Судя по всему, его удовлетворяла возможность обеспечивать сына. Рейчел же подобные проблемы просто не интересовали, она даже не пыталась хоть как-то сократить свои расходы. Шанталь все это представлялось малоприятным компромиссом, но Поль смирился с таким положением вещей и был готов жить с девушкой, которую он никогда не будет в состоянии содержать. Покуда он сможет обеспечивать самого себя и своего сына, он так никогда и не задумается о более престижной и денежной работе.
Спустя полчаса вернулись Руперт и Шарлотта. Они ничего не купили, но Шарлотта пребывала в радостном предвкушении, ожидая похода за покупками вместе с матерью завтрашним утром. Эрик появился только в восемь часов вечера. Шанталь устроила обильный домашний ужин для всей компании, справедливо рассудив, что после столь долгих перелетов все будут голодны и порядком измотаны. Она приготовила баранью ногу с чесноком, одно из любимых ими всеми блюд, со стручковой фасолью и картофельным пюре. Восхитительные запахи напомнили всем им семейные ужины из их далекого детства. Баранина получилась на редкость вкусной, а к ней Шанталь решила подать большое блюдо салата и набор сыров на деревянной тарелке. На десерт она задумала торт из мороженого, который они обожали, будучи детьми.
Шанталь возилась на кухне с главным блюдом, когда Шарлотта, взглянув на Поля, негромко спросила:
– А ее дружок приглашен?
Казалось, ее не на шутку волновала эта тема, и брат ответил ей, тоже понизив голос:
– Эрик сказал, там все кончено.
Ответ его прозвучал нейтрально, без тени сочувствия, поскольку он не принимал всерьез эту проблему.
– Что ж, слава богу! – отозвалась Шарлотта, с облегчением вздохнув. – Я отнюдь не горела желанием встречаться с ним. И он был бы явно не к месту на нашей свадьбе, ведь он намного моложе мамы. Не представляю, как она могла вляпаться в столь абсурдную интригу!
Поль был согласен с ней. Ему в общем-то понравился Ксавье, но особой привязанности к этому человеку он не испытывал.
– Ей хорошо и одной, – усмехнулся он.
– Почему ты так уверен в этом? – с вызовом бросил ему Эрик, раздраженный его словами. Он с интересом прислушивался к их разговору. – Никто из нас не живет в одиночку, почему же она должна быть одна?
– У мамы есть своя жизнь и мы, дети. Ей вовсе не нужен мужчина, – заявила Шарлотта, твердо уверенная в своей правоте.
– Маме пока не девяносто лет, а всего пятьдесят пять! – взорвался Эрик. – Тебе не кажется, что ей одиноко? Мы навещаем ее пару раз в году, а все остальное время она проводит одна. Что, если она вдруг заболеет? Да и почему у нее не должно быть мужчины, от которого она могла бы получать простую человеческую радость?
Брат и сестра уставились на него, словно он вдруг заговорил по-китайски. Ни единого из обстоятельств, которые он высказал в отношении их матери, никому не приходило в голову.
– Если она заболеет, мы наймем сиделку, – лаконично произнесла Шарлотта. – У нее достаточно средств, чтобы платить за это. А когда она станет еще старше, мы поместим ее в какой-нибудь хороший дом престарелых. Ей совершенно не нужен какой-то там «дружок».
– Да вы, ребята, одно сплошное милосердие, – язвительно возразил Эрик. – Она все-таки не собака, которую вы можете переправить ветеринару, отдать в приют или усыпить, когда она состарится. Наша мама – человек! Она постоянно заботилась обо всех нас, да сейчас и заботится, когда мы нуждаемся в этом. Почему бы и ей не жить с мужчиной, способным окружить ее заботой и теплом? Большинство людей ее возраста живут в браке или имеют любовников. Она тоже может жить так.
– О, ради бога!
Шарлотта воздела глаза к небу, и Полю стало неуютно. Он терпеть не мог обсуждать серьезные вопросы, предпочитая, чтобы все получалось легко и быстро. Мать никогда не доставляла ему хлопот, не жаловалась на свое одиночество, и отсутствие в ее жизни мужчины он воспринимал как данность.
Эрик считал Ксавье отличным парнем, ему еще не приходилось видеть свою мать такой счастливой, кроме того блаженного времени, когда все они были маленькими. Но в последние годы Эрик временами замечал в ее глазах печаль и испытывал беспокойство от того, что мама живет в одиночестве, даже испытывал перед ней вину, хотя и не был готов переселиться в Париж, чтобы разрешить эту проблему. И никто из них не горел таким желанием. С появлением Ксавье в глазах у мамы появилась искра, и вот теперь они расстались…
– Ну, я все же думаю, что куда лучше, если его не будет здесь и нам не придется терпеть какого-то незнакомца на Рождество, – капризно заявила Шарлотта.
– Руперт тоже незнакомец. Мы его совершенно не знаем, – огрызнулся Эрик, причем достаточно громко, чтобы его слышал будущий зять.
Если бы Шарлотта умела убивать взглядом, Эрик тут же свалился бы замертво к ее ногам.
– Он отнюдь не незнакомец, – прошипела она. – Мы с ним помолвлены!
– Великолепно. Я рад за вас. Тогда почему бы маме не иметь близкого друга?
– Какой смысл в этом разговоре? Она порвала с ним, а значит, он ей тоже не подходит. Так о чем же мы спорим? – вмешался Поль.
– Это дело принципа, – настаивал Эрик. – Я не думаю, что вы двое когда-нибудь задумывались о том, счастлива ли она в своем одиночестве и хорошо ли ей так жить.
– Она привыкла к этому, – возразил Поль, – к тому же у нее есть друзья.
– Друзья далеко не то же самое. Я был чертовски одинок, пока не встретил Аннелизу.
– О, ради всего святого, Эрик, какой может быть секс в ее возрасте! – Лицо Шарлотты отразило ее отвращение к этому предмету.
– Как мы можем об этом судить? И почему она должна ставить крест на своей сексуальной жизни? Некоторые пятидесятилетние женщины в наши дни даже детей рожают.
– Черт возьми! – ужаснулся Поль. – Только представьте, что она обзаведется ребенком. Этого нам только не хватало!
– У тебя же будет ребенок, – подначил брата Эрик, – и мы все с радостью ожидаем его появления на свет.
– Мне тридцать один год.
– Но вы не женаты. И если мы с Аннелизой когда-нибудь заведем ребенка, мы тоже не будем женаты. Никто из нас не верит во все эти формальности. Так что мы, возможно, куда более шокируем окружающих, чем она, но, что бы мы ни делали, мама принимает это как будто так и надо. Женаты мы или нет, есть ли у нас дети, с кем мы хотим жить – она никогда не навязывала нам своего мнения и ничего не требовала от нас. Так почему же вы двое так уверенно порицаете ее за то, что она делает, и почему мы все полагаем, что она обязана жить в одиночестве? – упрямо выступил в защиту Шанталь Эрик.
– Ей, должно быть, лучше жить в одиночестве, – не преминула напомнить Шарлотта. – Ты сам сказал, что она его выгнала.
– Это не значит, что мама в восторге от своего решения. Мне она кажется грустной.
– А по мне, так она выглядит прекрасно, – решительно отрезала Шарлотта. – Завтра мы собираемся идти с ней выбирать мне подвенечное платье. Ее это порадует.
