Увидев Грома, Джордж вытянулся по струнке возле стены, затем вспомнил свое предназначение и принялся греметь ключами, пытаясь поскорее открыть дверь. Игорь быстро вошел в камеру и окинул ее взглядом, не обращая внимания на слова шавки Воеводы:
– Ну, до утра, смертничек! Ой, извини… Надеюсь, одумаешься, коллега! – он растворился во тьме коридора, а лекарь, выждав, когда скрипнет наружная дверь, подошел к стене и пнул ее. Поцарапанные и местами истерзанные временем армейские «берцы» с достоинством выдержали удар.
– Что случилось? – подскочила на кровати почему-то зареванная Ольга, вопросительно уставившись на Игоря. Да и Яр встрепенулся на своей койке. Он был очень удивлен подобным поведением всегда спокойного мужчины.
– Эти стены!.. Это подземелье!.. – заговорил Потемкин, отвернувшись. Медленно, тихо и отрывисто, будто не мог сдерживать переполнявшую его злость, но приходилось. Создавалось ощущение, что он хотел зашипеть, и лишь по причине того, что человек к этому не приспособлен, получались слова. – Этот город и люди его… Мерзость-то какая! Как же знакомо! Ничто их не меняет. Ни война, ни двадцать лет паршивой жизни в окружении монстров. Как же ненавижу я таких! Готовых за счет чужого горя жить и процветать, костями играть в «городки», черепами – в боулинг…
– Да что случилось-то? – неуверенно прервал Игоря Яр, но тот, словно не услышав, продолжал:
– Они не пропустили нас в Ямантау, они просто оставили мою семью за гермодверью, из-за чего нам пришлось развернуться и уйти, отправиться к самому огромному подземелью в нашей стране – к московскому метро. Нас вот так просто обрекли на смерть… Теперь они пытаются заставить меня работать на них, забыть о человечестве, забыть о вас всех, но зато купаться в достатке и целовать перст Воеводы… Иначе я с тобой завтра…
– На расстрел?
– Ага, – как-то зло ухмыльнулся Игорь. – Тебя хоть за что?
– У меня кровь нечистая, – тихо сказал Яр.
– Нечистая? – удивленно воскликнул Игорь, причем сделал это с плохо скрытой внутренней яростью. Ольга вздрогнула на койке лекаря, а охранник выскочил из-за угла, предвидя конфликт. Но Потемкин заговорил быстро и вкрадчиво, делая размеренные паузы перед теми словами, которые считал особо значимыми. – А у кого она сейчас чистая? У Воеводы? У Грома? У тех людей, что всю жизнь смотрели, как тебя гнобят, и молча потворствовали этому? У тех людей, которые, словно овцы, идут за своим пастухом, соглашаются с ним и терпят удары кнута? Ты про этих людей говоришь?
– Да, – прошептал Ярос. Крупица смысла в речи Игоря уже начала вызывать волнение, что-то затронув в душе, что-то глубокое и спящее, готовое вот-вот встрепенуться.
А Игорь тем временем продолжал:
– Да это их кровь давно скисла! Они все стали либо волками, либо овцами! А сыновья с дочерьми – их волчатами и ягнятами! И неизвестно, у кого кровь подходит больше для испорченного мира. Их – «чистая», или твоя. Давшая тебе это! – Потемкин указал на роговые наросты на голове юноши. – Ты знаешь, что это?
– Нет, – Яр поднял голову. Игорь подошел вплотную и заглянул ему в глаза. За решеткой в это время Жора поднялся на цыпочки, надеясь услышать новое откровение. Даже Ольга в углу привстала.
– Это твой пропуск в Новый Мир! Этим ты отличаешься от «зверей», которые не поняли еще смысла изменившейся жизни. Ты – другой! И в этом твой огромный плюс, которого ты не видишь в упор. Не надо мотать головой! Отойди от шаблонов, которые тебе навязали! Другой – не значит хуже или лучше. Это означает лишь, что тебе не по пути с ними – людьми, вызвавшими катастрофу… И не способными отойти от всего старого. Да! Они приспособились жить внутри стен, не ими построенных. Отбивать атаки зверей, жить и пользоваться останками старого мира. А почему? Потому, что любовь к себе и себе подобным не может изменить их и их внутренний мир. Они перегрызут друг друга раньше, чем это сделают звери! А ты… – он сделал длинную паузу, пытаясь подобрать слова. – Тебе надо перестать жить жизнью проклятых; тех, кто еще не понял, что мир изменился навсегда, и что искать себя надо еще в чем-то другом… Найди свой путь, Яр! Не такой, который прошел я и все, окружающие тебя… – Игорь затих, словно всматриваясь юноше в душу.
Яр закусил губу. Ему хотелось плакать. Но он не мог выказать перед Потемкиным слабость. Поэтому скупую слезу, скатившуюся по щеке, он не стал стирать, мужественно выдержав взгляд лекаря.
– Соринка застряла, – только и вымолвил он, когда смог говорить.
– Ну да, – согласно кивнул Игорь, проследив за слезой. – Осталось ее вытащить, – естественно, он говорил уже не про соринку, но оба друг друга поняли.
– Ты мне поможешь?
– Обязательно, парень, – кивнул Потемкин. – Я же лекарь! Только будь рядом, когда… Да всегда. Я помогу тебе.
Он обернулся, отметив, что слезы выступили и у Ольги, и даже на щеке Джорджа блеснула влага… Он прижался к решетке и, вытаращив глаза, слушал.
– Мы уходим сегодня!
– Что? – пролепетала Ольга.
– Что? – словно эхо, повторил Яр.
– Нас с Лидкой возьмете? – встрял Джордж. Все удивленно к нему повернулись. – Мы тоже хотим уйти!
– Куда это вы собрались? – раздался голос Грома из коридора.
Жора вздрогнул, но пошевелиться не посмел: поблескивающий в свете единственной в камере лампочки ствол пистолета уперся холодной сталью ему в голову. Ольга охнула, Яр дернулся в сторону решетки, и только Игорь, напрягшись и напружинившись, следил за каждым движением врага.
Глава 9
Рождение зверя
– Не ожидал, что я решу остаться и послушать вас? – лицо Грома приблизилось к границе света, давнишний ожог исказился от злобной гримасы, превратив лицо в пугающую маску. – Не такие мы с Воеводой и дураки, а, Игорь? Не такие идиоты, чтобы верить незнакомцу, пришедшему неизвестно откуда. А я предупреждал, что ты не из нашего племени!
– Племени? Рабов-египтян, что ли? – Игорь зло ухмыльнулся. – Воевода втирал мне что-то подобное. Но, извини, я не верю в каких-то высших или отличных от других людей. По мне, все равны, хоть и стоят по разные стороны забора.
– Забора, Потемкин? Какого забора? Это у тебя в голове какая-то выдуманная ограда стоит, которой нет, и это тебе жить мешает…
– Чему мешает? Издеваться над людьми? Убивать ни за что?
– Стоять на верхней ступеньке пищевой цепи! А не вот тому, что ты тут сейчас наплел.
– Теперь это так называется? Знаешь, Гром, я на твоем месте не был бы…
– А ты не на моем месте, Потемкин! – оборвал лекаря Гром и толкнул Жору. – Открывай! Именно поэтому, Игорь, вы все завтра отправитесь на корм кроликам и свиньям. – Ольга охнула, а Яр замотал головой, не веря собственным ушам.
– Что? – переспросил он, чувствуя рвотные позывы.
– Они у нас всеядные, – широко улыбнулся начальник охраны, отчего обгоревшее лицо исказилось. – Жрут-с все, что ни дашь. А кому сейчас легко? Вот и я считаю, что корм нельзя выкидывать без причины, особенно молодых людей или нежных младенцев. В замкнутой системе ничего пропадать не должно.
