Пекине. Возможности перед ним открывались сказочные, но условия и качество жизни были ужасными. Он до сих пор не обзавелся там друзьями, не вел социальную жизнь в сообществе иностранных специалистов и к тому же тосковал по оставленным в Париже друзьям. Каждый раз, связываясь с ним по скайпу, Шанталь казалось, что она звонит в тюремную камеру.
– Бедный парень, он выглядит таким несчастным, – сказал однажды Ксавье, после того как они поговорили по скайпу. – Почему он поехал без своей семьи?
– Его жена не могла бросить работу, чтобы присоединиться к нему. Валерия много трудилась, чтобы достичь своего нынешнего положения в «Вог», к тому же ей светит должность главного редактора, – продолжала Шанталь. – Поначалу Жан Филипп хотел, чтобы она согласилась поехать с ним на три или даже пять лет, но теперь думает вернуться уже через год, хотя я не знаю, поставил ли он в известность свое руководство. Надеюсь, ему это удастся.
Ксавье кивнул, думая о том, что все больше женщин делают карьеру и не хотят приносить ее в жертву ради своих мужей. А мужья сплошь и рядом не готовы поступиться своей карьерой ради них. Слишком часто это выливается во внутрисемейное противостояние, а отношения становятся жертвенным агнцем, принесенным ими на алтарь собственных деловых интересов.
– Да, не хотел бы я оказаться на его месте, – с чувством произнес Ксавье, и Шанталь согласно кивнула.
Существовала немалая вероятность того, что их брак не сможет выдержать это испытание.
Ближе к вечеру Шанталь и Ксавье отправились в гастрономический отдел магазина «Бон Марше» и запаслись там продуктами, которые каждый из них любил. Они уже хорошо изучили вкусы друг друга и порой наслаждались совместной готовкой, хотя Ксавье утверждал, что лучший повар – он, а Шанталь позволяла ему так думать. Оба они умели подстраиваться друг к другу, причем каждый оставлял партнеру достаточно индивидуального пространства.
Они совершали долгие прогулки в Булонском лесу, а в конце недели выезжали куда-нибудь на природу, чтобы пообедать в маленькой сельской гостинице. После таких вылазок они возвращались в город счастливыми и отдохнувшими, ужинали вместе вечером в воскресенье и забирались в кровать Шанталь, поскольку экран ее телевизора был больше. Все в таком устройстве жизни, казалось, удовлетворяло и радовало их обоих.
В середине октября, после деловой поездки в Рим, Дхарам отправился на субботу и воскресенье в Милан, чтобы повидаться с Бенедеттой. Она все еще наслаждалась фурором, произведенным ее новой коллекцией в ходе Недели моды, и была очень рада увидеть Дхарама. Все необходимое для оптимизации производственного процесса было сделано, так что он мог осуществляться практически без ее участия. Достижения Бенедетты постоянно обсуждались в прессе, освещающей моду, а объемы продаж ее фирмы стали даже больше, чем в тот период, когда она и Грегорио вели этот бизнес совместно. Бенедетта пошла на безумный риск, выдавив его из бизнеса, но через определенное время ее усилия окупились, так что его братьям оставалось только скрипеть зубами и обвинять Грегорио в том, что можно было рассматривать как обрушение их семейного дела. Бенедетта не испытывала никаких сожалений. Годы ее молчаливого унижения внезапно обернулись яростью, но вместо объявления войны она развернула ситуацию в положительную сторону и реорганизовала бизнес. Это была искусная месть, и Грегорио стал посмешищем для всего Милана.
