И все было бы отлично, если бы не Сэмми.
Отчего-то кот сразу невзлюбил соперника. Сэмми был в принципе вполне дружелюбен — в своем понимании дружелюбия, конечно. И Сима всего раз видела, как он негативно реагирует на человека. Сэмми очень не любил жену ее отца, просто из себя выходил — шипел на нее, прижав уши к голове, а мачеха грозилась «утопить проклятую тварь», но чтобы указанную тварь утопить, его надо было как-то поймать, а Сэмми не давался в руки чужим.
И когда кот среагировал точно так же на приятеля, Сима была удивлена. Тем более что ее друг ничем не напоминал мачеху… Но, как оказалось, напоминал. Сима помнит тот день, когда она ушла в ванную, включила воду, а потом вспомнила, что купила себе новую маску для лица. И, оставив включенной воду, вернулась в комнату за этой самой маской, которая лежала в ее сумке.
Сэмми сидел на шкафу и, как показалось Симе, ждал ее появления, потому что смотрел прямо на нее.
А вот длинноволосый любитель мотоцикла и гитары стоял спиной к двери и кому-то тихо говорил по телефону: ну, ты понимаешь, она зануда, конечно, и, в общем, отстой, зато хорошенькая, умная, и главное — я не подцеплю от нее ничего, я же у нее первый. Вот только проклятая тварь мешает, но я решу этот вопрос.
Проклятая тварь злорадно щурилась со шкафа.
А потом Сима пила на кухне чай с печеньем, а Сэмми сидел на столе и ел из своей мисочки кроличий паштет, который всегда очень уважал. Сима периодически гладила его по бархатной спинке, и он снисходительно поглядывал на нее, словно говорил: видишь, дуреха, как ты могла вляпаться? И что бы ты без меня делала!
И Сима знала, что без Сэмми она не то чтобы пропадет — но почти пропадет.
И, наверное, так оно и случилось бы, вот только пропасть ей не дают люди, которые вдруг откуда-то появились в ее жизни. Странные люди, не похожие ни на кого из тех, кого она знала.
И майор Реутов…
Сима снова перевернулась на бок.
Майор Реутов казался ей именно тем мужчиной, которого она ждала. И от мысли, что он сейчас дома, со своей женой, что рядом с ним есть женщина, которую он выбрал из множества других и к которой он всегда возвращается, Симе так горько, что сердце сжимается.
Но понять это никто не должен.
Сима поднялась, набросила на себя халат и вышла из комнаты. Она уже освоилась в этом большом доме, где живет одновременно семнадцать человек, если считать детей. И они перестали настороженно коситься на Симу, а воспринимают ее как дальнюю родственницу. И Сима уже понимает по-цыгански, этот язык она решила изучить и понять его систему.
Но сейчас ей надо просто побыть одной, и где, как не на кухне, это можно сделать ночью, когда все уже угомонились и спят?
Сима включила чайник и достала из буфета блюдо с печеньем. Невестки Якова и Сакинды оказались очень хозяйственными тетками, они весь день что-то готовят, пекут, и это понятно, семья-то очень большая, но две посудомоечные машины работают практически целый день, как и три стиральные, установленные внизу, в прачечной. В этом доме тоже уважают порядок, который понимают не в том, чтоб была стерильная чистота, а в том, чтоб была чистой одежда, посуда и сантехника. А убирать в доме можно и раз в день, а не три-четыре, как привыкла Сима.
Она налила себе чаю и уселась на высокий табурет перед стойкой в глубине кухни.
Сима сначала сама себе удивилась, когда поняла, что вспоминает Реутова намного чаще, чем просто шапочного знакомого. Тем более что его статус женатого человека был заметен сразу. А потом до нее дошло, что она думает о нем постоянно.
И, конечно же, он не проявил к ней ни малейшего интереса, кроме профессионального, и Сима знает, что скорее даст себя четвертовать, чем позволит, чтоб о ее чувствах хоть кто-нибудь догадался.
— Нальешь мне чайку, сестренка?
Сима обернулась. Она не слышала, как вошел Милош. Он стоит в дверях, все еще одетый в темную куртку, и видно, что он очень устал.
— Пригнал машину издалека. — Милош снял куртку и бросил ее на стул. — Есть хочу, но сначала чаю.
— Руки иди вымой.
Милош состроил гримасу.
— Ты прямо как моя мать. Вымою, куда же я денусь?
Сима достала большую чашку, сделала чай. Потом, подумав, полезла в холодильник — там от ужина оставались рис с овощами и мясо, а Милош сказал, что голоден. Она просто разогреет ему еду в микроволновке, ничего больше.
Он редко появлялся в доме, потому что много работал, и сейчас, когда уехали братья, был первым помощником отца. При встрече они с Милошем просто здоровались, а Таня, наоборот, обожала брата — они всегда очень дружили и считали друг друга близнецами. Впрочем, они родились в один день и почти в одно и то же время, так что в теории о близнецах что-то было, наверное. И не важно, что выползли они из разных животов, это вообще не важно в данном случае.
— Вот, горячий только…
— Спасибо. — Милош сжимает горячую чашку в ладонях. — Посидишь со мной? Я редко могу сесть за стол не один, а на этот раз вообще устал зверски, но очень домой хотелось, торопился. Два дня в пути без отдыха — это что-то да значит. Спать охота… А ты чего не спишь?
— Так…
— Да ладно тебе — «так». Рассказывай, что стряслось.
«Ничего не стряслось, просто я, кажется, всерьез влюбилась в неподходящего парня. Но тебе я этого не скажу ни за что».
— Отец говорил, что кто-то оставил у тебя под дверью труп старухи. — Милош допил чай и потянулся к тарелкам. — Ты из-за этого переживаешь?
— Ну да.
— Ну, и врешь. — Милош подмигнул Симе. — Давай, сестренка, расскажи мне.
— Какая я тебе сестренка…
— Если мои родители тебя приняли в нашем доме и теперь считают дочерью, то ты мне сестра. — Милош серьезно смотрит на Симу. — Или ты считаешь, что мы всех подряд вот так в доме привечаем? Наш народ сохранился и выжил потому, что мы живем очень закрыто и соблюдаем наши традиции.
— Ну, не всегда, я думаю.
— Соблюдение традиций не в том состоит, чтобы жить как сто или тысячу лет назад, отвергая день сегодняшний, а чтобы в сердце было то, что делает тебя сыном или дочерью своего народа. Милосердие к сиротам — это одна из наших традиций, и хотя ты вроде как взрослая, но мои родители, похоже, так не считают. Налей-ка мне еще чаю, будь добра.
Сима взяла его чашку и снова приготовила чай. Этот разговор тревожит ее, потому что она не привыкла откровенничать ни с кем, кроме Сэмми, но сослаться на усталость и уйти будет глупо и шито белыми нитками.
— Так что тебя тревожит? — Милош потянулся за печеньем. — Там в буфете есть клубничное варенье, подай, пожалуйста. Вот спасибо, уважила. Сима, я не отстану. Ты грустная, и это не из-за того, что произошло, что-то тебя грызет. Тебя кто-то обидел?
Сима покачала головой. Никто ее не обидел, она просто сама дура, идиотка и остальное в том же духе. Как можно увлечься женатым мужиком!
